Начала собираться толпа — люди выходили из винного магазина
на одном углу и небольшого молочного бара на другом. Тогда-то Бен и
почувствовал то самое, что чувствовал сейчас: то сложное и страшное
взаимодействие сознания с физиологическими системами, с какого начинается
признание и принятие факта, и единственный собрат которого — изнасилование.
Желудок как бы проваливается. Губы деревенеют. Нёбо покрывается тонкой пленкой
пены. В ушах звенит. Кажется, что кожа гениталий сжалась и пошла мурашками.
Переживаешь такой разворот сознания, словно оно отворачивает лицо от невыносимо
яркого света. Бен стряхнул руки шофера-доброхота и подошел к туфле. Поднял ее.
Повертел. Сунул руку внутрь — стелька еще хранила тепло ступни Миранды. С
туфелькой в руках Бен сделал еще пару шагов вперед и увидел, что из-под
передних колес грузовика торчат ноги жены в тесно облегающих желтых джинсах —
дома Миранда натягивала их, так беззаботно смеясь… Поверить, что натянувшая
такие штаны девушка мертва, было невозможно, но Бен уже принял положение вещей
— животом, губами, яйцами.
Он громко застонал, и в этот момент какой-то репортер сделал
снимок для газетенки Мэйбл: одна нога обута, другая разута, люди глядят на
босую ступню Миранды так, словно в жизни не видели ничего подобного. Бен отошел
на пару шагов, перегнулся и…
— Сейчас меня стошнит, — сказал он.
— Да ничего страшного.
Бен шагнул за свой ситроен и сложился пополам, держась за
ручку дверцы. Он зажмурился, ощущая, как накатывает волна мрака. Во мраке
появилось лицо Сьюзан, которая улыбалась Бену, прелестные глубокие глаза… Он
снова поднял веки. Ему пришло в голову, что парнишка, может быть, врет, или
что-то путает, или совершенно не в себе. И все же эта мысль не обнадежила Бена.
Мальчишка не производил такого впечатления. Бен повернулся и заглянул парнишке
в лицо, но прочел только беспокойство — ничего больше.
— Давай, — ответил Бен.
Мальчик забрался в машину, и они выехали со стоянки. Ева
Миллер, наморщив лоб, смотрела из кухонного окна, как они трогаются с места.
Творилось что-то скверное. Это ощущение переполняло ее, как в день гибели мужа
переполнял туманный смутный страх. Она поднялась и набрала номер Лоретты
Старчер. Телефон звонил, звонил, но никто не подошел, и Ева положила трубку.
Где могла быть Лоретта? Не в библиотеке, это точно. По понедельникам библиотека
не работала.
Ева сидела, задумчиво и грустно глядя на телефон, и не могла
избавиться от чувства, что вот-вот стрясется нечто ужасное — может статься,
такое же страшное, как пожар пятьдесят первого года.
Наконец, она снова подняла трубку и позвонила Мэйбл Уэртс,
которую распирало от последних городских сплетен и которая всегда была готова
узнать что-нибудь еще. Такого уик-энда город не видал уже много лет.
4
Бен ехал, куда глаза глядят, а Марк тем временем излагал
свою историю. Рассказывал он хорошо, начав с той ночи, когда под его окно
пришел Дэнни Глик, и закончив визитером, явившимся сегодня под утро.
— Ты уверен, что это была Сьюзан? — спросил Бен.
Марк Питри кивнул.
Бен вписался в резкий U-образный поворот и, прибавив ходу,
помчался по Джойнтер-авеню обратно.
— Куда мы едем? В…
— Нет. Нет еще.
5
— Погоди. Стоп.
Бен притормозил, и они вышли из машины. Только что молодые
люди медленно ехали к центру вдоль подножия Марстен-Хилл, по Брукс-роуд — той
лесной дороге, где Хомер Маккаслин засек «вегу» Сьюзан. И оба заметили
блеснувший на солнце металл. Они молча прошли по заброшенному проселку, где
между оставленными колесами глубокими пыльными колеями росла высокая трава.
Где-то чирикала птица.
Вскоре они нашли машину.
Бен помедлил, потом остановился. Его опять затошнило. На
руках выступил холодный пот.
— Иди посмотри, — сказал он.
Марк прошел к машине и нагнулся к окошку со стороны
водителя.
— Ключи здесь, — крикнул он.
Бен зашагал к машине и обо что-то споткнулся. Он посмотрел
под ноги, увидел лежащий в пыли револьвер 38 калибра, подобрал его и повертел в
руках. Револьвер очень напоминал оружие полицейского образца.
— Чей пистолет? — спросил Марк, который шел к нему, держа в
руке ключи Сьюзан.
— Не знаю. — Бен для порядка проверил предохранитель, а
потом сунул револьвер в карман.
Марк протянул ему ключи, Бен взял их и пошел к «веге»,
чувствуя себя так, словно все происходило во сне. Руки у него дрожали, сунуть
нужный ключ в замок багажника удалось только со второй попытки. Повернув ключ,
Бен поднял крышку, не позволяя себе думать.
Они вместе заглянули внутрь. Запасное колесо, домкрат — и
все. Бен шумно выдохнул.
— Теперь? — спросил Марк.
Бен ответил не сразу. Почувствовав, что совладает с голосом,
он сказал:
— Сейчас мы поедем к одному моему другу, его зовут Мэтт
Бэрк. Он в больнице. Занимается исследованиями вампиров. Настойчивость из глаз
мальчика не исчезала.
— Вы мне верите?
— Да, — ответил Бен. Выговоренное вслух, слово словно бы
обрело вес и получило подтверждение. Взять его обратно стало невозможно.
— Мистер Бэрк из средней школы, да? А он знает?
— Да. И его доктор тоже.
— Доктор Коди?
— Да.
Переговариваясь, они не сводили глаз с машины, как будто та
была реликвией некой темной затерянной расы, которую они обнаружили в этом
солнечном лесу к западу от города. Багажник зиял, как пасть, и когда Бен громко
захлопнул его, ровный глухой щелчок замка эхом отозвался в душе молодого
человека.
— А после того, как мы поговорим с ним, — продолжил Бен, —
мы поедем в дом Марстена и разберемся с тем сукиным сыном, который сделал это.
Марк смотрел на него, не шевелясь.
— Это может оказаться труднее, чем вы думаете. Она там тоже
будет. Теперь она его.
— Он пожалеет, что вообще объявился в Салимовом Уделе, —
тихо сказал Бен. — Пошли.
6
В больницу они приехали в девять тридцать. В палате у Мэтта
оказался Джимми Коди. Он без улыбки посмотрел на Бена, а потом перевел полный
любопытства взгляд на Марка Питри.
— Бен, у меня для тебя скверное известие. Пропала Сью
Нортон.
— Она стала вампиром, — невыразительно сообщил Бен, и
лежащий в кровати Мэтт издал стон.
