Дальнейшее окрасилось для Бена в мрачные тона кошмара.
Несмотря на грядущие еще более ужасные минуты, Бену впоследствии и днем и ночью
всегда грезилась миссис Глик спиной к секционному столу, вязаный тапочек и
возле него — комок закрывавшей покойницу простыни.
Марджори неохотно отступала.
Взгляд метался от ненавистного распятия к местечку на шее
Бена справа от подбородка. У нее вырывались нечеловеческие гортанные звуки,
бормотание и шипение, а в отступлении было столько нежелания, что она начала
казаться гигантским громоздким насекомым. Бен подумал: «Не держи я перед собой
крест, она вспорола бы мне ногтями горло и стала бы глотать кровь, брызнувшую
струей из яремной вены, словно только что выбравшийся из пустыни, умирающий от
жажды человек. Она бы купалась в этой крови».
Оторвавшийся от него Джимми обходил миссис Глик слева. Она
этого не видела, сосредоточив взгляд темных, заполненных ненавистью (страхом)
глаз только на Бене.
Джимми обогнул секционный стол и, когда Марджори, пятясь,
взялась обходить его, с судорожным воплем вцепился обеими руками ей в шею.
Миссис Глик издала тонкий свистящий крик и вывернулась из
захвата. Бен увидел: ногти Джимми сорвали с ее плеча лоскут кожи, но из ранки
ничего не выступило — царапина напоминала безгубый рот. А потом случилось
невероятное: Марджори швырнула Джимми через комнату. Сбив с подставки
портативный телевизор Мори Грина, Джимми врезался в угол.
Она в мгновение ока перебежала через комнату, горбясь,
цепляясь руками за пол, как паук, и набросилась на него.
Сквозь путаницу теней Бен мельком увидел, как Марджори рухнула
на Джимми, раздирая воротник его рубашки, а затем — ее вытянутый, как у хищного
зверя, профиль. Челюсти разверзлись, и она вгрызлась в молодого врача. Джимми
Коди пронзительно закричал высоким отчаянным криком человека, которому нет
спасения.
Споткнувшись о разбитый телевизор на полу и чуть не упав,
Бен кинулся на нее. К нему доносился частый, соломенный шелест дыхания, а
сквозь него — отвратительное чавканье и причмокивание.
Он ухватил ее за воротник халата и дернул кверху, на минуту
забыв про крест. Голова Марджори повернулась к нему с пугающей быстротой.
Широко раскрытые глаза горели, губы и подбородок блестели от крови, казавшейся
черной в почти полной темноте. Его лица коснулось неописуемо зловонное дыхание
— дыхание склепа. Бен увидел язык миссис Глик, неестественно медленно
облизавший зубы.
Она дернула молодого человека на себя, принимая в объятия, и
в ту же минуту Бен воздел крест. Закругленный конец шпателя, из которого была
сделана перекладина, угодил ей под подбородок, а потом без какого-либо
телесного сопротивления пошел дальше, вверх. От вспышки, полыхнувшей не перед
глазами, а словно бы внутри головы, Бен ослеп — но это не был свет. Жарко
запахло горелым мясом. На этот раз она закричала в полную силу, крик был полон
страдания. Бен скорее почувствовал, чем увидел, как Марджори отпрянула,
споткнулась о телевизор, свалилась на пол, выставив белую руку, чтобы прервать
падение, и с волчьей проворностью снова очутилась на ногах. Сузившиеся от боли
глаза были по-прежнему полны маниакального голода. Плоть нижней челюсти
почернела и дымилась. Марджори рычала.
— Давай, сука, — пропыхтел Бен. — Давай, давай.
Он снова выставил перед собой крест и загнал пятившуюся от
него миссис Глик в дальний левый угол комнаты. Когда она оказалась там, Бен собрался
вжать распятие ей в лоб. Но стоило спине Марджори прижаться к сходящимся
стенам, как раздался визгливый пронзительный смешок, заставивший Бена
поморщиться. Смешок напоминал царапанье вилкой по фарфоровой тарелке.
— Кое-кто и сейчас смеется! И сейчас вас становится все
меньше.
Тут ее тело на глазах у Бена вытянулось и стало прозрачным.
Ему на секунду показалось, что она еще тут, смеется над ним, но в следующий
момент белый свет уличного фонаря осветил голую стену — и осталось лишь
мимолетное ощущение в нервных окончаниях, которые, похоже, докладывали, что
противник подобно дыму просочился сквозь поры в стене.
Марджори Глик исчезла.
А Джимми кричал.
11
Бен включил флюоресцентные лампы под потолком и повернулся,
чтобы посмотреть на товарища, но тот уже был на ногах. Он держался за шею, и
пальцы были искристо-алыми.
— Она укусила меня! — выл Джимми. — Господи Исусе, она меня
укусила!
Бен подошел к нему и попытался обнять, но Джимми отпихнул
его, бешено вращая глазами.
— Не трогай меня. Я нечист.
— Джимми…
— Дай мою сумку. Господи, Бен, я чувствую, что оно там. Оно
во мне — и делает свое дело. Ради Бога, дай мне сумку!
Бен принес лежавшую в углу сумку.
Выхватив ее у Бена из рук, Джимми подошел к секционному
столу и поставил сумку на него. Мертвенно-бледное лицо сияло от пота. Из рваной
раны на шее беспощадно выплескивалась кровь. Судорожно, со свистом дыша широко
раскрытым ртом, Джимми присел на стол, открыл сумку и порылся в ней.
— Она меня укусила, — пробормотал он в раскрытую сумку. — Ее
рот… о Боже, ее грязная поганая пасть…
Джимми вытащил из сумки флакон антисептика, и снятый
колпачок, крутясь, пролетел по кафельному полу. Оперевшись на руку, Джимми
откинулся назад, перевернул бутылочку над горлом, и на рану, брюки, стол
выплеснулась дезинфицирующая жидкость, нитями вымывая кровь. Он закрыл глаза,
вскрикнул, потом еще. Державшая флакончик рука не дрогнула.
— Джимми, что я могу…
— Минутку, — пробормотал Джимми. — Погоди. Думаю, уже лучше.
Погоди, просто погоди…
Он отшвырнул флакон, который вдребезги разлетелся на полу.
Отчетливо была видна отмытая от свернувшейся крови рана. Бен увидел, что ран
две — два прокола рядом с яремной веной, один — со страшно искромсанными
краями.
Джимми достал из сумки ампулу и шприц, содрал с иглы
защитную оболочку и проткнул ампулу. Руки тряслись так, что ему пришлось
сделать два захода. Заполнив шприц, он протянул его Бену.
— Противостолбнячная, — объяснил он. — Коли. Вот сюда.
Он вытянул руку, поворачивая так, чтобы стала видна
подмышечная впадина.
— Джимми, ты вырубишься.
— Нет. Не вырублюсь. Давай.
Бен взял шприц и вопросительно заглянул Джимми в глаза. Тот
кивнул. Бен воткнул иголку.
Тело Джимми напряглось, как стальная пружина, он на секунду
превратился в агонизирующее изваяние. Все жилы от резкого облегчения
натянулись, потом, мало-помалу Джимми начал расслабляться. Тело в ответ на
введение сыворотки содрогнулось, и Бен заметил, что пот на лице Джимми смешался
со слезами.
