Что было чистой и неприкрытой правдой.
— Ладно, — сказал Марк. Он глядел себе в колени, нашедшие
друг друга руки сплелись в пантомиме безумного горя.
— Крепись, — сказал Бен.
Марк безнадежно взглянул на него.
— Я стараюсь, — ответил он.
44
Бензоколонка Сынка Экссона на другом конце Джойнтер-авеню
оказалась открыта, и Сынок Джеймс (который эксплуатировал своего тезку из
песенки, поместив в витрине рядом с пирамидой жестянок из-под бензина огромную
цветную вывеску) лично вышел подождать Бена с Марком. Сынок был низеньким,
похожим на гнома мужичком, стриженным под машинку. Вечный ежик демонстрировал
розовую кожу головы.
— А-а, мистер Мирс, как делишки? Где ваш ситроен?
— Я его экономлю, Сынок. Где Пит?
Пит Кук был приходящим помощником Сынка и, в отличие от
Экссона, жил в городе.
— Сегодня так и не явился. Да плевать. Все равно дела идут
не шибко. Город, похоже, вымер.
В животе у Бена заворочался мрачный истерический смех,
угрожая вскипеть и вырваться изо рта мощной, напоенной горечью волной. Ему
удалось выговорить:
— Не зальете бензинчику? Я хочу от вас позвонить.
— Ради Бога. Здорово, пацан. Что, сегодня занятий нет?
— Я поехал прогуляться с мистером Мирсом, — ответил Марк. —
У меня шла кровь из носа.
— Да я уж догадался. С моим брательником такое бывало. Это
значит, мальчуган, у тебя высокое кровяное давление. Ты давай поосторожней, —
Он прошагал к багажнику машины Джимми и отвинтил колпачок.
Бен зашел внутрь и набрал номер по таксофону, висевшему
возле витрины с картами дорог Новой Англии.
— Камберлендская больница, какое вам отделение?
— Можно поговорить с мистером Бэрком? Четыреста вторая
палата. Пожалуйста.
Наступила необычная пауза, и Бен уже собрался
поинтересоваться, не сменилась ли палата, но тот же голос спросил:
— Простите, кто говорит?
— Бенджамен Мирс. — Неожиданно в мозгу Бена выросла длинная
тень — вдруг Мэтт умер? Неужели? Конечно, нет — это было бы слишком, — С ним
все в порядке?
— Вы родственник?
— Нет, близкий друг. Он не…
— Мистер Мирс, сегодня днем мистер Бэрк скончался. В 3:07.
Если хотите, погодите минутку, я посмотрю, не пришел ли доктор Коди. Может
быть, он мог бы…
Голос еще что-то говорил, но Бен перестал его слышать, хотя
трубка по-прежнему была приклеена к уху. Он вдруг понял, как сильно зависел от
Мэтта, который должен был провести их через остаток этого кошмарного дня, и это
сознание внедрилось в него, вломилось всем весом, вызвав дурноту. Мэтт умер.
Сердце не выдержало. Естественные причины. Словно сам Господь отвернул от них
Свой лик.
«Теперь только мы с Марком».
«Сьюзан, Джимми, отец Каллахэн, Мэтт. Никого не осталось».
Он молча боролся с охватившей его паникой.
Бездумно повесив трубку на рычаг, обрубив на середине
какой-то вопрос, Бен снова вышел наружу. Было десять минут шестого. На западе в
тучах появилась промоина.
— Ровно на три доллара, — жизнерадостно сообщил Сынок. —
Тачка доктора Коди, да? Как вижу «Д.М.» на номере, так каждый раз вспоминаю
одно кино про шайку воров — там один мужик все крал тачки с «Д.М.» на номере,
потому что…
Бен дал ему три однодолларовых купюры.
— Мне надо сваливать, Сынок. Прости. Неприятности.
Сынок сморщился. — Вот жалость-то, мистер Мирс. Плохие
новости от издателя?
— Наверное, можно и так сказать. — Бен сел за руль,
захлопнул дверцу и отъехал, оставив одетого в желтый плащ Сынка глядеть им
вслед.
— Мэтт умер, да? — спросил Марк, приглядываясь к нему.
— Да. Сердечный приступ. Откуда ты знаешь?
— Ваше лицо. Увидел ваше лицо. Было 5:15.
45
Паркинс Джиллеспи, дымя сигаретой, стоял под навесом на
крылечке здания муниципалитета, разглядывал небо на западе и внимание на Бена с
Марком переключил неохотно. Лицо констебля казалось пожилым и грустным, как
стакан с водой из дешевой забегаловки.
— Как дела, констебль? — спросил Бен.
— Терпимо, — соизволил ответить Паркинс. Он рассматривал
заусенец на полукруглом валике огрубевшей кожи, который окаймлял ноготь
большого пальца. — Видел, как вы катались взад-назад. Кажись, в последний заход
пацан катил от Рэйлроуд-стрит один. Так?
— Да, — сознался Марк.
— Чуть не поцеловался с мужиком, который ехал навстречу.
Разошлись впритирочку.
— Констебль, — сказал Бен, — мы хотим рассказать вам, что
здесь творится.
Паркинс Джиллеспи, не снимая руки с перил крылечка, выплюнул
окурок. Не глядя на них, он спокойно объявил:
— И слышать не хочу.
Они ошеломленно посмотрели на него.
— Нолли сегодня не явился, — сказал Паркинс прежним
спокойным общительным тоном. — Чтой-то мне сдается, что уже и не придет. Вчера
поздно вечером он заскочил сюда сказать, что на Дип-Катроуд видел машину Хомера
Маккаслина, по-моему, он сказал, на Дип-Кат. Да так и не возвращался.
Медленно, грустно, как человек под водой, Паркинс полез в
карман рубахи и вытянул очередную сигарету, которую машинально размял между
большим и указательным пальцами.
— Сведет меня в могилу эта хренотень, так ее раз-эдак.
Бен предпринял еще одну попытку.
— Человек, которому достался дом Марстена, Джиллеспи. Его
зовут Барлоу. Сейчас он находится в подвале пансиона Евы Миллер.
— Вон как? — без особого удивления отозвался Паркинс. —
Вампир, что ль? Ишь ты, прямо как в комиксах, что печатали лет двадцать назад!
Бен промолчал. Он все сильнее ощущал себя затерянным в
огромном скрежещущем кошмаре, где под самой поверхностью происходящего
бесконечно раскручивается невидимая заводная пружина.
— Я уезжаю из города, — сказал Паркинс. — Все барахло собрал
— вон, в багажнике лежит. Ствол, рацию и значок оставил на полке. Хватит мне
законничать. Сыт по горло. Махну повидать сестру в Киттери, так вот. Сдается
мне, Киттери достаточно далеко, чтоб не бояться.
