— Уайрман? Уайрман!
Он тряхнул головой. Посмотрел на меня. Обоими глазами, как и
положено. Левый, налитый кровью, блестел влагой, но более ничем не отличался от
правого. Уайрман достал носовой платок и вытер щёку. Рассмеялся.
— Я слышал, что скучным разговором можно загнать человека в
сон, но не думал, что такое может случиться со мной. Это нелепо.
— Ты не засыпал. Ты… я не знаю, что с тобой случилось.
— Не мели чепухи.
— И с глазами твоими что-то произошло.
— Им просто захотелось спать, мучачо.
И он одарил меня фирменным взглядом Уайрмана: голова, чуть
склонённая набок, брови вскинуты, уголки губ приподняты в подобие улыбки. Но я
подумал, что он точно знал, о чём я говорил.
— Я должен повидаться с врачом. Пройти диспансеризацию, —
сказал я. — Сделать МРТ головного мозга. Я обещал моему другу Кеймену. Как
насчёт того, чтобы отправиться к врачу вдвоём?
Уайрман, который всё ещё стоял, привалившись к колонне,
выпрямился.
— А вот и Джек с мини-вэном. Это хорошо. Прибавь шагу,
Эдгар, отбывает последний автобус на Дьюма-Ки.
ix
Всё повторилось на обратном пути, только куда сильнее. Джек
ничего не заметил, потому что не отрывал глаз от Кейси-Ки-роуд, и я практически
уверен, что у Уайрмана не осталось об этом никаких воспоминаний. По моей
просьбе мы возвращались не по Тамайами-Трайл, вечно забитой транспортом Главной
улице западного побережья Флориды, а по более узкой и извилистой дороге. Я
сказал, что хочу посмотреть, как луна отражается на воде.
— Обретаешь свойственную художникам эксцентричность, мучачо,
— прокомментировал мою просьбу Уайрман, который улёгся на заднем сиденье,
задрав ноги. Ремень безопасности он проигнорировал. — Ещё немного, и ты уже
будешь носить бер-рет, — так и сказал, удвоив букву «эр».
— А не пойти ли тебе на хер, Уайрман, — отозвался я.
— Я трахался на востоке и трахался на западе, — в голосе
Уайрмана слышались сентиментальные нотки, — но, если уж речь зашла о траханье,
лучше твоей мамочки никого нет. — И замолчал.
Я наблюдал, как луна плывёт по чёрной воде справа от меня.
Зрелище это гипнотизировало. Я задался вопросом, а можно ли нарисовать всё
именно так, как я видел из мини-юна: луна в движении, серебряная пуля под самой
поверхностью воды.
Я думал об этом (может, даже начал проваливаться в дрёму),
когда боковым зрением уловил какое-то движение повыше луны на воде. Отражение
Уайрмана. В первый момент у меня возникла безумная мысль: Уайрман онанирует на
заднем сиденье, потому что его колени сдвигались и раздвигались, зад поднимался
и опускался. Я бросил короткий взгляд на Джека, но того полностью увлекла
симфония бесконечных поворотов Кейси-Ки-роуд. Кроме того, Уайрман по большей
части находился за спинкой кресла Джека, невидимый даже в зеркало заднего вида.
Я повернул голову и через левое плечо посмотрел на Уайрмана.
Он не онанировал. Он не спал, и ему ничего не снилось. Уайрман бился в
припадке. Возможно, в слабом, но припадке. Сомнений быть не могло. В первые
десять лет существования «Фримантл компани» у меня работал чертёжник-эпилептик,
и я узнавал припадок, если видел его. Корпус Уайрмана поднимался и опускался на
четыре или пять дюймов, ягодицы сжимались и разжимались. Руки тряслись на
животе. Он чмокал губами, словно ел что-то очень вкусное. И с глазами произошло
то же самое, что и у гаража. При свете звёзд было видно, что один смотрит вниз,
другой закатился вверх. Жуткое, не поддающееся описанию зрелище. Слюна бежала
из левого уголка рта, слёзы — из налитого кровью левого глаза.
Припадок продолжался секунд двадцать. Потом прекратился.
Уайрман моргнул, его глаза вернулись на положенные места. Минуту или две он
лежал не шевелясь. Наконец заметил, что я смотрю на него.
— Я бы убил за стаканчик виски или шоколадный батончик с
ореховым маслом, но, боюсь, о выпивке не может быть и речи?
— Похоже на то, если ты хочешь услышать её ночной звонок. —
Я надеялся, что в моём голосе не слышно тревоги.
— Впереди мост на Дьюма-Ки, — объявил Джек. — Вы почти дома.
Уайрман сел и потянулся.
— Потрясающий выдался денёк, но я не буду сожалеть, увидев
свою кровать. Должно быть, это и есть старость, да?
x
Хотя правая нога затекла, я нашёл в себе силы вылезти из
мини-вэна, и стоял рядом с Уайрманом, когда он открыл дверцу маленького
железного ящика у ворот, в котором находился пульт кодового звонка.
— Спасибо, что съездил со мной, Уайрман.
— Конечно, — ответил он. — Но, если ты поблагодаришь меня
ещё раз, мучачо, я врежу тебе по зубам. Извини, но именно так и будет.
— Всё понял, — кивнул я. — Спасибо, что предупредил. Он
рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
— Ты мне нравишься, Эдгар. У тебя есть вкус, у тебя есть
интеллект, у тебя есть губы, чтобы целовать мне зад.
— Прекрасно. Я сейчас разрыдаюсь. Послушай, Уайрман… Я мог
бы сказать о припадке. Уже собрался, но всё-таки передумал. Не знал, правильное
это решение или нет, но помнил, что его могла ждать долгая бессонная ночь с
Элизабет Истлейк. Опять же боль окопалась у меня в затылке. Поэтому я
ограничился вопросом, согласен ли он превратить намеченную мной встречу с
врачом в двойное свидание.
— Я об этом подумаю, — ответил Уайрман. — И дам тебе знать.
— Только долго не тяни, потому что…
Он поднял руку, прерывая меня, и на этот раз улыбки на его
лице не появилось.
— Достаточно, Эдгар. Для одного вечера достаточно. Хорошо?
— Согласен, — кивнул я. Проводил его взглядом и вернулся к
мини-вэну.
Джек прибавил звука. Из радиоприёмника звучал «Отступник».
Юноша протянул руку, чтобы убрать громкость, но я его остановил.
— Нет, не нужно. Пусть поют.
— Правда? — Джек развернул мини-вэн и поехал к моей вилле. —
Отличная группа. Вы их раньше слышали?
— Джек, это же «Styx». Деннис Деянг? Томми Шоу? Где ты
провёл всю жизнь? В пещере?
Джек виновато улыбнулся.
— Я предпочитаю кантри, и вообще мне нравится более старая
музыка. По правде говоря, я поклонник «Крысиной стаи».
[84]
