Все время, пока шла торжественная церемония, братья Элии, да и она сама, едва сдерживали смех, старательно придавая лицам серьезные выражения, соответствующие ответственному мероприятию. Но удавалось это с трудом, поскольку тоненький голосок Бэль, впервые присутствующей на церемонии прощания, без конца вываливал на Лейма горы удивительных вопросов. Принц честно пытался отвечать на них шепотом. Но каждый его ответ непременно порождал десяток новых, еще более каверзных вопросов:
– Тете Джанети больно, когда огонь?
– А почему нельзя вынимать душу из тела, когда ушибешься, чтобы было не больно?
– А тетя будет помнить нас в следующей жизни?
– Значит, она перестанет приходить к нам в гости?
– А мы к ней сможем прийти?
– Где сейчас ее душа?
– А почему огонь радужный?
– А что это за красивая сеточка на вазе?
– Ой, куда это вазочка исчезла?
Лейм отвечал и отвечал, вполголоса, чтобы не мешать церемонии, и время от времени поглядывал в сторону Нрэна, каждый раз рискуя наткнуться на уничижающий взгляд, не обещающий ничего хорошего как маленькой почемучке, так и ему самому. Но Нрэн стоял с непроницаемой физиономией и, кажется, даже не слышал и не видел ничего из творящегося вокруг, ничего, кроме Элии. Взор бога был прикован к принцессе, которая стояла, держа под руку Повелителя Межуровнья. И было в глазах Нрэна столько ревности, любви и желания, замешанных на смущении, стыде и страхе, что Лейм с облегчением понял: брату сегодня не до воспитания Бэль.
Исчезновение урны с прахом стало заключительным аккордом церемонии. А поскольку на ней, как верно подметила Элия, питие и закуски участникам не полагались по определению, народ, удовлетворив свою жажду зрелищ или мести, отдав дань сентиментальности или долгу, начал быстро исчезать с площади. Очень скоро у фонтанов осталась лишь почетная стража, которой полагалось уходить последней, королевская семья, небольшая горстка дальних родственников леди Джанети (какие-то троюродные тетушки и десятиюродные братья) и душеприказчик.
Этот щуплый мужчина подождал, пока Рикардо картинно выполнит свой последний магический жест, удаляя мраморный постамент для тела и урны в хранилище, и торжественно сказал:
– Исполняя волю леди Джанети, я, Горт Шелнс, должен ознакомить с завещанием наследников покойной.
Дальние родственники с шевелюрами всех оттенков рыжего цвета насторожились, кое у кого начали разгораться глаза, королевская семейка спокойно ожидала продолжения спектакля.
– Поскольку основным наследником является принц Рикардо, единственный отпрыск леди Джанети, завещание должно быть оглашено в замке, в присутствии членов королевской семьи. Наследники второй очереди смогут ознакомиться с последней волей леди позднее.
Горящие глаза дальних родственничков разочарованно притухли, негодующе поджались губы, поникли носы, но вслух никто возмущаться не осмелился.
– Ах, мама! – патетически воскликнул Рик полушепотом и смахнул несуществующую слезу.
Впрочем, зная, что Жанти терпеть не могла своих жадных родственничков, он ожидал такого исхода. Но в то же время принцу было знакомо и несколько жестокое чувство юмора мамочки, которая вполне могла отдать все имущество на благотворительные цели, скажем, на поддержание вымирающего вида карликовых белых драконов вересковых пустошей, только чтобы досадить всем разом.
Слово покойной – закон. Королевская семья, прихватив с собой и душеприказчика, телепортировалась в один из больших замковых кабинетов на втором этаже, оформленный в нейтрально-бежевых тонах. Элия послала напоследок извиняющуюся улыбку Злату. Дальние родственнички некоторое время разочарованно потоптались на опустевшей площади и подались восвояси.
В большом овальном кабинете места хватило всем. Семейство Лимбера практически в полном составе, не считая малютки Бэль, переданной Леймом на попечение нянюшки, не спеша рассредоточилось по диванчикам, креслам и стульям. Горт Шелнс встал посредине кабинета у круглого стола, снял с пояса небольшой мешочек черного бархата, расшитый рунами, и высыпал из него на столешницу изрядную горку зачарованных серебряных печаток и ритуальный нож из обсидиана.
Потом маленький крысеныш, тихонько бормоча себе под нос отпирающее заклинание, начал выбирать из кучки печаток нужные ему экземпляры и прикладывать их к колдовским печатям на свитке, после чего те легко соскребались ножом. Наконец через десять минут свиток был освобожден из сургучного плена и торжественно развернут.
Горт откашлялся и начал читать:
– Я, леди Джанети дель Ренар Гиль, в здравом уме, твердой памяти, владея божественными силами, находясь под покровительством Источника Лоуленда, завещаю все свои владения в Гильедаре, Валкерте, Араикисе и Чалуне своему единственному сыну Рикардо Гильену Рейнарду. Ему же я завещаю все свои капиталы, хранящиеся в Королевском банке Лоуленда на счетах личном, коммерческом и родовом, передаю ему в наследство торговые предприятия «Изумруды Джанети» и «Камушки для леди» с условием сохранения торговых марок.
Огласив первый общий абзац, душеприказчик перешел к конкретизации элементов имущества, достающегося в наследство принцу Рику. Чем больше он говорил, тем ярче сияли глаза принца, уже давно и не без основания подозревавшего об изрядных коммерческих талантах леди Джанети и величине ее «скромных» доходов.
– Ах, мама, я так растроган, – тихонько бормотал бог, а в голове его интенсивно работал калькулятор. – Даже после смерти вы не оставили меня своей родительской заботой!
А Горт Шелнс тем временем продолжал чтение завещания, дальнейшее содержание которого касалось наследников второй очереди:
– Моим любимым кузенам: Баленту, Сигору и Фанкору, в память о чудесных годах детства (парни неплохо потретировали малышку Жанти в ту пору), я завещаю в совместное владение свои земли и дом в Дироке.
По кабинету прокатилась волна смешков. Стерва Джанети оставила своим жадным родственничкам кусок каменистой бесплодной почвы, не дающий никакого дохода, и полуразрушенный особняк, ремонтировать который никогда не считала делом выгодным.
Шелнс-душеприказчик, нотариус леди, спрятал усмешку в глубине темных глаз и после небольшой паузы продолжил:
– Моим обожаемым тетушкам Зульвирели, Фаризе, Милане и кузинам Аврелине, Китаржине, Иврет я отписываю все свои платья.
Элия вспомнила габариты вышеперечисленных родственниц Джанети и улыбнулась, представив тщетные попытки полных дам влезть мощными телесами в изящные платья покойной или бесполезные усилия худых, как щепки, не утонуть в них. Менее тактичные братья принцессы заржали в голос, тоже вообразив себе сию дивную клоунаду. Фигуристые и симпатичные кузины и тетушки в завещании были упомянуты дальше, им леди отписывала свою обувь, малюсенький размер которой годился всегда только самой Жанти.
А Горт все читал:
– Свой городской дом в Лоуленде я завещаю любимой горничной Розалинде за то, что она никогда не перечила мне и великолепно причесывала волосы. Загородный особняк в предместье Лоуленда вместе с садом и прилегающими землями я завещаю своим дорогим лапочкам, снежным болонкам: Софи, Лизет, Мими и Жульет.
