Я опустил голову, уставился в ковёр между ног, потёр шею.
Мышцы напряжённые, узловатые. Твёрдые, как железо. Какое-то время меня не
докучали сильные головные боли, но я понимал, что, если мышцы не расслабятся,
меня ждёт тяжёлая ночь. И для начала я решил чего-нибудь съесть. Что-нибудь
насыщающее, вроде высококалорийного замороженного обеда. Вы понимаете, снять
упаковку с замороженного мяса с соусом, поставить на семь минут в
микроволновку, а потом жадно всё сожрать.
Но я какое-то время ещё посидел на кровати. У меня возникло много
вопросов, и на большинство ответить самостоятельно я, похоже, не мог. Я это
признавал и принимал — научился принимать многое с того самого дня, когда на
меня наехал подъёмный кран. Но я подумал, что могу попытаться найти ответ как
минимум на один вопрос, прежде чем займусь утолением голода. Телефонный аппарат
на прикроватной тумбочке я получил вместе с домом. Очаровательно старомодный,
модель «Принцесса», с вращающимся диском. Стоял он на телефонном справочнике,
большую часть которого занимали «Жёлтые страницы». Я открыл узенькую белую
часть, полагая, что номера Элизабет Истлейк мне не найти, но нашёл. Набрал.
Гудок, второй, а потом в трубке раздался голос Уайрмана:
— Алло, резиденция Истлейк.
Хорошо поставленный голос — ничего общего с тем человеком,
который так смеялся, что сломал под собой шезлонг, и я вдруг решил, что звонок
этот — самая плохая идея, какую можно себе представить, но других вариантов не
видел.
— Уайрман? Это Эдгар Фримантл. Мне нужна помощь.
Глава 6
Хозяйка дома
i
Во второй половине следующего дня я вновь сидел у маленького
столика, поставленного рядом с деревянными мостками, которые вели к «Еl Palacio
de Asesinos». Полосатый зонт, пусть и порванный, ещё мог выполнять положенную
ему функцию. Достаточно холодный бриз вызывал мысли о свитере. Полоски света
плясали по поверхности стола, пока я говорил. А я говорил, всё так, чуть ли не
час, смачивая горло зелёным чаем из стакана, который Уайрман постоянно
наполнял. Наконец я замолчал, и какое-то время с другой стороны стола не
доносилось ни звука, тишину нарушал только мерный шум набегающих на берег волн.
Прошлым вечером тревоги в моём голосе, должно быть, хватало,
потому что Уайрман предложил тотчас же приехать из «Palacio» на гольф-каре.
Сказал, что сможет поддерживать связь с мисс Истлейк по портативной рации. Я
ответил, что особой спешки нет. Проблема важная, но не срочная. В том смысле,
что звонить по 911 не нужно. И я говорил правду. Если Том намеревался покончить
с собой в круизе, я не мог ему помешать. Но я не думал, что он пойдёт на такое,
когда рядом мать и брат.
Я не собирался рассказывать Уайрману о том, что тайком рылся
в сумочке дочери, этого я стыдился всё больше. Но как только раскрыл рот, а
начал я с «LINK-BELT», остановиться уже не мог. Рассказал практически всё,
закончив Томом Райли, стоящим на верхней ступени лестницы, ведущей в «Розовую
малышку», бледным, мёртвым, без одного глаза. Думаю, отчасти я не
останавливался, потому что знал: Уайрман не сможет сдать меня в ближайший
сумасшедший дом. Не имеет законного права. Была и другая причина: Уайрман
оставался незнакомцем, пусть меня и привлекала его доброта и здоровый цинизм.
Иногда (думаю, довольно часто) рассказывать истории, если ты их стесняешься,
или они могут показаться безумными, куда проще, когда твой собеседник —
незнакомец. Но прежде всего рассказ этот приносил мне облегчение: я словно
выдавливал из себя яд после укуса змеи.
Когда Уайрман наливал зелёный чай себе, рука его заметно
подрагивала. Меня это заинтересовало и встревожило. Потом он посмотрел на часы,
которые носил, как медицинская сестра, на внутренней стороне запястья.
— Через полчаса или около того я должен пойти в дом и
проверить, как там она. Я уверен, всё у неё хорошо, но…
— А если нехорошо? — спросил я. — Если она упала или что-то
в этом роде?
Он вытащил из кармана летних брюк портативную рацию,
размерами не превышающую мобильник.
— Я слежу за тем, чтобы рация всегда была при ней. По всему
дому есть кнопки вызова, но… — Он постучал большим пальцем по груди. —
Настоящая система тревоги — здесь. Единственная, которой я доверяю.
Он посмотрел на Залив и вздохнул.
— У неё болезнь Альцгеймера. Пока в начальной стадии, но
доктор Хэдлок говорит, что прогрессировать она, возможно, будет быстро, раз уж
началась. Через год… — Он печально пожал плечами, потом лицо его прояснилось. —
Каждый день в четыре часа мы пьём чай. И смотрим Опру. Почему бы тебе не зайти
и не познакомиться с хозяйкой дома? Я даже угощу тебя куском островного
лаймового пирога.
— Хорошо, — кивнул я. — Договорились. Ты думаешь, это она
оставила сообщение на моём автоответчике со словами о том, что Дьюма-Ки —
несчастливое место для дочерей?
— Конечно. Хотя, если ты ждёшь объяснений (или ждёшь, что
она вспомнит о звонке), удачи тебе. Но я, возможно, могу немного помочь. Ты
вчера спрашивал о её братьях и сёстрах, а я не поправил тебя. Дело в том, у
Элизабет были только сёстры. В семье рождались исключительно дочери. Самая
старшая — где-то в 1908 году. Элизабет появилась на свет в 1923. Миссис Истлейк
умерла через два месяца. От какой-то инфекции. А может, от тромба… кто теперь
скажет? Это произошло здесь, на Дьюма-Ки.
— Отец женился второй раз? — Я всё ещё не мог вспомнить имя.
Уайрман мне помог.
— Джон? Нет.
— Ты же не собираешься сказать мне, что он воспитывал здесь
всех шестерых. Как-то это слишком готично.
— Он пытался, с помощью няни. Но его старшая дочь убежала с
парнем. С мисс Истлейк произошёл несчастный случай, и она чуть не умерла. А
близняшки… — Уайрман покачал головой. — Они были на два года старше Элизабет. В
1927 году они исчезли. Предполагалось, что они пошли купаться, их унесло
подводным течением, и они утонули в caldo grande.
[62]
Какое-то время мы смотрели на воду (эти обманчиво кроткие
волны, которые выпрыгивали на берег, как щенки) и молчали. Потом я спросил,
узнал ли он всё это от Элизабет.
— Частично. Не всё. И она путалась в своих воспоминаниях. Я
нашёл информацию о том случае на сайте, посвящённом истории Залива.
Переписывался по электронной почте с одним библиотекарем из Тампы. — Уайрман
поднял руки и пробежался пальцами по воображаемой клавиатуре. — Тесси и Лаура
Истлейк. Библиотекарь прислал мне копию выпуска городской газеты за 19 апреля
1927 г. От заголовка на первой полосе пробирала дрожь. Два слова. «ОНИ
ИСЧЕЗЛИ».
— Господи, — выдохнул я.
