При свете дня она играет куда более небрежно, так, ради забавы, даже не утруждая себя извлечением из клавиш связной мелодии. Панель не будет работать, если не вставить в нее один из сотни слайдов с голограммами. Они сопровождают музыку, имитируя бурные реки, стайки светлячков на фоне ночного неба или все цвета радуги, быстро сменяющие друг друга. Я ни разу не видела, чтобы она дважды использовала одну и ту же голограмму, хотя она на них даже не смотрит.
В гостиной есть все возможности для создания зрительных иллюзий. Одно нажатие кнопки, и телевидение переносит вас на горный склон, каток или ипподром. Пульты дистанционного управления, штурвалы, лыжи, целая коллекция разнообразных устройств помогают воссоздавать реальность. Интересно, вырос ли мой муж в окружении таких приборов, запертый в этом доме-муравейнике, не имеющий другого выбора, кроме как полагаться на обман зрения, чтобы узнать о реальном мире? Как только я осталась в гостиной одна, решила попробовать себя в рыбалке. Мне повезло гораздо больше, чем в тот раз, когда я рыбачила по-настоящему.
Я подолгу брожу одна по коридорам нашего этажа. Осмотрела каждый их уголок от комнаты Роуз и до библиотеки. Внимательно изучила вентиляционные отверстия – все они расположены на потолке и плотно закрыты сеткой, а желоба для спуска грязной одежды в прачечную настолько узкие, что в них не пролезет ничего крупнее небольшой пачки белья. Единственное окно на этаже, которое можно открыть, находится в спальне Роуз, но она никогда оттуда не выходит.
Камин в библиотеке ненастоящий. В нем, потрескивая, горит не огонь, а его копия, холодная и неживая. Нет и дымохода, воздуху и тому не выбраться отсюда.
Лестниц тоже нет. Я не обнаружила даже наглухо запертых аварийных выходов, простучав стены, отодвинув все до одной книжные полки и заглянув под все шкафы. Неужели наш этаж – единственное место в доме, из которого невозможно попасть на лестницу? Выходит, если начнется пожар и отключатся лифты, все жены Линдена поджарятся до хрустящей корочки. Ведь заменить нас проще простого! Долго он колебался, прежде чем решить судьбу девушек из того фургона?
Странно все это. А как же Роуз, которую так безумно любит Линден? Разве ее жизнь ему не дорога? Видимо, нет. Наверное, даже первым и любимым женам найти замену нетрудно.
Пробую зайти в лифт, нажимаю на кнопки, но без специальной магнитной карточки у меня ничего не выходит. Пытаюсь раздвинуть двери лифта руками, затем помогаю себе носком туфли. Стараюсь изо всех сил, твержу себе, что сейчас пожар и моя жизнь зависит от того, смогу ли я попасть в лифт. Двери не поддаются. Переворачиваю свою комнату вверх дном, наконец нахожу в гардеробной зонт и бегу обратно к лифту. У меня получается просунуть верхушку зонта между металлическими дверцами лифта и немного их раздвинуть, достаточно, чтобы поставить между ними ногу. И вот – ура! – двери лифта открываются.
Меня едва не сбивает с ног спертый воздух, вырывающийся из лифтовой шахты. Заглядываю внутрь. Внизу и вверху кромешная темнота. Осматриваю кабели. Им не видно конца. Не могу понять, сколько здесь этажей. Протянув руку, касаюсь одного из свисающих кабелей и крепко за него ухватываюсь. Можно попробовать забраться по нему вверх, как по канату, или, держась за него, соскользнуть вниз, до первого этажа. Ничего, если получится спуститься только на один этаж, может, мне повезет, и я найду незапертое окно или смогу пробраться на лестницу.
Вот это самое «может» меня и не пускает. Потому что у меня «может» не хватить сил, чтобы открыть двери лифта изнутри. Или меня «может» раздавить кабина лифта, если я не успею быстро выбраться из шахты.
– Собираешься покончить с собой? – раздается за спиной голос Роуз.
Вздрогнув от неожиданности, я отдергиваю руку от кабеля. В паре метров от меня в легкой ночной сорочке стоит одна из моих названных сестер. Ее волосы растрепаны, подкрашенные губы на бледном лице выглядят неестественно красными. Сложив руки на груди, она улыбается.
– Все в порядке, – заверяет она меня. – Я никому не скажу. Я все понимаю.
Позади меня медленно закрываются двери лифта.
– Понимаешь? – спрашиваю я.
– М-м-м, – утвердительно мычит она и указывает на зонт.
Взяв из моих рук, она его распахивает.
– Где нашла? – спрашивает она, крутанув зонт над головой.
– В гардеробной.
– Понятно, – говорит Роуз. – А ты знала, что их нельзя открывать в доме? Плохая примета. Вообще-то Линден очень суеверен.
Сложив зонт, она задумчиво его рассматривает.
– Ты, наверное, не слышала, что все твои вещи отбирает Линден? Твою одежду, обувь, этот зонтик. Как ты думаешь, почему он оказался у тебя в комнате?
– Линден не хочет, чтобы я промокла под дождем, – отвечаю я, начиная понимать, к чему она клонит.
Роуз поднимает на меня глаза, улыбается и передает мне зонт.
– Вот именно. А дождь идет только снаружи.
Снаружи. Никогда не думала, что от этого слова у меня внутри все будет переворачиваться. В моей жизни и так было немного радостей, и я готова на все, чтобы вернуть хотя бы эту. Рука, в которой я держу зонт, непроизвольно сжимается.
– Отсюда можно выбраться только на лифте? – интересуюсь я.
– Да забудь ты о лифтах, – отвечает Роуз. – У тебя один выход отсюда – Линден.
– Не понимаю. А вдруг пожар? Мы же все умрем.
– Жены – это выгодное капиталовложение, – объясняет Роуз. – Распорядитель Вон выложил за тебя кругленькую сумму. Он настолько увлечен генетикой, что, могу поспорить, даже переплатил, узнав про твои необычные глаза. Если он хочет, чтобы с тобой ничего не случилось, будь то пожар, ураган или цунами, ты в безопасности.
Наверное, она хочет меня подбодрить, но вместо этого меня охватывает сильное беспокойство. Если я такое ценное вложение денег, то мне будет гораздо труднее потихоньку улизнуть отсюда.
У Роуз усталый вид. Закинув зонт к себе в комнату, помогаю ей забраться на кровать. Она обычно ругается со слугами, когда те уговаривают ее немного отдохнуть, но со мной она не спорит, потому что я не заставляю ее принимать лекарства.
– Открой окно, – едва слышно говорит она, поудобнее устраиваясь под шелковистыми одеялами.
Я повинуюсь, и в комнату проникает свежий весенний ветерок.
– Спасибо, – говорит она мне, вздохнув полной грудью.
Я сижу на подоконнике и прижимаю руку к москитной сетке, полностью закрывающей оконный проем. Это обычная съемная сетка, если на нее хорошенько надавить, она выскочит из рамки. Я бы смогла выпрыгнуть, хоть здесь и высоковато – во всяком случае, выше, чем на крыше моего дома, – но рядом нет ни одного дерева, не за что уцепиться. Не стоит даже пробовать. Я все думаю о том, что мне сказала Роуз у лифта. Она пообещала никому не рассказывать, потому что все понимает.
– Роуз, ты когда-нибудь пыталась отсюда сбежать? – спрашиваю я.
