Мэтт спокойно посмотрел на него.
— Мой хороший друг, Бен Мирс, должен был сегодня связаться с
вами Но не связался, если верить вашей экономке.
— Да. Сегодня я никого не видел с двух часов дня.
— Сам я не сумел к нему дозвониться. Он ушел из больницы
вместе с моим врачом, Джеймсом Коди — с ним мне тоже не удалось связаться.
Точно так же, как со Сьюзан Нортон, подругой Бена. Она сегодня ушла из дома
после обеда, пообещав родителям вернуться к пяти. Они волнуются.
Услышав это, Каллахэн подался вперед. Он был шапочно знаком
с Биллом Нортоном, который однажды приходил к нему по поводу проблемы,
касавшейся рабочих-католиков.
— Вы что-то подозреваете?
— Позвольте задать вам один вопрос, — сказал Мэтт. —
Отнеситесь к нему со всей серьезностью и обдумайте, прежде, чем отвечать. Вы в
последнее время не замечали в городе ничего необычного?
Поначалу Каллахэну показалось, что этот человек ведет дело
поистине очень осторожно, не желая спугнуть его тем, что у него на уме. Теперь
священник был в этом почти уверен. Разбросанные как попало книги предполагали
нечто совершенно вопиющее.
— Вампиры в Салимовом Уделе? — спросил он.
Каллахэн всегда думал, что те из страждущих, кто достаточно
много вложил в жизнь — художники, музыканты, какой-нибудь плотник, чьи мысли
занимает недостроенный дом — иногда могут избежать той глубокой депрессии,
какая следует за серьезной болезнью. Интерес в равной степени может относиться
и к безобидному (или не очень) психозу, зародившемуся, возможно, до болезни.
Некоторое время назад отцу Каллахэну пришлось беседовать с пожилым человеком по
имени Хоррис — того положили в Медицинский центр Мэна с прогрессирующим раком
толстого кишечника.
Несмотря на боль, которая должна была причинять ему немалые
страдания, Хоррис со множеством ясных подробностей побеседовал с Каллахэном о
существах с Урана, внедрившихся в каждое проявление американской жизни.
«Сегодня парень, который заливает вам в бак бензин у Сонни Амоко — просто Джо
Блоу из Фолмута, — сказал священнику этот ясноглазый говорящий скелет. — А
завтра это уранец, который просто выглядит, как Джо Блоу. Он даже думает и
разговаривает, как Джо Блоу, понимаете… потому что уранцы едят альфа-волны:
чав, чав, чав!» По мнению Хорриса, он страдал вовсе не раком, а запущенным
случаем лазерного отравления. Уранцы, встревоженные тем, что ему известно про
их махинации, решили его убрать. Хоррис принял вызов и приготовился погибнуть в
борьбе. Каллахэн не пытался разубедить Хорриса, оставив это желающим добра, но
туго соображающим родственникам. Каллахэн по собственному опыту знал, что
психоз, как и добрый глоток «Катти Сарк», может пойти очень и очень во благо.
Поэтому теперь он просто сложил руки и ждал продолжения.
Мэтт сказал:
— Честно говоря, продолжать трудно. Но, если по-вашему у
меня из-за болезни развилось слабоумие, мне будет еще труднее.
Каллахэн, ошарашенный тем, что еще не успел додумать мысль,
а Мэтт уже выразил ее словами, с большим трудом сохранил непроницаемое лицо,
хотя если бы сквозь эту невозмутимость и пробилось бы какое-то чувство, то не
тревога, а восхищение.
— Напротив, мне кажется, вы мыслите чрезвычайно ясно, —
сказал он.
Мэтт вздохнул.
— Ясность мысли не предполагает здравого рассудка, что вам
прекрасно известно. — Учитель подвинулся на постели, перераспределяя лежащие
вокруг книги. — Если Господь существует, Он, должно быть, заставляет меня
платить пеню за жизнь, полную осторожного академизма — за отказ интеллектуально
ступать на всякую почву, не снабженную примечаниями в трех экземплярах. Сейчас,
во второй раз за день, я принужден делать дичайшее заявление, подкрепить
которое совершенно нечем — нет ни намека на доказательства. Все, что я могу
сказать в защиту собственного здравого рассудка, это что мои заявления не
слишком трудно доказать или опровергнуть, и что вы, надеюсь, сочтете их
достаточно серьезными для того, чтобы проверить, пока не стало слишком поздно.
— Мэтт издал смешок. — Пока не стало слишком поздно. Как звучит, а? Точь-в-точь
так писали в тридцатые годы дешевые журналы, верно?
— В жизни мелодрамы хоть отбавляй, — заметил Каллахэн,
подумав, что, если оно так, на его долю в последнее время выпадало очень
немного.
— Позвольте повторить вопрос: за прошлый уикэнд вы не
заметили ничего — странного или необычного?
— Имеющего отношение к вампирам или же…
— Вообще.
Каллахэн подумал.
— Свалка закрыта, — наконец сказал он. — Правда, ворота
сломаны, так что я все равно туда проехал.
Он улыбнулся.
— Мне, в общем, нравится самому вывозить свой мусор на
свалку. Это столь практично и смиренно, что можно на полную катушку предаться
самым высокомерным фантазиям о бедном, но счастливом пролетариате. И Дада
Роджерса там тоже не оказалось.
— Что-нибудь еще?
— Ну… сегодня утром не пришли к мессе Крокетты, а миссис
Крокетт, по-моему, ни разу не пропускала службу.
— Еще?
— Разумеется, бедная миссис Глик… Мэтт приподнялся на локте.
— Миссис Глик? Что — миссис Глик?
— Умерла.
— От чего?
— Полина Диккенс, похоже, думает, что от сердечного
приступа, — с некоторым сомнением ответил Каллахэн.
— Сегодня в Уделе умер еще кто-нибудь?
В обычных обстоятельствах вопрос был бы дурацким. Хотя
население таких маленьких городков, как Салимов Удел, в основном состоит из
людей по жилых, смерти обычно не следуют одна за другой.
— Нет, — медленно проговорил Каллахэн. — Но смертность в
последнее время, конечно же, повысилась, правда? Майк Райерсон… Флойд Тиббитс…
малыш Макдугаллов…
Мэтт устало кивнул.
— Странные смерти, — заметил он.
— Да. Но еще немного — и эти происшествия смогут послужить
друг другу прикрытием. Еще несколько ночей, и, боюсь… боюсь…
— Давайте перестанем ходить вокруг да около, — предложил
Каллахэн.
— Ладно. Вам не кажется, что умерших уже слишком много?
Он принялся от начала до конца рассказывать свою историю,
вплетая привнесенные Беном, Сьюзан и Джимми дополнения и ничего не скрывая. К
тому времени, как Мэтт замолчал, ночной кошмар для Бена с Джимми кончился. А
для Сьюзан Нортон только начинался.
2
