– А как реакция твоих родственников? – продолжал допытываться герцог, видя, что Элия не прочь еще поболтать на эту тему.
– Как обычно, – хмыкнула женщина, небрежно пожимая плечами. – Большинство, надрывая животы, смеется над виршами, посвященными другим, и обижается за себя, но делает вид, что тоже смеется, папа и Кэлер ржут, как кони, над любым стишком и хвалят остроумного стихоплета. Энтиор, конечно, бесится в открытую и мечтает о дыбе для поэта и художника. Мелиор вел бы себя так же, но на сей раз его выдающаяся личность не нашла отражения в стихах.
– Твой братец-вампир, видать, абсолютно лишен чувства юмора, – констатировал Элегор, не упустив шанса хоть чем-нибудь задеть ненавистную личность.
– Нет, что ты, у Энтиора великолепное чувство юмора, хотя оно подпадает под категорию «мрачная ирония». Он настолько любит себя, так самодостаточен и совершенен, что любую критику в свой адрес воспринимает как нелепую ошибку, которую следует как можно быстрее устранить заодно с автором, – глубокомысленно пояснила Элия и, взяв из вазы персик, начала маленьким серебряным ножичком отрезать от него по кусочку.
– И тебя это не бесит? – всерьез изумился молодой бог.
– Нет, – улыбнулась принцесса, с удовольствием слизывая с пальчиков сладкий фруктовый сок. – Такая удивительная логика поведения объясняется его божественной сутью и кровью вампира, характер формировался под сильным влиянием предопределения. А уж что получилось – то получилось, не Творцу же жалобу подавать. Но представь, как легко живется существу, нисколько не сомневающемуся в собственных совершенстве и исключительности, в том, что оно и есть центр вселенной. Он никогда не упрекает себя за какие-то ошибки, всегда найдется кто-нибудь, ответственный за его огорчения, а ведь любовь к самому себе вечна, так что Энтиор всегда будет счастлив просто самим фактом существования себя великолепного.
– Да-а-а, – только и сумел протянуть Элегор, с трудом осмысливая такую потрясающую жизненную позицию. – Нам до подобного никогда не дойти.
– Вот я и утверждаю, что мой любимый брат – явление уникальное, – улыбнулась с едва уловимой иронией принцесса, давя языком кусочек фрукта. – И, по его мнению, те букашки, которые стремятся его критиковать или причиняют ему какие-то, пусть даже самые незначительные, неудобства, достойны только одного – смерти.
– Так что, на Оскара опять открыт сезон охоты? – уточнил герцог, пощипывая виноград.
– Нет, – покачала головой принцесса. – Я дала понять, что мне эти вирши нравятся и я буду весьма недовольна, если по причине перехода автора в следующую инкарнацию не появится их продолжение.
– И твой самодостаточный брат услышит это предупреждение? – спросил молодой бог.
– Да, он не захочет ссориться со мной именно потому, что я понимаю его, как никто другой, – кивнула принцесса и потянулась за грушей. – Так что, мальчики, можете спокойно продолжать свое черное дело, подрывающее уважение населения к членам королевской фамилии. Давно я так не смеялась.
– За это надо выпить! – ухмыльнулся Элегор и, притянув к себе со столика, стоящего рядом, очередную запыленную бутылку, похвастался: – Новое вино. Я назвал его «Поцелуй солнца».
– Вызнав все о своем недруге, вы решили отравить меня, герцог? – съехидничала богиня.
– Нет, я ведь еще так много не знаю, – отшутился собеседник. – Кроме того, я уже пробовал это вино и до сих пор жив.
– Да ведь тебя, малыш, ни одна зараза не возьмет, а я девушка хрупкая и нежная, – с обидой в голосе капризно заявила принцесса.
