— Неплохо, — сказал Джек в приоткрытую водительскую дверцу.
— Я открою капот, чтобы мы смогли посмотреть… — Он замолчат, глядя мне за
спину.
Я повернулся. Увидел взломанный асфальт, переплетённые
лианы, а чуть дальше, в тридцати ярдах от меня, дорогу гуськом пересекали пять
лягушек размером со щенка кокер-спаниеля. Первые три — ярко-зелёные, какие,
наверное, и не встречаются в природе, четвёртая — синяя, пятая —
блёкло-оранжевая (возможно, была красной, пока не выцвела). Все они улыбались,
но в улыбках этих чувствовалась неестественность и усталость. Прыгали они
медленно, словно лапки отказывались им служить. Как и рысь, добравшись до
кустарника, лягушки исчезли в нём.
— И что это было? — спросил Джек.
— Призраки, — ответил я. — Остатки могучего воображения
маленькой девочки. И, судя по их виду, долго они не протянут. — Я вернулся на
пассажирское сиденье. — Поехали, Джек. Пока ещё можно ехать.
«Мерседес» пополз дальше. Я спросил Уайрмана, который час.
— Начало третьего.
Мы смогли доехать до ворот первого «Гнезда цапли». Я бы
никогда не стал на это спорить, но — смогли. Джунгли на последнем участке
просто перекрыли дорогу — ветви баньянов и виргинской сосны, со свисающими
серыми бородами испанского лишайника, — но Джек взломал эту растительную стену
«мерседесом», и мы выехали под чистое небо. Вот здесь природа полностью
расправилась с твёрдым покрытием, так что этот участокдороги превратился в
просёлок, но «мерседес» справился, пусть его и немилосердно трясло по пути к
двум каменным столбам, что стояли выше по склону. Громадная неровная зелёная
изгородь, высотой добрых восемнадцать футов [5,5 м] и бог знает какой ширины,
уходила в обе стороны от столбов и уже начала выбрасывать зелёные щупальца
вниз, к джунглям. Сохранились и ворота, ржавые и приоткрытые, но я не думал,
что «мерседес» сможет протиснуться в просвет.
Конец дороги у самых ворот охраняли высоченные казуарины. Я
огляделся в поисках птиц, летящих лапками вверх, но ни одной не увидел. Не
заметил, правда, и таких, кто летел бы, как положено, а вот жужжание насекомых
я слышал.
Джек остановился у ворот, сконфуженно посмотрел на меня.
— Наша старушка туда не пролезет.
Мы вышли из автомобиля. Уайрман остановился, чтобы получше
разглядеть древние таблички, закреплённые на каменных столбах. На левой была
гравировка: «ГНЕЗДО ЦАПЛИ». На правой — «ИСТЛЕЙК», а ниже кто-то нацарапал
целую фразу, похоже, остриём ножа. Изначально она наверняка была почти
незаметна, но с годами царапины заполнил лишайник, так что фраза стала
выпуклой: «Abyssus abyssum invocat».
— Представляешь себе, что это означает? — спросил я
Уайрмана.
— Представляю. Эти слова часто слышат молодые адвокаты, только-только
сдавшие экзамены. Вольный перевод: «Одна ошибка ведёт к другой». Дословный:
«Бездна бездну призывает».
[179]
— Он мрачно посмотрел на меня. — Подозреваю,
это итог, который подвёл Джон Истлейк, навсегда покидая первое «Гнездо цапли».
Джек протянул руку, собираясь коснуться нацарапанной фразы,
но в последний момент передумал. Это сделал за него Уайрман.
— Вердикт, господа… и вынесен языком закона. Пошли. Закат в
девятнадцать пятнадцать, плюс-минус несколько минут, а дневной свет мимолётен.
Корзинку для пикника будем нести по очереди. Она чертовски тяжёлая.
xi
Но прежде чем куда-то пойти, мы остановились у ворот, чтобы
внимательно рассмотреть первый дом Элизабет на Дью-ма-Ки. У меня вид этого дома
в первую очередь вызвал страх.
Где-то в глубине сознания уже сложился чёткий план действий:
мы входим в дом, поднимаемся наверх, находим комнату Элизабет, где она спала в
те далёкие дни, когда все звали её Либбит. А потом моя ампутированная рука, в
узких кругах известная как магический экстрасенсорный компас Эдгара Фримантла,
приведёт меня к оставленному в доме сундуку (а может, к более неприметному
фанерному ящику). Внутри будут рисунки, недостающие рисунки, которые подскажут,
где находится Персе, и откроют тайну текущего стола. И всё до заката солнца.
И всё бы с этим планом было хорошо, да только возникла одна
проблема: верхних этажей «Гнезда цапли» больше не существовало. Дом стоял на
открытом всем ветрам холме, вот их и снёс какой-то давнишний ураган. Первый
этаж остался, но стены полностью исчезли под серо-зелёными лианами, которые
обвивали даже колонны перед парадным входом. Испанский мох свешивался с
карнизов, превратив веранду в пещеру. Вокруг дома кольцом лежали куски
оранжевой черепицы — всё, что осталось от крыши. Они торчали, словно гигантские
зубы, среди моря сорняков, в которое превратилась лужайка. Последние двадцать
пять ярдов усыпанной дроблёным ракушечником подъездной дорожки захватил
фикус-душитель. То же произошло с теннисным кортом и детским домиком. Лианы
вскарабкались по стенам похожей на амбар постройки за кортом и цеплялись за
уцелевшие кровельные плитки детского домика.
— Что это? — Джек указывал в проём между особняком и
теннисным кортом. Там под лучами послеполуденного солнца блестел прямоугольник
зловещей чёрной жижи. Оттуда по большей части и доносилось гудение насекомых.
— Сейчас? — спросил Уайрман. — Думаю, дегтярный колодец. А
вот в Ревущих двадцатых,
[180]
полагаю, семья Истлейков называла это место
бассейном.
— Представляю себе купание в нём. — Джека передёрнуло.
Бассейн окружали ивы. Далее виднелись заросли бразильского перца и…
— Уайрман, это банановые деревья? — спросил я.
— Да, — кивнул он. — И, наверное, там полно змей. Бр-р-р.
Посмотри на запад, Эдгар.
С той стороны «Гнезда цапли», что выходила на Залив, сорняки,
лианы и другие ползучие растения, захватившие лужайку Джона Истлейка, уступали
место униоле. Сильный ветер и открывающийся прекрасный вид навели меня на
мысль, что во Флориде не так уж много мест, возвышающихся над уровнем моря. А
здесь мы стояли достаточно высоко, чтобы весь Мексиканский залив лежал у наших
ног. Дон-Педро-Айленд расположился слева от нас, справа Кейси-Ки окутывала
серо-голубая дымка.
— Раздвижной мост по-прежнему поднят. — В голосе Джека
слышалось весёлое изумление. — На этот раз у них серьёзные проблемы.
— Уайрман, посмотри вниз. — Я вытянул руку. — Вдоль старой
тропы. Видишь?
Он проследил за моим указательным пальцем.
— Скальный выступ. Конечно, вижу. Не коралловый, я так не
думаю, хотя надо бы подойти поближе… а что такое?
