– Нет, это все потому, что у него дыхание от восторга перехватило, – снова подсказала богиня и заметила: – Гастрономические интересы твоей зверюшки далеки от обычных куньих.
– Ну и что? – беспечно пожал плечами Элегор. – Стэфф мой зверек, а значит, может есть все, что захочет. Сила бога уже начала менять его.
– Остается только надеяться на то, что эти изменения не затронут основных черт его характера. Иначе вездесущая идейная куница герцога Лиенского станет ужасом Лоуленда, – не то шутя, не то всерьез сказала принцесса.
Элегор мечтательно улыбнулся, представляя, сколько проделок можно будет учинить им на пару со Стэффом, и вновь вернулся к повествованию:
– Из Тиэльсе мы направились в Каэ’виэль’соль. У Темных там намечалась очередная мелкая заварушка на границе с троллями. Поспели как раз вовремя и славно повеселились!..
Далее из рассказа Элегора следовало, что из мира Близких Тени компания переправилась в Рагонар, резиденцию вампиров, и успела наследить там, похитив в Ночь Темного Посвящения трех девиц, предназначенных для торжественного ритуала. Причем одна из дамочек была избрана самим Повелителем Фрагом в качестве своей жертвы любви. Больше всего Элегору понравились не горячие благодарности, которыми наградили их спасенные и доставленные домой леди, а схватки с клыкастыми преследователями и милая шутка с распылением чесночной настойки в личных покоях Фрага. При мысли о негодовании Повелителя вампиров, вынужденного поменять резиденцию из-за непереносимой вони (над длительным эффектом настойки еще поколдовал Лейм), герцог довольно зажмурился.
После вампиров друзья решили кардинально сменить обстановку и посетили пару урбанизированных миров, в которых у Лейма были коммерческие интересы. Принц владел контрольными пакетами акций нескольких компаний, специализирующихся на выпуске сложных электронных приборов. В этих измерениях Элегор несколько поумерил свой пыл, дабы не повредить делам друга. Так что обошлось без существенных проблем. Всю энергию герцог направил в русло поиска забавных книг-сказок, ставших увлечением леди Ведьмы. С недавнего времени бог и сам получал немалое удовольствие от чтения подобной литературы. Так что по итогам пребывания в мире техники Элии было вручено несколько свеженьких томов. Два из них герцог дал только на время, сопроводив ехидным замечанием: «Смотри не заиграй. Раритет все-таки!» Элия клятвенно пообещала обращаться с «раритетом» аккуратно: не использовать страницы в качестве салфеток, не писать на полях похабных комментариев, не пришпиливать прочитанные страницы стилетом, как это любил делать Энтиор, и возвратить сразу после десятикратного прочтения.
Покинув урбанизированные миры, боги двинулись в долгое странствие по мирам-базарам, покупая все, что привлекало их внимание, развлекаясь, а заодно разведывая новые сферы для развертывания торговли. В частности, Элегора очень интересовали рынки сбыта алкогольной продукции. В далекой перспективе герцог Лиенский уже видел себя абсолютным монополистом в этой области хотя бы на своем Уровне и активно работал для достижения сей сияющей цели.
После столь бурного времяпрепровождения Лейма потянуло к покою, углубленному самоанализу и самосовершенствованию. Словом, боги отправились в Лшинь-э-ал – очаровательный мир горных монастырей и суровых бритых монахов. Вернее, совершенно очаровательным его находил только Лейм, а Элегор пристроился к другу для компании. В Барш-такере – одном из самых уединенных убежищ совершенствующихся – принца уже знали. Странствующий брат Приходящий к Покою (такую кличку получил бог) пользовался милостивым расположением самого отца Настоятеля с тех самых пор, как великий гонг, возвещавший о прибытии тех, кому дано достичь небывалых высот на единственно верном Пути к Себе, прозвучал трижды, когда юный принц впервые переступил порог Барш-такера, рекомендованного ему Нрэном.
Ради Лейма, тут же с головой окунувшегося в медитации, учебные поединки и послушничество, Настоятель разрешил остаться и Элегору, хотя чего-чего, а стремления к Покою в этом бешеном юнце не увидел ни малейшего. Скорее уж, в душе странного спутника Лейма бушевала разом тысяча бурь. Но причиной скорого изгнания бедолаги-герцога за неприступные стены Барш-такера послужил не его категорический отказ от медитаций (у каждого свой путь), а невиданные успехи в прополке монастырских грядок. Элегор, перепутав сорняки и цивиль, лишил монастырь годового запаса этой привередливой травки-приправы, скрашивающей скромные трапезы аскетов.
Так что, оставив Лейма медитировать в Лшинь-э-ал, герцог направил свои стопы в соседний мир – Раксолдс, где с удивлением обнаружил в ближайшем трактире, кроме местных жителей, еще и изрядное число пришлых бритоголовых парней, под плащами которых прятались до боли знакомые по неделе в Барш-такере серые балахоны. Непутевые братья оттягивались по полной программе, чтобы потом с новыми силами встать на Путь К Себе. Элегор радостно присоединился к нарушителям обетов. Вскоре все перепились вусмерть и начались задушевные разговоры за жизнь. Через три часа они уже были лучшими приятелями.
– И эти монахи, между прочим, оказались совсем свои ребята. Так пить не каждый профессионал сможет! – с восторгом поведал принцессе Элегор. – Да и не от хорошей жизни они в монастыри поперлись. Хочешь учиться – будь добр, выдержи испытания, дай обет, можно малый – на девять лет, и трудись на благо общины, грядки пропалывай. На несколько десятков миров эти горы – самое приличное место для обучения владению оружием, не считая частной школы одного типа, только туда попасть еще сложнее, чем в монастырь. Тьфу! Парень там один был, из Флайфэра, так он пробовал сначала податься в школу. А этот учитель, ну точно непрошибаемый зануда типа Нрэна, да еще лысый урод, каких мало, спокойно приказал выгнать его за то, что он не в том месте встал и два раза вместо трех положенных поклонился. И никаких извинений не принял, даже разговаривать не стал!
– Да, есть еще миры, где строго блюдут традиции, – с ноткой ностальгии в голосе заметила принцесса. – Это в Лоуленде все вконец распоясались.
– Рыбка гниет с головы, – услужливо припомнил подходящую поговорку герцог.
– О, как ты прав, высокие лорды совсем обнаглели, – согласилась богиня, многозначительно посмотрев на Элегора.
– Им есть с кого брать пример, – ответил бог принцессе еще более многозначительным взглядом и ехидной улыбкой, а затем продолжил рассказ: – Оказалось, и другие слышали об этой школе и нраве наставника, который живет по канону и уже видел в жизни столько, что его ничто не в силах напугать, взволновать и заставить позабыть о традициях. Слово за слово, короче, мы поспорили…
Занимательное повествование о пьяном споре было варварски прервано заклинанием словесного вызова. Не включая видимости (наверное, совсем погряз в работе), его величество серьезно сказал:
– Прекрасный день, детка. Я хочу поговорить с тобой. Будь через пятнадцать минут у меня в кабинете.
– Хорошо, отец, – успела согласиться Элия прежде, чем король отключил заклинание.
– Вот так всегда, стоит нам с тобой уединиться для занятий чем-нибудь интересным, как тут же появляется кто-нибудь из твоей многочисленной семейки и портит всю малину, – разочарованно вздохнул герцог, почесывая за ухом облопавшегося Стэффа, чей животик раздулся, как небольшая дынька.
