…а потом чмоканье.
Часть II. Пломбирный император
Зови сюда катальщика сигар.
Он мускулист — так пусть твоею волей,
Сгоняет в миски похоть творога.
А девкам — выходной,
Пусть их гуляют в том платье,
Что носить не привыкать.
Мальчишки, натащите нам цветов,
В газеты завернув за прошлый месяц.
Пусть, кажется, придет конец.
Довольно!
На трон взошел пломбирный император,
Отныне правит всем лишь он один.
Возьми из шкафчика без трех стеклянных ручек
Ту простыню,
Что некогда она сама тремя расшила голубями,
И расстели, укрыв ее лицо.
Покажутся натруженные ноги
— Так только для того,
Чтоб понял ты, как холодна она и бессловесна.
Задушен, луч светильника пропал
Пломбирный император правит бал.
Уоллес Стивенс
…В колонне сей дыра.
Ты видишь Королеву Мертвых?
Джордж Сеферис
Джордж Сеферис
Глава восьмая. Бен(III)
1
Должно быть, стучали уже давно — стук словно бы эхом
разносился вдаль улиц его сна, а он тем временем боролся, освобождаясь от
дремоты. Кругом царила тьма, но, обернувшись, чтобы схватить часы и поднести к
лицу, он сшиб их на пол. Он чувствовал, что сбит с толку и напуган.
— Кто там? — крикнул он.
— Это Ева, мистер Мирс. Вас к телефону.
Он встал, натянул штаны и, голый до пояса, открыл. Там
стояла Ева Миллер в белом махровом халате, с лицом, полным тупой уязвимости
человека, на две пятых еще спящего. Они, не таясь, переглянулись, и Бен
подумал: кто-то заболел? умер?
— Межгород?
— Нет, это Мэтью Бэрк.
Знание не принесло должного облегчения.
— Который час?
— Начало пятого. Судя по тону, мистер Бэрк очень расстроен.
Бен спустился вниз и взял трубку.
— Слушаю, Мэтт.
Мэтт быстро дышал в трубку. Воздух вырывался резкими
короткими всхлипами.
— Бен, можете приехать? Прямо сейчас?
— Да, конечно. А в чем дело? Вы заболели?
— Не по телефону. Просто приезжайте.
— Буду через десять минут.
— Бен…
— Да?
— У вас нет распятия? Или образка Святого Христофора?
Чего-нибудь такого?
— Черт, нету. Я баптист… бывший.
— Ладно. Приезжайте побыстрее.
Бен повесил трубку и поспешно вернулся наверх. Ева стояла,
положив ладонь на столбик перил, лицо переполняли тревога и нерешительность: с
одной стороны, хотелось знать, с другой, не было желания вмешиваться в дела
жильца.
— Мистер Мирс, мистер Бэрк заболел?
— Говорит, что нет. Он просто попросил меня… Скажите, вы
католичка?
— Мой муж был католиком.
— У вас есть распятие, или розарий, или образок Святого
Христофора?
— Ну… В спальне — крест моего мужа… Я могла бы…
— Да, пожалуйста.
Она пошла по коридору, шаркая меховыми тапочками по
выцветшим полоскам ковра. Бен вошел к себе в комнату, натянул вчерашнюю рубашку
и скользнул босыми ногами в кроссовки. Когда он снова вышел в коридор, у дверей
стояла Ева, держа крест, блеснувший на свету тусклым серебром.
— Спасибо, — сказал Бен, взявшись за крест.
— Мистер Бэрк просил вас об этом?
— Вот именно.
Еще больше очнувшись от сна, она нахмурилась.
— Он не католик. По-моему, он не ходит в церковь.
— Он ничего не объяснил мне.
— А, — она понимающе кивнула и отдала ему распятие. —
Пожалуйста, осторожнее с ним. Для меня оно очень много значит.
— Я понимаю. Не беспокойтесь.
— Надеюсь, с мистером Бэрком все в порядке. Он хороший
человек.
Бен спустился вниз и вышел на крыльцо. Он не мог держать
распятие и одновременно доставать ключи от машины, но вместо того, чтобы просто
переложить крест из правой руки в левую, повесил его на шею. Серебро уютно
скользнуло по рубашке, но, садясь в машину, Бен вряд ли сознавал, что чувствует
себя утешенным.
2
На первом этаже дома Мэтта светились все окна. Когда фары
ситроена обдали фасад светом, Мэтт отворил дверь и подождал, пока Бен подъедет.
Бен шел по дорожке к дому, готовый практически ко всему, и все
равно лицо Мэтта потрясло его. Оно было смертельно бледным, губы дрожали.
Широко раскрытые глаза как будто бы не моргали.
— Пошли на кухню, — сказал он.
Бен переступил порог и, как только оказался внутри, в
падающем из коридора свете заблестел крест.
— А, принесли.
— Это Евы Миллер. А в чем дело?
Мэтт повторил:
— На кухню.
Когда они проходили мимо ведущей на второй этаж лестницы,
Мэтт взглянул наверх и при этом словно бы отпрянул. Теперь кухонный стол, за
которым они ели спагетти, был пуст, если не считать трех предметов, два из
которых производили странное впечатление: рядом с чашкой кофе лежала
старомодная Библия на застежках и револьвер тридцать восьмого калибра.
— Да в чем дело, Мэтт? Вы выглядите ужасно!
— Может быть, мне все приснилось, но, слава Богу, вы здесь.
Взяв револьвер, учитель беспокойно вертел его в руках.
— Рассказывайте. И перестаньте играть этой штукой. Он
заряжен?
Мэтт положил пистолет и пятерней взъерошил волосы.
