Уайрман тем временем, сверкая глазами, сверлил взглядом
Джека. Тот уязвил его мужское достоинство.
— Я хочу освободить тебя от корзинки.
Часть набухшей поверхности бассейна ожила. Отделилась от
черноты и вылезла на потрескавшийся, в сорняках, бетонный бортик, расплёскивая
вокруг себя кляксы жижи.
— Нет, Уайрман, её понесу я. Мерзость с глазами.
— Джек, говорю тебе в последний раз. Тут я увидел хвост и
понял, на что смотрю.
— А я говорю вам…
— Уайрман. — Я схватил его за плечо.
— Нет, Эдгар, я могу это сделать.
«Я могу это сделать». Слова эти лязгнули у меня в голове, и
я заставил себя говорить медленно, громко, решительно.
— Уайрман, заткнись. Тут аллигатор. Только что вылез из
бассейна.
Уайрман боялся змей, Джек боялся летучих мышей. Я понятия не
имел, что боюсь аллигаторов, пока не увидел, как этот шмат доисторической
черноты отделился от навозной жижи, которая теперь заполняла бассейн, и
направился к нам — сначала по бетонной полосе (отбросив последний перевёрнутый
садовый стул), потом сквозь сорняки и лианы, свисающие с кустов бразильского
перца. На мгновение я увидел бугристую морду аллигатора, один чёрный закрытый
глаз, словно зверюга подмигивала мне, а потом в зоне видимости осталась лишь
чёрная спина, продвигающаяся по зелени подобно субмарине, три четверти которой
находились под водой. Аллигатор направлялся к нам, и, обратив на него внимание
Уайрмана, я больше не мог произнести ни слова. Мир расплылся и посерел. Я
привалился спиной к старым, тёплым на ощупь, потрескавшимся доскам «Гнезда
цапли». Привалился к ним и ждал, пока меня сожрёт двенадцатифутовый [3,65 м]
ужас, обитавший в старом бассейне Джона Истлейка.
Уайрман не терял ни секунды — вырвал корзинку из рук Джека,
уронил на землю, упал на колени рядом с ней, одновременно откидывая крышку.
Сунул в корзину руку и достал самый большой пистолет, который мне только
доводилось видеть не на экране, а в реальной жизни. Стоя на коленях в высокой
траве перед открытой корзинкой, Уайрман держал пистолет двумя руками. Я видел
его лицо, и подумал тогда (думаю и теперь), что выглядел он совершенно
спокойным… особенно для человека, у которого змеи вызывают панический ужас. Он
ждал.
— Стреляйте! — заорал Джек.
Уайрман ждал. А я увидел в небе цаплю. Она летала над
длинной, заросшей лианами постройкой, что стояла за теннисным кортом. Летала
ногами вверх.
— Уайрман! — позвал я. — Предохранитель.
— Сагау,
[182]
— пробормотал он и что-то сдвинул большим
пальцем. Красная точка в верхней части рукоятки пистолета исчезла. Он не
отрывал глаз от высокой травы, которая уже зашевелилась. Потом стебли
раздвинулись, и появившийся аллигатор молниеносно ринулся на Уайрмана. Я видел
этих тварей на канале «Дискавери» и в специальных выпусках «Нэшнл джеографик»,
но и представить себе не мог, что они способны так быстро передвигаться на
лапах-обрубках. Трава стёрла практически всю грязь с морды аллигатора, и теперь
я видел его широченную ухмылку.
— Пора! — заорал Джек.
Уайрман выстрелил. Раздался оглушительный грохот, и раскаты
выстрела покатились, словно что-то каменное по железу. Результат оказался
впечатляющим. Верхняя половина головы аллигатора взлетела облаком грязи, крови
и плоти. Но зверюга не остановилась; наоборот, коротенькие ножки прибавили в
скорости, пробегая последние тридцать футов [9 м]. Я уже слышал, как трётся
трава о чешуйчатые бока аллигатора.
Ствол пистолета после выстрела подпрыгнул. Уайрман даже не
пытался его удержать. Никогда я не видел моего друга таким спокойным, и до сих
пор поражаюсь его самообладанию. Когда пистолет опустился под собственным
весом, Уайрман снова взял аллигатора на мушку — расстояние между ними не
превышало каких-то пятнадцати футов. Уайрман выстрелил, и вторая пуля
подбросила переднюю часть твари к небу, выставив на обозрение зеленовато-белый
живот. Зверюга словно танцевала на хвосте, как весёлые крокодильчики в
мультфильмах Диснея.
— Получай, мерзкий урод! — прокричал Джек. — Мать твою так!
Вместе с бабкой!
После второго выстрела пистолет вновь подскочил вверх. И
опять Уайрман ему не мешал. Аллигатор, демонстрируя брюхо, упал на бок,
лапы-обрубки трепыхались, хвост метался, вырывал траву, разбрасывал комья
земли. Кода ствол пистолета опустился, Уайрман в третий раз нажал на спусковой
крючок, и в середине живота твари образовалась круглая, с неровными краями
дыра, из которой на примятую зелёную траву тут же выплеснулось красное.
Я огляделся в поисках цапли. Она исчезла.
Уайрман поднялся, и я увидел, что его трясёт. Он подошёл к
аллигатору (следя за тем, чтобы не попасть под всё ещё хлещущий по земле
хвост), выпустил в тварь две пули. Хвост в последний раз ударил по земле, тело
дёрнулось и застыло.
Уайрман повернулся к Джеку, поднял дрожащую руку, сжимающую
пистолет.
— Израильский «Дезерт игл» калибра ноль триста пятьдесят
семь [9 мм], — пояснил он. — «Большой надёжный пистолет задиристых евреев».
Джеймс Макмертри,
[183]
две тысячи шестой год. Корзина такая тяжёлая из-за
патронов. Я взял все запасные обоймы. Больше десятка.
Джек подошёл к Уайрману, обнял, поцеловал в обе щёки.
— Если понадобится, я буду нести эту корзину до самого
Кливленда и не скажу ни слова.
— По крайней мере тебе больше не придётся нести пистолет, —
ответил Уайрман. — Отныне эта славная малютка будет у меня за поясом. — С этими
словами он засунул пистолет под ремень, предварительно поставив на
предохранитель, что удалось ему лишь со второй попытки — так тряслись руки.
Я подошёл к Уайрману и тоже поцеловал его в обе щёки.
— Господи, — выдохнул он. — Уайрман более не чувствует себя
испанцем. Уайрман определённо начинает чувствовать себя французом.
— Как у тебя вообще оказался пистолет? — спросил я.
— Идея возникла у мисс Истлейк после последней стычки
торговцев кокаином в Тампе и Сент-Пите. — Он повернулся к Джеку: — Ты помнишь,
не так ли?
— Да. Четверо убитых.
— Вот мисс Истлейк и предложила приобрести пистолет для
самозащиты. Я купил самый большой. Мы стреляли по мишеням. — Он улыбнулся. — У
неё был зоркий глаз, грохот ей не мешал, а вот отдачу она терпеть не могла. —
Он посмотрел на аллигатора. — Полагаю, пистолет я брал не зря. Что теперь,
мучачо?
