Она ответила поцелуем. Дыхание было тёплым, пахло
шампанским. И на какое-то время я забыл про Элизабет и Уайрмана, корзинку для
пикника и Дьюма-Ки. На какое-то время остались только она и я — как прежде,
когда у меня были ещё обе руки. Потом я немного поспал, пока в окно не
прокрался свет зари. Потеря памяти — не всегда проблема. Иногда (может, даже
часто) — это выход.
Как рисовать картину (VIII)
Проявляйте храбрость. He бойтесь рисовать тайное. Никто не
говорил, что искусство — это ласкающий ветерок; иногда оно — ураган. Даже тогда
вы не должны колебаться или менять курс. Потому что, если твердить себе самую
большую ложь плохого искусства (что всё у вас под контролем), вы упустите шанс
запечатлеть правду. Правда не всегда красива. Случается, правда — большой
мальчик.
Маленькие сёстры говорят: «Это лягушка Либбит. Лягушка с
жубами».
А иногда это что-то ещё более страшное. Что-то вроде Чарли в
его ярко-синих бриджах. Или ОНА.
Вот рисунок с маленькой Либбит, её пальчик прижат к губам.
Она говорит: «Тс-с-с-с». Она говорит: «Если вы подадите голос, она вас услышит,
поэтому — тс-с-с-с». Она говорит: «Плохое может случиться, и летящие вверх
лапками говорящие птицы — первое, но не последнее из череды плохого, поэтому —
тс-с-с-с. Если вы попытаетесь убежать, что-то ужасное выйдет из-за кипариса или
мексиканской лаванды и схватит вас на дороге. И ещё более страшные твари живут
в воде у Тенистого берега, страшнее большого мальчика, страшнее Чарли, который
такой быстрый. Они таятся в воде, ждут, чтобы утопить вас. Но и утонуть — это
ещё не конец, совсем не конец. Поэтому — тс-с-с-с».
Но для настоящего художника правда превыше всего. Либбит
Истлейк может закрыть рот, но остановить краски и карандаши она не в силах.
Есть только один человек, с которым она решается говорить, и только одно место,
где она может это делать — единственное место в «Гнезде цапли», где ЕЁ хватка
вроде бы ослабевает. Она уговаривает няню Мельду пойти туда с ней. И пытается
объяснить, как такое произошло, как талант потребовал правды, а правда
вырвалась из-под её контроля. Она пытается объяснить, как рисунки начали
управлять её жизнью, и как она возненавидела маленькую фарфоровую куклу,
которую папуля нашёл среди остальных сокровищ: маленькую фарфоровую женщину,
законное вознаграждение Либбит, положенное за находку клада. Она пытается
объяснить свой самый сокровенный страх: если они ничего не сделают, смерть
настигнет не только близняшек — просто они умерли первыми. И теперь за ними
последуют другие.
Она собирает воедино всю свою храбрость (и для ребёнка,
почти младенца, храбрости этой требовалось ой как много) и рассказывает правду,
какой бы безумной она ни казалась. Сначала о том, как сделала ураган, но идея
принадлежала не ей — это была ЕЁ идея.
Я думаю, няня Мельда верит. Потому что она видела большого
мальчика? Потому что она видела Чарли? Я думаю, она видела обоих.
Правда должна выйти наружу, это основа искусства. Но это не
значит, что весь мир должен её видеть.
Няня Мельда спрашивает: «Где теперь твоя новая кукла?
Фарфоровая кукла?»
Либбит отвечает: «В моей особой сокровищнице. В
коробке-сердце».
Няня Мельда спрашивает: «Как её зовут?»
Либбит отвечает: «Её зовут Персе».
Няня Мельда говорит: «Перси — мальчишеское имя».
И Либбит отвечает: «Ничего тут не поделаешь. Её зовут Персе.
Это правда». И Либбит говорит: «У Персе есть корабль. Он выглядит красивым, но
он не красивый. Он плохой. Что нам делать, няня?»
Няня Мельда думает об этом, пока они стоят в единственном
безопасном месте. И я уверен, она знала, что нужно делать. Возможно, она не
была художественным критиком (не Мэри Айр), но, думаю, она знала. Храбрость — в
поступке, а не в его изображении. Правду можно снова спрятать, если она слишком
ужасна, чтобы явить её миру. И такое случается. Я уверен, такое случается
сплошь и рядом.
Я думаю, у любого художника, который хоть что-то собой
представляет, найдётся красная корзинка для пикника.
Глава 14
Красная корзинка
i
— Позволите воспользоваться вашим бассейном, мистер? Илзе, в
зелёных шортиках и таком же топике. Босоногая, без косметики, с припухшим со
сна лицом, с завязанными в конский хвост волосами. Так она завязывала их в
одиннадцать лет и, если бы не округлости грудей, могла бы сойти за
одиннадцатилетнюю.
— Будьте любезны, — ответил я.
Она села рядом со мной на выложенный кафелем бортик. Мы были
ровно посередине длинной стороны бассейна. Мой зад накрывал цифру «5», её —
слово «Футов».
— Ты что-то рано, — добавил я, хотя меня её появление не
удивило. Илли всегда была жаворонком.
— Я тревожилась за тебя. Особенно после того, как мистер
Уайрман позвонил Джеку и сообщил, что эта милая старушка умерла. Джек сказал
нам. Мы были ещё на обеде.
— Знаю.
— Мне так жаль. — Она положила голову мне на плечо. — И в
такой знаменательный для тебя вечер.
Я обнял её.
— В общем, я поспала пару часов. Потом встала, потому что
уже рассвело. А выглянув в окно, увидела, что у бассейна сидит мой отец, один-одинёшенек.
— Не мог больше спать. Надеюсь только, что не разбудил твою
ма… — Я замолчал, заметив, как округлились глаза Илзе. — Давай обойдёмся без
фантазий, мисс Булочка. Утешение, ничего больше.
Утешением дело не ограничилось, но я не собирался обсуждать
подробности с дочерью. Если уж на то пошло — вообще ни с кем не собирался.
Она ссутулилась, потом распрямила спину, склонила голову
набок, посмотрела на меня, в уголках рта проклюнулась улыбка.
— Если ты лелеешь надежду, это твоё право, — продолжил я. —
Могу только посоветовать проявлять сдержанность. Я всегда буду заботиться о
ней, но иногда люди уходят так далеко вперёд, что пути назад уже нет. Думаю… я
уверен, что у нас тот самый случай.
Она вновь смотрела на ровную поверхность воды в бассейне,
улыбка в уголках рта умерла. Не могу сказать, что обрадовался, но, возможно,
это был наилучший вариант.
— Что ж, ладно.
Теперь я мог обсудить с ней другие вопросы. Не испытывал
особого восторга от такой перспективы, но что поделаешь, я оставался её отцом,
а она во многом по-прежнему была ребёнком. То есть как бы я ни скорбел в то
утро об Элизабет Истлейк, какой бы сложной ни была ситуация, в которой я
оказался, родительские обязанности никто с меня не снимал.
