В королевской семье пробовал курить табак Лейм, с юношеской восторженностью считавший эту привычку атрибутом своей принадлежности к миру техники, до тех пор, пока всегда ласковая сестра брезгливо не отшатнулась от него при встрече, уловив подозрительный запах.
Иногда, тайком, вспоминая о первых годах своих вольных блужданий по измерениям, покуривал Кэлер, но, зная о тонком обонянии сестры и чувствительном нюхе многих братьев, всегда использовал простенькие чары удаления запаха. В противном случае Энтиор и Мелиор закатили бы грандиозный скандал с визгом, а потом еще полгода поминали о вульгарных пристрастиях родственничка.
Сочувственно вздохнув, Оскар ярко представил себе кузена принцессы – великого бога войны с сурово сдвинутыми бровями – и, невольно поежившись, пробормотал:
– Да, не повезло парню.
– Зато желание курить табак пропало навсегда, – отрезала Элия, приседая в малом реверансе танца.
– Хорошо, что я не курю, – очень искренне признался барон, метнув в сторону маячившего в углу лорда Морта опасливый взгляд. – Знаешь, а ведь я пригласил тебя на танец с меркантильной целью.
Элия демонстративно прошлась взглядом по всем доступным взору драгоценностям – бесценному подарку Злата, проверяя, все ли на месте.
– Э, нет, с другой меркантильной целью, – хмыкнул Оскар и решительно выпалил: – Как считаешь, его великое величество Лимбер читал мое прошение или сразу использовал его по назначению в сортире?
– Бумага же гербовая. Не жестковато будет? – с сомнением протянула принцесса, чуть нахмурившись в раздумье.
– Ну, Элия, а серьезно? – нервно спросил барон, свободной рукой еще больше взлохматив волосы.
– Лежит твое прошение у него в почте, лежит, со всеми сопутствующими документами, даже ходатайство Лиенского не затерялось, – успокоила Хоу богиня с невинной улыбкой. – Кроме того, стопка документов по твоему делу за последнее время существенно увеличилась за счет неких гениальных стихотворных произведений, доказывающих безмерную пользу барона для короны и государства в области литературы. Энтиор об этом лично позаботился. Так что когда государь вернется к рассмотрению дел, ему будет на что опереться в своем решении.
– И? – убито прошептал Оскар, мысленно на чем свет стоит кляня свое неуемное перо и вдохновение, абсолютно не подчиняющееся дипломатическим расчетам.
– И думаю, ответ будет положительным. Твои владения, пока находящиеся в ведении короны, не настолько велики и доходны, чтобы цепляться за них любой ценой вопреки законам государства. Кроме того, папа любит сатиру, не в пример некоторым излишне самолюбивым детям. А еще к твоему заявлению приложена небольшая бумажечка с личной печатью и ходатайством некой принцессы, мнение которой весьма ценится его величеством, – снова успокаивающе повторила богиня Оскару то, что уже говорила герцогу, и присела в заключительном реверансе.
– Благодарю, Элия, – совершенно искренне сказал Оскар и, поклонившись партнерше, поспешил раствориться в толпе.
Сделал это мужчина весьма поспешно, поскольку взгляд, которым ревнивая Смерть следила за некурящим бароном на протяжении всего танца, нельзя было бы назвать доброжелательным и с очень большой натяжкой. Даже фиолевое вино не могло избавить Хоу от страха, который он испытывал перед тяжелой рукой воинственного бога.
– Прекраснейшая!
– О, темная роза!
– Ночная фея!
– Сумеречная незнакомка!
Заговорили, привычно обступив освободившуюся богиню, надеющиеся на следующий танец поклонники. Но прежде чем кто-то успел «зафрахтовать» принцессу, к ней протолкался Итварт, оставив Дариса на скамье в полном одиночестве задумчиво поглаживать посох.
– Мне нужно поговорить с тобой наедине, – коротко попросил воин, перекрывая гомон пестрой толпы мужчин.
Элия пристально посмотрела на учителя. Принцессе очень не хотелось заниматься чем-то, судя по виду Итварта, серьезным, но богиня Элия почувствовала высшую необходимость и призыв к божественной сути. Кивнув в сторону ближайшего балкончика, она сказала:
– Извините, лорды! Пойдем.
Двери закрылись за уходящими богами, отсекая их от ревнивых взглядов. Ласковая прохлада весенней ночи охватила разгоряченные тела. Было безветренно и на удивление тихо. Слышались лишь тихий разговор стражников во дворе и смешки пары служанок, кокетничавших с воинами. Музыка и шум бала стали казаться чем-то чуждым и почти нереальным. Легким движением кисти женщина опустила завесу безмолвия, облокотилась на деревянный парапет и, задумчиво глядя в сторону темных ночных садов и далеких огней города, приготовилась слушать.
– Я прошу богиню любви о помощи, – прямо, без предисловий начал Итварт, нервно сжав руки в кулаки. – Помоги разыскать ту, которая была моей женой.
– Зачем? – серьезно спросила Элия.
И, поняв, что вопрос этот задан не из пустого любопытства, и от его ответа зависит сейчас очень многое, воин сказал откровенно, как на исповеди:
– Я был глупцом. Моя боль, моя скорбь, которые так выматывали душу, были эгоистичны. Я, как потерявшийся ребенок, везде видел только собственные страдания. Ты помогла мне вспомнить о долге и чести, об истинной сути любви. Благодарю! Теперь чувствую: я должен знать, что с Виолой все в порядке, кем бы и где бы она ни была. Если нам нельзя быть вместе, ничего другого я не попрошу.
– Что ж, правильные слова, – серьезно кивнула богиня и повернулась к воину. – Я помогу тебе.
Не было больше капризной принцессы, развлекающейся на балу и смущающей своим откровенным нарядом гостей, перед воином стояла величественная, властная богиня, олицетворение самой могущественной силы в мирах.
– Мне понадобится тот флакончик с розой, вещь, дорогая тебе и ей, что связывала ваши сердца, – попросила Элия, и воин извлек из потайного кармана халата крохотную колбочку, последнюю память о погибшей жене. Итварт задержал ее на несколько секунд в руке и решительно протянул принцессе.
Элия взяла флакончик в правую руку, а левую возложила на плечо воина. Пристальный взгляд богини любви устремился вдаль, сквозь множества миров, в поисках маленькой искорки чужой души, тепло которой когда-то согрело воина. Сила богини, используя любовь Итварта, как магнит, невидимым лучом протянулась туда, куда указала, повернувшись в густой жидкости, маленькая розочка. Шли минуты, и вот наконец принцесса обнаружила то, что искала.
Это был мир буйных девственных лесов, куда еще не проникли охотники и лесорубы. Казалось, за всю историю существования Леса в него не ступала нога чуждого живому зеленому сообществу существа. Это был Лес именно с большой буквы, простирающийся всюду, куда бы ни устремился взор. Голубые глазки озер, дивные поляны с густоцветьем трав, великаны-деревья под ослепительно-синим небом – все дышало глубинным, вечным покоем, но покоем не смерти, а жизни. Ибо щебетали птицы, деловито жужжали насекомые, слышался рев крупных зверей. И еще среди этой массы животной жизни чувствовались огоньки других разумов, чуждых людям, да и богам. На одном из этих огоньков и остановился луч. «Лесной дух, – поняла принцесса. – Одно из странных, очень загадочных существ, не имеющих плотской оболочки, с такими существами иногда встречались эльфы. Непостоянные, вольные, как ветер, способные за секунду принять тысячу форм, но заботящиеся о Лесе и его обитателях с тщанием истинных садовников. Так вот какой облик приняла душа Виолы».
