– Его высочество хочет сказать, – плавно продолжил пояснения Мелиор, оттирая брата на задний план, – что жрица Ижена стала жертвой старинного проклятия, наложенного на шкатулку легендарным мастером-магом Себаром Керон дель Лабраном. Принцесса Мирабэль вчера вечером по просьбе жрицы одолжила ей шкатулку, чтобы девушка могла запечатлеть заинтересовавший ее узор. Сегодня утром Хранитель Королевской библиотеки барон Оскар Хоу, занимавшийся, согласно поручению принцессы Мирабэль, поисками информации о мастере Себаре, случайно натолкнулся на описание заклятия, наложенного на шкатулку, и, встревожившись, поспешил уведомить об опасности принцессу Элию. Она, предвидя серьезные осложнения, вызвала всех нас. К сожалению, мы пришли слишком поздно, заклятие вырвалось на волю и успело поразить Ижену, а через нее и вара Мичжеля.
– Значит, наши спутники заколдованы. Но какого рода эти чары? – печально спросил Монистэль, чувствуя, что обретает реальность его кошмарное видение в тумане вод, обещавшее тьму в конце пути.
– Эта шкатулка – ловушка для душ, – правдиво ответила богиня. – С ее помощью Себар намеревался отомстить отвергнувшей его женщине, и отомстить страшно. Заклинание Сетей Бездны извлекает душу из тела и открывает коридор, чтобы вышвырнуть ее в Бездну Межуровнья.
– О, Свет Кристалла! Нет! – потрясенно выдохнула Магжа, растеряв свою задиристость, и замотала головой, не желая верить в происходящее. Страшная сказка шагнула в ее жизнь, чтобы навсегда нарушить покой.
– Вы сможете развеять эти чары, извлечь души дорогих нам людей из Межуровнья? – уже почти не веря в положительный ответ, задал вопрос высший вар, обнимая Магжу.
– Боюсь, это не под силу никому, кроме самого Повелителя Путей и Перекрестков, великого Дракона Бездны, – констатировал Мелиор, разглядывая головоломное плетение заклинания, скрытое столь искусно, что и сейчас оно было едва заметно. – Себар не призвал Бездну в Лоуленд, он только открыл прихотливую тропинку, которой воспользовалась Тьма. Тьма Бездны приходит всегда, если слышит зов, это так легко, а вот избавиться от нее куда труднее.
– Значит, Ижена и Мичжель умрут? – разозлилась Магжа, сжав кулачки, и вырвалась из кольца рук Монистэля, словно готовилась кинуться за лоулендцев. – Вы, пусть и невольно, заманили их в ловушку, вы и должны их спасти! Должны!
– Леди, я еще раз повторяю, примите мои глубочайшие соболезнования, я понимаю ваши гнев и боль, но мы даже не можем развеять это заклинание, не то что вытащить из его хитроумных силков жертвы, – терпеливо повторил Мелиор, изобразив на лице подобающее случаю выражение вежливого сочувствия. – Боги Лоуленда могущественны, но далеко не всесильны. Власть богов Уровней – ничто по сравнению с мощью Бездны. И я не стыжусь признать это.
– Если мы или вы сунемся на поиски добычи, доставшейся Тьме Безвременья, то лишь понапрасну погибнем. Бездна жадна и никогда не выпустит из своей пасти жертву, – утомленно полуприкрыв холодные бирюзовые глаза, подтвердил Энтиор, в чем-то признавая за Межуровньем право на добычу как привилегию более сильного охотника.
– Стало быть, вы говорите, что Мичжель и Ижена обречены? И даже сами их души могут навеки затеряться в Бездне и лишиться возможности реинкарнации? – горестно вопросил Монистэль. – Неужто нет никакого шанса их спасти, ваши высочества? Ни малейшего?
– Сожалею, – вздохнул Мелиор, воздев руки. – Поверьте, Высший вар, мы не меньше вашего желали бы помочь несчастным, но…
– А что, если… – шепнул Джей, бросив быстрый взгляд на принцессу. – Элия, ты ведь могла бы…
– Что «если»? – почуяв, что назревает первое продуктивное предложение, быстро спросили Фарж и Магжа, жадно уставившись на принца.
