Мэйбл Уэртс, чудовищно толстая женщина, отметила в последний
день рождения свое семидесятичетырехлетие, а ее ноги делались все менее
надежными. Мэйбл была хранилищем городской истории и городских сплетен. Память
ее простиралась вглубь времен на пять десятилетий некрологов, супружеских
измен, воровства и безумия. Она была сплетницей, однако не намеренно жестокой
(хотя те, чей сор она поспешила вынести из избы, были склонны не соглашаться).
Мэйбл просто жила в городе — и ради него. В определенном смысле она сама была
городом: толстая вдова, теперь крайне редко покидавшая дом, она почти все время
проводила у окна, одетая в похожий на шатер шелковый лиф; желтоватые, как
слоновая кость, волосы уложены в корону из толстых кос, по правую руку —
телефон, по левую — мощный японский бинокль. Первое в сочетании со вторым плюс
время на то, чтобы использовать их в полной мере, делали ее доброжелательным
пауком, который восседал в центре паутины коммуникаций, простирающейся от
Поворота до восточного Удела.
Мэйбл уже давно наблюдала за домом Марстена, понукаемая
желанием увидеть что-нибудь получше, и тут ставни слева от крыльца раскрылись,
выпустив золотой квадрат света, который определенно не был ровным свечением
электричества. Но Мэйбл лишь мельком засекла то, что могло быть очертаниями
головы и плеч мужчины — и это причиняло вдове танталовы муки. А еще повергло ее
в странный трепет.
Больше в доме никакого шевеления не было.
Мэйбл подумала: ну что ж это за люди такие, если они
открывают окна только тогда, когда ни одна живая душа не может их толком
разглядеть Она положила бинокль и осторожно подняла телефонную трубку. Два
голоса, которые она быстро определила как принадлежащие Хэрриет Дорхэм и Глинис
Мэйберри, болтали про то, как этот парнишка — Райерсон — нашел собаку Ирвина
Пэринтона.
Мэйбл сидела тихо, дыша ртом, чтобы ничем не выдать своего
присутствия на линии.
20
11:59 вечера.
День дрожал на грани угасания. Дома спали во мраке. В центре
города ночные огни в скобяной лавке, «Похоронном бюро Формена» и кафе
«Экселлент» заливали мостовую мягким электрическим светом. Кое-кто лежал без
сна — Джордж Боер, только что вернувшийся домой со второй смены на «Гэйтс-Милл»
(с трех до одиннадцати), Вин Пэринтон — он сидел, раскладывал «солитер» и не
мог уснуть из-за мыслей о Доке, чья кончина поразила его куда сильней, чем
смерть жены. Но почти все в городе спали сном праведников и людей,
зарабатывающих на хлеб в поте лица своего.
В воротах кладбища Хармони-Хилл задумчиво стояла темная
фигура, поджидая смену часа. Когда фигура заговорила, голос оказался негромким
и интеллигентным.
— О, отец мой, помоги же мне теперь! Повелитель Мух,
поддержи меня в этот час. Вот я принес тебе гнилое мясо, зловонную плоть. Я
принес тебе жертву — левою рукою я приносил ее. Дай же мне знамение на земле
этой, освященной во имя твое. Я жду знамения, чтобы взяться за дело твое.
Голос замер. Поднялся слабый ветер, он принес вздохи и шепот
листвы на ветвях и трав, а еще слабый запах падали со свалки, расположенной
выше по дороге.
Никаких звуков кроме тех, что принес ветер. Фигура некоторое
время стояла молча, погруженная в раздумья. Потом нагнулась и выпрямилась с
детской фигуркой на руках.
— Вот что я принес тебе.
Для слов не осталось места.