Элегор смеялся до колик и никак не мог остановиться, каждый раз, когда смех вроде бы начинал стихать, в его голове вновь всплывало какое-то слово – или «девушка», или «хрупкая», и ржание возобновлялось. Наконец все смешинки покинули измученное тело герцога, и он смог простонать:
– Да уж, в чем мы с тобой схожи, леди Ведьма, так это в том, что ни одна отрава нас не возьмет. Заверяю тебя, вино получилось удачное, а не то я бы отправил его в дар твоему безупречному во всех отношениях и совершенному брату Энтиору. Выпьем за нас!
Элегор откупорил бутылку и, наполнив бокалы на столике золотистым, с оттенком подсолнечника, напитком с нежным ароматом лета, протянул один богине.
Распробовав вино, Элия удовлетворенно улыбнулась, признав отменный вкус и превосходный букет. Герцог довольно улыбнулся в ответ и тут же слегка нахмурился, вспомнил о самом беспокоящем и донельзя интересующем его вопросе:
– Слушай, Элия, ты помнишь, я пару лет назад гостил у близких к Тени эльфов в Каэ’виэль’соль?
– Да, это то чудное местечко, которое соседствует с миром демонов Кард’ ган-фафорст и вместо обычной для остроухих войны ведет прибыльную торговлю, – кивнула принцесса, показывая свою осведомленность в политической ситуации Миров Грани. Так назывались те измерения, по которым проходила невидимая простым взглядом, но весьма ощутимая разделительная полоса между Мэсслендскими владениями и землями Лоуленда.
– Так вот, из кард’ганского языка кое-какие словечки, так или иначе, оказались в каэ’виэльском – закономерные издержки общения разных рас. И сегодня, когда представляли твоего гостя Новогодья, я вновь услышал знакомые по тем временам слова. Если дать их прямой перевод с демонического, то получается, что Злат заявил о том, что он является Повелителем Демонов, Перекрестков и Межуровнья. Слишком амбициозное и опасное заявление, если только оно не истинно, – заключил Элегор и устремил на богиню умоляющий взгляд из серии: «Ну расскажи, заклинаю!»
– Оно истинно, – кивнула принцесса.
– Ух ты, – восторженно выдохнул герцог. – Так я и думал, что здесь не все чисто. С такой-то силищей!
Элегор отлично понимал, что выпытывать у Элии подробности не слишком тактично, но просто умирал от любопытства и не мог промолчать. Он спросил, отчаянно надеясь услышать ответ:
– А где ж вы познакомились?
– В Межуровнье, конечно, – хмыкнула принцесса и сделала многозначительную паузу, которую вполне можно было бы посчитать концом откровенного повествования. На лице Элегора появилась бездна отчаяния.
Рассмеявшись, принцесса продолжила рассказ:
– Я тогда только начинала работать с магией по-настоящему и все пробовала на зуб, стремилась проверить любую интересную историю или слух, касающийся волшебства. В Межуровнье побывала к тому времени только раз с учителем, далеко мы не заходили, а одна лезть опасалась. Но мне в руки попал любопытный свиток безымянного автора о Дверях Возвращения. Конечно, он был не полон, но то, что мне удалось узнать, оказалось весьма перспективным. Двери Возвращения – это постоянно действующий лаз в Межуровнье, ориентированный на перемещение своего создателя как в Бездну, так и из нее, в любой момент времени и из любой точки пространства. Своего рода личный постоянный телепорт, страховка от любых неожиданностей.
– Ух ты! – Глаза юноши разгорелись.
– Вот я и пожелала разгадать загадку и создать Дверь Возвращения, только все мои старания привели к тому, что один из неудачных опытов действительно открыл врата в Межуровнье и перенес меня в Бездну, в такие глубины, о которых я и не подозревала. Сейчас думаю, что свиток был всего лишь искусной ловушкой для любопытных, но уж больно заманчивую идею он содержал. И пожалуй, я все-таки чувствовала истинность этой идеи, хотя так и не смогла реализовать ее.
