– Пожалуйста, помоги мне. Брендон, – сказала я, – Каждый
раз, когда я выключаю свет, он стоит в темном углу комнаты, и я боюсь, что, если
не направлю на него свет, он так и будет там стоять. У меня больше нет никого,
кого я могла бы попросить, поэтому, пожалуйста, помоги мне.
Он отпустил мою руку, вытащил платок из нагрудного кармана
своего изящного адвокатского пиджака и вытер мое лицо. Он сделал это так
заботливо, как когда-то мама вытерла мои слезы, когда я явилась к ней на кухню,
плача из-за разбитого колена, – это было еще в раннем детстве, пока я не стала
семейным скрипящим колесом.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Я буду искать материалы и
отдавать их тебе.., пока ты не скажешь, что больше не нужно. Но я тебе советую:
пристегни ремень.
Он много чего нашел, и теперь я выложу все это тебе. Рут, но
должна сказать, что он был прав насчет ремня. Ты можешь пропустить следующие
несколько страниц: я сама хотела бы не писать их, но мне кажется, это тоже
часть терапии. Надеюсь, последняя.
Эта часть истории – назовем ее «Это он» – начинается в
1984-м или 1985-м. Тогда случаи осквернения могил всколыхнули весь озерный
район Западного Мэна. Из шести западных городков штата и из Нью-Гэмпшира
поступили известия о подобных случаях. Кражи надгробных плит и ваз, надписи
краской на граните – все это известные проделки бродяг, которые бывают всюду,
но новые преступления выходили за рамки хулиганства и мелкого воровства.
«Надругательство» – самое верное слово, которое Брендон применил к ним в своем
первом рассказе на прошлой неделе, и именно это слово фигурирует во всех
полицейских отчетах по этим случаям в 1988-м.
Сами преступления, казалось, совершал маньяк – до того они
были противоестественны, хотя и хорошо продуманны. Кто-то – скорее всего один человек
– залезал в часовню или склеп на кладбище маленького городка с ухватками вора,
который грабит магазин или склад. При взломе он, видимо, использовал дрель,
зубило, монтировку и ножовку. Сейчас этими инструментами снабжены многие
машины.
Причем взломы всегда случались в склепах и часовнях:
преступник никогда не трогал могилы. Взломы случались зимой, когда стояли
сильные морозы и копать землю очень трудно. Гробы в часовнях и склепах он
взламывал, снимал с покойников все драгоценности, а также срывал золотые
коронки.
Эти действия отвратительны, но они по крайней мере понятны.
Но грабежом он занимался только вначале. Затем он стал выкалывать глаза,
перерезать горло и отрезать уши; в феврале 1989 года два трупа на чилтонском
кладбище были найдены с отрезанными носами. Полицейский офицер, который
расследовал дело, недоумевал: «Что этот парень делает с отрезанными носами?
Носит их на цепочке, как амулет?» После этого почти все обезображенные тела
находили без ушей, носов или кистей рук, а иногда он отрезал языки и половые
органы. Экспертиза показала, что он использовал топор, тесак и даже скальпель.
Свою чудовищную работу он выполнял с искусством хорошего хирурга.
В некоторых случаях он вскрывал животы и черепа и наполнял
их экскрементами. Часто полиция сталкивалась со случаями некрофилии.
Читать это трудно: представь. Рут, как же трудно об этом
писать.
Я много узнала о работе полиции в течение месяца со дня
моего спасения из дома у озера, но это невозможно сравнить с тем, что я узнала
за последнюю неделю. И главной неожиданностью было узнать, насколько деликатны
бывают полицейские в маленьких городках. Видимо, на своем участке они всех
знают по именам и со многими в родстве, поэтому деликатность у них становится
такой же естественной, как дыхание.
Расследование моего дела – пример такой деликатности; в
случае с Жобером было то же, но совсем в ином роде. Расследование его
преступлений продолжалось семь лет, и в него было вовлечено множество людей –
департаменты полиции двух штатов, четыре окружных шерифа, 31 депутат и Бог
знает сколько местных участковых и копов. Это дело постоянно было на их столах,
и они даже придумали имя этому типу: Рудольф. И они говорили о Рудольфе на
дежурстве, на совещаниях в Огасте и Дерри, даже обсуждали дома с женой. «А как
же. – сказал Брендону один из полицейских. – Вести о таких парнях, как Рудольф,
приносишь и домой. Знаете, когда появляются горячие новости, обсуждаешь их и с
женой, и с приятелем из соседнего отдела. Когда гуляешь с детьми или листаешь
газету. Потому что такое дело, пока его не раскроют, сидит, как заноза в
пальце».
Но больше всего меня поражает то, что, несмотря на все это,
в газеты не попало ничего, что помешало бы расследованию. Они поняли, что имеют
дело с настоящим неуловимым монстром, который бродит по западным районам штата.
История ни разу не достигла прессы, пока Жобера не поймали! Это кажется
невероятным, но полиция работала великолепно. Борьба с преступностью в больших
городах идет не так успешно, а тут, на северо-восточном побережье, им многое удается.
Конечно, можно возразить, что не так уж все и хорошо, если,
они семь лет не могли поймать Жобера, но Брендон объяснил мне. Этот вурдалак
действовал в основном в крохотных городках, где тощий бюджет вынуждает полицию
заниматься только наиболее срочными и серьезными делами.., то есть
преступлениями против живых, а не против трупов. Местные копы говорят, что у
них на руках как минимум две банды угонщиков машин и четыре группы грабителей,
занимающихся магазинами, и это только в западных округах штата, и это только
те, о ком они точно знают. Кроме того, есть мелкие воришки и алкоголики; одни
бьют жен, другие нарушают правила уличного движения и сбивают прохожих.
Сохранилась и старая сеть торговли наркотой: травку растят, собирают и продают,
из-за нее люди иногда убивают друг друга. И я поняла, какова ситуация. Когда
работаешь копом в маленьком городке, пытаясь успеть везде на старом «плимуте»,
который начинает чихать, когда его разгоняешь за семьдесят, у тебя неизбежно
появляются приоритеты, и парень, который занимается мертвецами, никогда не
будет возглавлять их список.
Однако важно, что никто не забыл об этом деле и информация о
нем продолжала накапливаться и сравниваться. Извращенец такого рода вызывает
тревогу у полицейских еще и потому, что в один далеко не прекрасный день может
переключиться на живых. Полицию также приводили в замешательство отрубленные
конечности. Куда они девались? Может быть, он ест мертвечину?
И как только местные власти смогли по-настоящему заняться
этим делом, выделить средства и людей, оно быстро раскрутилось. Его взяли; а
получилось это так.
На прошлой неделе – теперь уже 10 дней тому назад –
кэстлский шериф Норрис Риджуик и его помощник Джон Лапойнт припарковали машину
у задних ворот городского кладбища, где проходит, дорога. Было два часа ночи, и
они уже собирались заканчивать дежурство, когда Лапойнт услышал мотор. Они
увидели фургончик, только когда он подъехал, потому что шел снег, а фары машины
не были включены. Лапойнт хотел задержать парня сразу, как только тот вылез из
фургончика и принялся открывать отмычкой ворота кладбища, но шериф его
остановил. «Риджуик – хороший гусь. – прокомментировал Брендон, – он понимает
важность вещественных доказательств и никогда не забывает о будущем суде,
преследуя злоумышленника. Этому он научился у прежнего шерифа Алана Пангборна,
а у того было чему учиться».
