— Если верить фольклору, отметины исчезают, — неожиданно
сказал Мэтт. — Когда жертва умирает, отметины исчезают.
— Я знаю, — отозвался Бен. Это он помнил и по «Дракуле»
Стокера, и по хаммеровским фильмам, где играл Кристофер Ли.
— Мы должны проткнуть ему сердце осиновым колом.
— Подумайте-ка хорошенько, — сказал Бен, отхлебывая кофе. —
Коронерскому суду объяснить это будет чертовски трудно. За осквернение трупа вы
отправитесь в лучшем случае в тюрьму. А скорее, в дурдом.
— По-вашему, я сумасшедший? — спокойно спросил Мэтт.
— Нет, — сказал Бен без какого-либо заметного колебания.
— Вы мне верите насчет отметин?
— Не знаю. Наверное, должен. Зачем вам обманывать меня? Не
вижу в этом для вас никакого проку. Вот если бы вы убили его, вы бы лгали.
По-моему, так.
— Предположим, так оно и было, — сказал Мэтт, наблюдая за
Беном.
— Против этого говорят три вещи. Первое: ваши мотивы.
Простите меня, Мэтт, но для классических — ревности или денег — вы просто
слишком стары. Второе, как вы это сделали? Если отравили, Майк, должно быть,
расстался с жизнью очень легко — выглядит он достаточно умиротворенно, вне
всяких сомнений. Что сразу же исключает почти все обычные яды.
— И третий ваш резон?
— Ни один убийца, находясь в здравом уме, не выдумает для
сокрытия преступления такую историю, как ваша. Это было бы безумием.
— Мы все время возвращаемся к моему психическому здоровью, —
заметил Мэтт. Он вздохнул. — Так я и знал.
— Я не считаю вас сумасшедшим, — сказал Бен, делая ударение
на первом слове. — Вы кажетесь достаточно рассудительным.
— Но вы ведь не врач, правда? —спросил Мэтт. — А сумасшедшим
иногда отлично удается прикидываться нормальными.
Бен согласился.
— К чему же мы таким образом приходим?
— Все к тому же.
— Нет. Ни один из нас не может себе это позволить, потому
что наверху — мертвец, и очень скоро придется объяснять, откуда он там взялся.
Констеблю захочется узнать, что случилось. Медицинскому эксперту тоже. Шерифу
округа тоже. Мэтт, может ли быть, что Майк Райерсон всю неделю болел чем-то
вирусным и случайно приказал долго жить у вас дома?
В первый раз с тех пор, как они спустились вниз, Мэтт
выказал волнение.
— Бен, я же рассказывал вам, что он сказал! Я видел отметины
у него на шее! И слышал, как он приглашал кого-то в мой дом! А потом услышал…
Господи, я услышал смех! — Взгляд Мэтта опять стал странно бессмысленным.
— Ну, хорошо, — сказал Бен.
Он поднялся и пошел к окну, стараясь привести мысли в
порядок. Думалось ему не слишком хорошо. Как он и говорил Сьюзан, ситуация,
похоже, нашла способ выйти из-под контроля.
Он смотрел в сторону дома Марстена.
— Мэтт, вы понимаете, что будет, если вы пророните хоть
словечко о том, что наговорили мне?
Мэтт не отвечал.
— Завидев вас на улице, люди за вашей спиной станут крутить
пальцем у виска. Малышня кинется доставать восковые хэллоуиновские клыки, чтобы
выскочить на вас из своей живой изгороди с криком «Бу-у!» Кто-нибудь придумает
стишок вроде «Раз, два, три, четыре, пять, кровь твою иду сосать!»
Старшеклассники подхватят, и он будет звучать вам вслед в школьных коридорах.
Коллеги начнут награждать вас странными взглядами. Не исключены анонимные
звонки от людей, притворяющихся Дэнни Гликом или Майком Райерсоном. Они превратят
вашу жизнь в кошмар. И за полгода выживут вас из города.
— Нет. Они меня знают.
Бен отвернулся от окна.
— Что они знают? Что старый чудак живет бобылем на
Тэггарт-Стрим-роуд. Сам факт, что вы неженаты, может заставить город поверить,
будто у вас не все дома. А как я смогу вас поддержать? Тело я видел — но и
только. Даже если бы я видел что-то еще, они бы просто сказали: он посторонний.
Может быть, даже стали бы рассказывать друг дружке, что мы с вами — парочка
педерастов, отсюда и все наши заскоки.
Мэтт не сводил с него глаз, в которых медленно разгорался
ужас.
— Одно словечко, Мэтт. Этого хватит, чтобы в Салимовом Уделе
вы стали конченым человеком.
— Стало быть, ничего не поделаешь.
— Нет. У вас есть определенная теория относительно того, кто
— или что — убило Майка Райерсона. Я считаю, что теорию относительно несложно
подтвердить или опровергнуть. Я сел черт знает в какую лужу. Не могу поверить,
что вы не в своем уме. Поверить, что Дэнни Глик вернулся с того света и неделю
пил кровь Майка Райерсона, а потом убил его, я тоже не могу. Но подвергну идею
проверке. А вам придется помогать.
— Как?
— Позвоните своему врачу — его фамилия, кажется, Коди? Потом
позвоните Паркинсу Джиллеспи. Пусть дела примет машина. Свою историю расскажете
так, словно ночью не слышали ровным счетом ничего. Вы поехали к Деллу, подсели
к Майку. Он сказал, что с прошлого воскресенья чувствует себя нездоровым. Вы
пригласили его к себе. Сегодня утром около половины четвертого вы пошли
посмотреть, как он, не смогли разбудить и позвонили мне.
— И все?
— Да. Будете говорить с Коди, даже не упоминайте, что Майк
умер.
— Не умер…
— Господи, откуда нам знать, так это или нет? — взорвался
Бен. — Вы щупали пульс и не сумели найти, я пытался уловить дыхание — и не
смог. Приди мне в голову, что кто-то решит на таком основании зарыть меня в
могилу, я бы забегал, как наскипидаренный, черт подери. Особенно, если бы
выглядел так, как он.
— Это тревожит вас не меньше моего, а?
— Да, тревожит, — признался Бен. — Он, черт бы его драл,
похож на восковую фигуру.
— Ну, хорошо, — сказал Мэтт. — Вы говорите разумно…
Насколько это возможно при таких обстоятельствах. В конце концов, я, наверное,
говорил совершенно безумные вещи.
Бен начал было возражать, но Мэтт отмахнулся.
— Но предположим… только предположим… что мое первое
подозрение верно. Положа руку на сердце, хотите вы, чтобы существовала хоть
самая отдаленная возможность такого рода? Возможность того, что Майк может…
вернуться?
— Я же сказал, эту теорию достаточно легко и подтвердить, и
опровергнуть. И тревожит меня совсем другое.
— Что же?
— Минуточку. Начнем сначала. И доказательство, и
опровержение должно быть не более, чем упражнением в логике — исключением
возможностей. Возможность первая: Майк умер от болезни, вызванной вирусом или
чем-то подобным. Как подтвердить это или исключить? Мэтт пожал плечами.
