Бен ощутил непреодолимое желание пройти по заросшей дорожке
мимо сверчков и кузнечиков, которые брызнут у него из-под ног, взобраться на
крыльцо, заглянуть в щели между кое-как приколоченными досками в коридор… или в
гостиную. Может быть, подергать парадную дверь. И, если она незаперта, войти.
Он сглотнул и пристально посмотрел на дом, без малого
загипнотизированный. Дом, в свою очередь, с безразличием идиота уставился на
Бена. Пройдешь по коридору, чувствуя запах сырой штукатурки и гниющих обоев, а
за стенами будут скрестись мыши. Вокруг окажется развал, груды хлама, можно
будет что-нибудь подобрать — хотя бы пресс-папье — и сунуть в карман. По том, в
конце коридора, вместо того, чтобы пойти в кухню, ты сможешь повернуть налево и
подняться по лестнице; под ногами заскрипит известковая пыль, которая годами
сеялась с потолка. Ступенек там четырнадцать. Ровным счетом четырнадцать. Но
верхняя была поменьше, несоразмерной, словно ее добавили только, чтобы избежать
несчастливого числа. Наверху лестницы, на площадке, ты останавливаешься, глядя
на закрытую дверь в конце коридора. Если пойти к ней, наблюдая словно откуда-то
извне, как она приближается и растет, то можно протянуть руку, положить ладонь
на тусклую пятнистую серебряную ручку… Бен повернул прочь от дома, со свистом
выдыхая сухой, как солома, воздух. Еще не время. Позже — может быть, но не
сейчас. Пока достаточно знать, что все это по-прежнему здесь. Оно поджидало
его. Бен уперся ладонями в капот и поглядел на город. Там, внизу, можно
выяснить, кто владелец дома Марстена и, может быть, снять этот дом. Кухня
отлично подойдет для рабочего кабинета, а спать он сможет в гостиной. Но ходить
наверх Бен себе не позволит.
Только, если иначе будет нельзя. Он сел в машину, завел ее и
поехал вниз с холма, в Иерусалимов Удел.
Глава вторая. Сьюзан(I)
1
Сидя в парке на лавочке, Бен заметил, что за ним наблюдает
какая-то девушка. Девушка была очень хорошенькой, светлые легкие волосы обвивал
шелковый шарфик. Сейчас она читала книгу, однако рядом лежал блокнот для
эскизов и нечто, внешне напоминающее угольный карандаш.
Был вторник, шестнадцатое сентября, первый день школьных
занятий, и парк волшебным образом опустел, лишившись своих самых шумных
посетителей. Остались только рассеянные по всему парку мамаши с младенцами,
несколько стариков, сидящих возле военного мемориала, да эта девушка в
пятнистой тени кривого старого вяза.
Она оторвалась от книги и увидела его. По лицу прошла тень
испуга. Она опустила глаза к странице, снова поглядела на Бена, начала
подниматься, видимо, одумалась, все-таки встала и снова села.
Он поднялся и подошел, тоже с книгой в руках. Это был
вестерн в мягкой обложке.
— Привет, — дружелюбно сказал Бен. — Мы знакомы?
— Нет, — сказала девушка. — То есть… Вы — Бенджамен Мирс,
правильно?
— Правильно. — Он поднял брови.
Девушка нервно рассмеялась, не глядя ему в глаза — только
бросая украдкой короткие взгляды в попытках прочесть показания барометра
намерений Бена. Она совершенно очевидно была не из тех девиц, что имеют
привычку заговаривать в парке с незнакомыми мужчинами.
— А я уж подумала, что вижу привидение.
Она приподняла книгу, которая лежала у нее на коленях. Бен
мельком увидел, что на толстом обрезе страниц оттиснуто: «Публичная библиотека
Иерусалимова Удела». Книга оказалась «Воздушным танцем», его вторым романом.
Девушка показала Бену заднюю обложку — с нее смотрела его собственная фотография,
фотография теперь уже четырехлетней давности. Лицо выглядело мальчишеским и
пугающе серьезным глаза казались черными бриллиантами.
— С таких вот несущественных встреч начинаются династии, —
сказал он и, хотя замечание было брошено просто так, в шутку, оно странным
образом зависло в воздухе, как произнесенное в насмешку пророчество. В
заболоченном пруду у них за спиной плескались несколько недавно научившихся
ходить малышей, а мама внушала Родди: «Не раскачивай сестренку так высоко».
Невзирая на это, сестренка в развевающемся платьице взлетала на качелях под
самое небо. Этот момент Бен помнил и много лет спустя — как будто от пирога
времени отрезали особый маленький кусочек. Если в такой миг между двумя людьми
ничего не вспыхнуло, он просто канет обратно туда, где разрушаются
воспоминания.
Потом она рассмеялась и протянула ему книгу.
— Не дадите автограф?
— На библиотечной книжке?
— Я выкуплю ее у них и заменю Он отыскал в кармане свитера
механический карандаш, раскрыл книгу на форзаце и спросил:
— Как вас зовут?
— Сьюзан Нортон.
Он быстро, не задумываясь, написал: «Сьюзан Нортон, самой
хорошенькой девушке в парке. С теплыми пожеланиями, Бен Мирс». Под своей
подписью он размашистым почерком добавил дату.
— Теперь вам придется ее украсть, — сказал он, возвращая
книгу. — «Воздушный танец» больше не издают — увы.
— Закажу копию в одном из книгохранилищ в Нью-Йорке, — она
замялась и на этот раз посмотрела ему в глаза чуть более долгим взглядом. — Это
ужасно хорошая книга.
— Спасибо. Когда я снимаю ее с полки и гляжу на нее, то
никак не могу понять, почему ее вообще напечатали.
— И часто снимаете?
— Ага, но стараюсь с этим покончить.
Она усмехнулась, и оба рассмеялись, что сделало ситуацию
более естественной. Позже у Бена будет случай подумать, как легко, как гладко
все произошло. Эта мысль никогда не прибавляла ему душевного комфорта. Она
вызывала в воображении образ судьбы, но не слепой, а обладающей фантазией и
чувствами, вознамерившейся размолоть беспомощных смертных между огромных
жерновов Вселенной, чтобы испечь некий неизвестный нам хлеб.
— И «Дочь Конвея» я тоже читала. Прелесть. Полагаю, вы все
время это слышите.
— На удивление редко, — честно признался Бен. Миранда тоже
обожала «Дочь Конвея», но приятели Бена из кофеен по большей части отвечали
уклончиво, а почти все критики ее громили. Ну, вот тебе твоя критика:
выкидываем сюжет, заменяем мастурбацией.
— А я слышала часто.
— А новую книгу вы читали?
— «Билли сказал: давай-давай»? Еще нет. Мисс Кугэн из аптеки
говорит, книжка здорово неприличная.
— Да черт возьми, она почти пуританская, — сказал Бен. —
Язык, правда, грубоват, но когда пишешь про неотесанных деревенских парней,
нельзя же… послушайте, можно, я куплю вам мороженое, что ли? Мне как раз ужасно
захотелось мороженого с содовой.
Она в третий раз заглянула ему в глаза. Потом тепло
улыбнулась.