Глава четвертая. Дэнни Глик и другие
1
Дэнни и Ральфи Глик отправились навестить Марка Питри,
получив приказ вернуться к девяти. Когда в начале одиннадцатого они не
появились, Марджори Глик позвонила Питри домой. Нет, сказала миссис Питри,
мальчиков тут не было. Не приходили. Может быть, лучше ваш муж поговорит с
Генри. Миссис Глик передала трубку мужу, ощущая в животе легкость страха.
Мужчины переговорили. Да, мальчишки пошли по тропинке через
лес. Нет, в это время года ручеек очень сильно мелеет, особенно в хорошую по
году. Не глубже, чем по щиколотку. Генри предложил, что пойдет с мощным фонарем
со своего конца тропинки, а мистер Глик — со своего. Может, мальчики нашли нору
сурка, или курят, или еще что. Тони согласился и поблагодарил мистера Питри за
беспокойство. Мистер Питри сказал — что вы, какое же беспокойство. Тони повесил
трубку и успокоил жену — та была напугана. Про себя он решил, что пусть только
мальчишки найдутся — оба не смогут сидеть целую неделю.
Но не успел он даже выйти со двора, как из-за деревьев,
спотыкаясь, появился Дэнни и рухнул рядом с площадкой для рашпера на заднем
дворе. Он был как в чаду, говорил медленно, на вопросы отвечал с трудом и не
всегда осмысленно. За отвороты брюк набилась трава, в волосах запутались
осенние листья.
Он рассказал отцу, что они с Ральфи пошли по дорожке через
лес, перешли вброд по камням Крокетт-брук и совершенно спокойно взобрались на
другой берег. Потом Ральфи начал болтать, что в лесу призрак (Дэнни не стал
упоминать, что сам вбил братишке в голову эту мысль). Ральфи сказал, что видит
какое-то лицо. Дэнни стало страшно. Он не верил ни в призраков, ни в прочую
чушь вроде буки, но действительно подумал, будто что-то слышит в темноте.
Что они сделали потом?
Дэнни думал, что они пошли дальше, держась за руки. Но
уверен в этом не был. Ральфи хныкал насчет призрака. Дэнни велел ему перестать,
потому что скоро станут видны фонари на Джойнтер-авеню. Оставалось всего две
сотни шагов. А потом случилось что-то плохое. Что? Что плохое?
Дэнни не знал.
Они заспорили с ним, разволновались, принялись увещевать.
Дэнни только медленно, непонимающе качал головой. Да, он знал, что должен бы
помнить — но вспомнить не мог. Честное слово, не мог. Нет, он не припоминает,
чтобы обо что-то споткнулся и упал. Просто… все потемнело. Очень сильно
потемнело. А следующее, что помнит Дэнни — он лежит на дорожке один. Ральфи
исчез.
Паркинс Джиллеспи заявил, что нет никакого смысла идти в лес
нынче ночью. Слишком много поваленных деревьев. Может, мальчик просто убрел от
тропинки. Они с Нолли Гарднером, Тони Гликом и Генри Питри прошли из конца в
конец и по дорожке, и вдоль обочин Джойнтер-авеню и Брок-стрит, громко выкликая
Ральфи через мощные мегафоны на батарейках.
Ранним утром следующего дня камберлендская полиция и полиция
штата начали совместно прочесывать лесной массив. Ничего не обнаружив, они
расширили область поисков. Четыре дня они рыскали по кустам, а мистер и миссис
Глик бродили по лесам и полям, обходя поваленные стволы, и с бесконечной
щемящей надеждой выкрикивали имя сынишки. Поскольку успехом поиски не
увенчались, очистили тралом дно Тэггартстрим и Королевской реки. Впустую.
На пятый день насмерть перепуганная, впавшая в истерику
Марджори разбудила мужа в четыре часа утра. В коридоре наверху Дэнни свалился
без чувств по дороге в туалет. Скорая помощь увезла его в центральную больницу
штата. Предварительным диагнозом был жестокий и запоздалый нервный шок. Лечащий
врач, человек по фамилии Горби, отвел мистера Глика в сторонку.
