– Страховые компании застрахуют любого человека, который
будет платить взносы. – ответил он. – А агенты не видели, как он дымит целый
день и хлещет виски. Это видела ты. Поэтому, с точки зрения полиции, ты должна
была бы знать, что он сердечник, который может откинуть копыта при любом
подходящем случае. И полиция могла бы рассуждать так: «Предположим, она
пригласила любовника в загородный дом на озере и не сказала об этом мужу. И
этот мужик выскочил в условленный момент, совершенно не подходящий для
сердечника. Тот и отдал Богу душу». Если бы они нашли подтверждение этому, ты
оказалась бы в трудном положении. Джесси. Потому что при определенных
обстоятельствах такие появления могут рассматриваться в качестве посягательства
на жизнь. И тот факт, что пил провела два дня в наручниках и вынуждена была спустить
кожу, чтобы вырваться из них, естественно, является сильным аргументом против
идеи сообщника, но, с другой стороны, сама идея наручников делает сообщника
вполне возможным для.., ну, скажем, для определенного типа полицейского
сознания.
Я уставилась на него, пораженная; я чувствовала себя, как
человек, который только что понял, что он находится на краю пропасти. До этого
разговора с Брендоном мысль, что полиция может обвинить меня в убийстве
Джералда, как-то не приходила мне в голову.
Брендон добавил – Теперь ты понимаешь, почему не следует
упоминать об этом незнакомце в доме?
– Конечно, – сказала, я. – Не надо будить собак, да?
Как только я произнесла это, я снова представила того пса,
который тащит тело Джералда за руку по полу: я видела лоскут кожи, торчащий из
его пасти. Кстати, они обнаружили, беднягу через пару дней: он нашел убежище
под сараем у Лаглэнов, усадьба которых расположена за полмили от нас. Там был
еще приличный кусок Джералда – пес, видимо, заглядывал в дом и после того, как
я его отпугнула огнями машины и сигналом. Они убили его как бродячую собаку. На
нем нашли бронзовый кулон, только без регистрационного номера, по которому
можно было бы найти владельца и вернуть ему пса; между прочим, его кличка –
Принц. Ты представляешь себе – Принц! Я даже пожалела беднягу, когда констебль
Тигартен сообщил мне, что пса пристрелили. Я не винила его за то, что он
сделал: бедный пес был в еще худшем положении, чем я.
Но это отступление, а я рассказывала тебе о моем разговоре с
Брендоном по поводу незнакомца в доме. Он согласился насчет того, что не надо
будить собак. Я же согласилась молчать, но была рада поделиться этим хоть с
одним человеком – это огромное облегчение.
– Но телефон? – спросила я. – Когда я вырвалась из
наручников и попробовала позвонить, он не работал. И я тогда поняла, что тут
кто-то был и именно он перерезал телефонный провод. Поэтому я взяла ноги в руки
и кинулась к машине. Ты не представляешь себе, какой это страх, Брендон,
осознать, что ты одна среди леса с таким вот незваным гостем.
Он улыбнулся. Однако, боюсь, это была уже снисходительная
улыбка. Так улыбаются мужчины, когда хотят скрыть мысль о том, как глупы, в
сущности, женщины и как нелепо верить их рассказам.
– Ты пришла к выводу, что линия отключена, после того как
проверила один аппарат, а именно – в спальне. Верно?
Я кивнула – отчасти потому, что так мне казалось проще, но в
основном потому, что бессмысленно что-то объяснять мужчине, когда он уверен в
своей правоте. Поэтому в данный момент я хотела только одного: чтобы наш
разговор скорее закончился.
– Он был выключен из розетки, вот и все, – сказал Брендон. У
него был вид дедушки, который объясняет внуку, что чудовища под кроватью не
может быть, хотя иногда кажется, что оно там живет. – Джералд просто вытащил
вилку телефона из розетки. Наверное, он не хотел, чтобы нарушили его отдых – не
говоря уже о маленькой любовной затее с наручниками; то же самое он сделал со
вторым аппаратом, однако аппарат на кухне был включен и прекрасно работал. Это
записано в полицейском акте.
И тут я поняла. Рут. Я осознала вдруг, что все они – мужики,
которые вели расследование этой трагедии на озере, – приняли определенные
гипотезы о том, что и почему я делала. Большинство этих идей работало на меня,
и это упрощало дело, но было что-то нелепое и раздражающее в том, что эти люди
делали выводы не по моим показаниям или по установленным фактам, а исходя из
того, что я женщина, а женщины ведут себя вполне предсказуемым образом. И с
этой точки зрения, нет никакой разницы между Брендоном Майлероном в роскошной
тройке и констеблем Тигартеном в протертых джинсах и красной куртке. В том, что
касается женщин, все мужчины. Рут, одинаковы. Многие из них научились говорить
правильные слова в соответствующей ситуации, но не более того.
И все-таки я знаю: Брендон восхищен мною и тем, как я вела
себя после смерти Джералда. Он считает, что я вела, себя очень мужественно..,
для женщины, конечно. А после нашего первого разговора, о ночном визитере он
сказал, что едва, ли вел бы себя лучше в подобной ситуации.
Ну да ладно. Я подумала, что мне станет легче, когда узнала,
что мое предположение по поводу телефона было неверным, но облегчения нет. В
глубине души я верю до сих пор, что телефон в спальне не заработал бы, даже
если бы я залезла под кресло, нашла эту вилку и воткнула ее в розетку. И
телефон на кухне мог быть включен позже, а в то время тоже не работал, и мне
оставалось или бежать из дома на машине, или умереть в щупальцах этого
чудовища.
Видя выражение недоверия на моем лице, Брендон наклонился ко
мне и сказал с расстановкой, четко выговаривая слова:
– В доме не было никого. Джесси, и самое лучшее, что ты
можешь сделать. – выбросить это воспоминание из головы.
Тогда я чуть не сказала ему о пропавших кольцах, но
поскольку уже устала убеждать его и меня мучила эта боль… Короче, я промолчала.
Когда он ушел, я долго лежала без сна, и даже таблетка не смогла меня усыпить в
ту ночь. Я думала о кожной операции, которая была назначена на утро, о моих
кольцах и о следе ноги, который видела только я, и о том, что ночной гость
может прийти снова, чтобы вернуть мой подарок или потребовать новый. И, прежде
чем заснуть, я решила больше никогда не думать ни о следе, ни о серьге с
жемчужиной. Наверное, какой-нибудь коп нашел мои кольца около книжной полки в
кабинете Джералда и взял их себе. И, может быть, сейчас они лежат в витрине
лъюистонского ювелирного магазина. Эта, мысль совершенно не рассердила меня,
напротив, она принесла то же ощущение, с которым я проснулась наутро за рулем
«мерседеса». – глубокое чувство блаженства. Никакого призрака; нет призрака;
нигде нет никаких призраков. Просто нечистый на руку коп оглянулся, чтобы
удостовериться, что никого вокруг нет, хвать кольца – и в карман. Мне,
собственно, совершенно безразлично, что случилось с самими кольцами. В эти
последние месяцы я все более убеждаюсь в том, что мужчина надевает тебе это
кольцо на палец только потому, что закон не разрешает продевать его в ноздри.
Но что делать; уже давно не утро, и, хотя еще не вечер, солнце медленно катится
к закату, так что пусть другие, кто моложе, обсуждают положение женщины в
современном обществе".