Бог, не подозревавший, что в этой комнате он и Энтиор – не единственные обладатели уникально острого слуха, виновато моргнул и потупился, сделав вид, что жиотоважцам все послышалось.
– Мой излишне оптимистично настроенный брат имел в виду нелепую возможность обратиться за помощью непосредственно к Повелителю Межуровнья, – иронично пояснила богиня, исполненная сожаления по поводу того, что Лорд Дознаватель до сих пор не вырвал язык трепача-брата.
– Так Повелитель Межуровнья – не страшный миф? Вы знакомы с этим созданием? – содрогнулся от ужаса Монистэль, но глаза его невольно зажглись слабым огоньком надежды.
– Если и миф, то обретший весьма явное физическое воплощение, – философски заметил Мелиор, одарив болтливого Джея весьма неодобрительным взглядом.
– Он близкий дружок Элии, – нервно хихикнул Джей. – Гостил у нас как-то на Новогодье. Такой милашка…
– Я бы не назвал это дружбой, – холодно заметил Мелиор.
– Я тоже, – осторожно подтвердил Энтиор, до сих пор вспоминавший Злата не без содрогания.
– Нельзя дружить со стихией, – покачала головой принцесса, отвернувшись к окну. – То, что мы знаем одну из ипостасей Повелителя Межуровнья, совершенно ничего не значит. Ничего.
– Но ты попытаешься? – сузив кошачьи глаза, потребовала ответа Магжа, кажется, готовая заставить Элию сделать это и силой. – Ты можешь позвать его? Так позови, позови! Просить мы будем сами!
– Умоляю, ваше высочество! – молитвенно прошептал Монистэль, прижимая руки к сердцу. – Во имя Света!
– Ты очень сильная колдунья и красивая женщина, если он хоть немного мужчина, то захочет помочь, – уверенно констатировал Фарж, на собственном опыте, почерпнутом из ночных кошмаров, знакомый с могуществом богини.
Элия обернулась к жиотоважцам. Три пары глаз смотрели на нее с отчаянными мольбой и надеждой, частично спрятанной за агрессивностью, частично явной и неприкрытой. Сочувственно, опасливо и ревниво взирали братья, в отличие от посольства хоть немного представлявшие себе, с чем придется иметь дело.
– Он – не мужчина, Он – Сущность, Фарж. Именем Света не заклинают Тьму, Монистэль. Вам нечего ему предложить, Магжа. Вы не понимаете, о чем просите, – тихо ответила принцесса, нахмурившись. – Но хорошо. Я вызову Его и буду просить.
– Сестра, ты не должна! – попытался остановить богиню Мелиор, но она прервала его речь взмахом руки:
– Только Он не повинуется ничьей воле, ни Силам, ни Творцу. Он – сам себе Воля, и единственная воля для Него – собственный Каприз. Он не выполняет просьб, во всяком случае, задаром, а плата всегда такова, что цена оказывается куда выше, чем может позволить себе заплатить тот, кто хочет сохранить душу и свою истинную суть. Достаточно Ему пожелать, и вы все умрете только потому, что слышали, как произносят вслух Его имя.
– Ради Ижены и Мичжеля мы готовы рискнуть, – яростно заявила Магжа.
– Они – будущее Жиотоважа, – согласился Монистэль.
– Что ж, вы все предупреждены. Но прошу вас, вары, думайте в его присутствии над каждым своим словом и будьте осторожны в мыслях, – попросила принцесса и подошла к закрытому трельяжу.
Вздохнув, богиня полностью раздвинула резные створки зеркала, обнажая отражающую поверхность, и протянула руку Энтиору. Понимая, о какой приятной услуге его просят, вампир покинул уютный покой кресла и шагнул к сестре. Он нежно взял ее руку в свою, коснулся вампирским поцелуем тоненькой вены на запястье богини. Отступив, принц томно облизнул губы и с жадной тоской посмотрел на несколько капель крови, выступивших на месте укуса. Крови, вкуснейшей из всей той, которую ему когда-либо доводилось пробовать. Но эта кровь не предназначалась для утоления его жажды. Мазнув запястьем по зеркалу, богиня позвала, используя поначалу язык демонов, более близкий Межуровнью:
