– Барон, у нас мало времени, поэтому я сразу перейду к делу. Итак. То, чего мы все ждали, случилось. Да-да, маркграф, мне известно, что вы тоже могли быть в курсе этого. Достоверно мне, конечно, известно не было, но я знал, что в окружении барона у вас есть свой осведомитель, поэтому вероятность того, что вам уже давно известно об Империи орков, весьма высока. Давайте не будем играть хотя бы здесь и сейчас. – Он бросил взгляд на сэра Свенсона, и тот только молча кивнул, понурив взор. – Чуть больше часа назад я получил известие от Папы о том, что армия орков, снеся пограничные крепости, стремительно вышла к Саутгемптону. Далеко не все жители окрестностей смогли укрыться в городе. По имеющимся сведениям, все замки баронов, находящиеся южнее Саутгемптона, либо взяты, либо сожжены.
– Не скажу, что сильно удивлен произошедшим, – сжав челюсти, процедил Андрей. Он, конечно, ожидал, что орки придут, он готовился к этому, но он не думал, что они будут столь стремительны. – Насколько я понимаю, ни о количестве, ни о том, где именно расположены орочьи гарнизоны, сведений нет.
– Да, сведения далеко не полны. В личном послании мне Папа выразил надежду, что я сумею решить проблему на севере быстро и с минимальными потерями. Иными словами, Папа дал мне полную волю действий по скорейшему разрешению возникших в баронстве Кроусмарш трудностей.
– И что вы намерены предпринять, ваше высокопреосвященство?
– И я, и сэр Свенсон успели неплохо вас изучить, а посему уверен: то, что вы со своей дружиной вышли навстречу святому воинству, говорит только о полной вашей уверенности в том, что вы способны разбить эту армию. Я лично в этом сомневаюсь, но вот в чем я НЕ СОМНЕВАЮСЬ, так это в том, что вы способны нанести этому войску серьезные потери. В свете последних событий это неприемлемо. Вы, как и падре Патрик, смотрите иначе на вопросы веры, это очевидно, и только по этой причине уже являетесь еретиками: тут не нужен никакой суд или дознание, – но вы не враги рода человеческого. Людям грозит опасность, большая опасность, и вы способны оказать влияние на ход войны. Ваше оружие совместно с армией людей способно заметно склонить чашу весов в сторону нашего войска.
– Вы хотите, чтобы после всего произошедшего мы надели плащи святого воинства и выступили в поход вместе с теми, кто жаждет нашей крови?
– Это было бы замечательно, но это невозможно. Поэтому подобного предложения я и не собираюсь вам делать. Я предлагаю вам добровольно пустить на ваши земли дознавателей Святой инквизиции, каждого из которых будут сопровождать по десятку воинов ордена. Я предлагаю не препятствовать их работе и со своей стороны гарантирую справедливое расследование и суд. В свете последних событий я не сомневаюсь в том, что наказания будут не кардинальными. На людей в зависимости от их вины будет наложена епитимья – насколько строгая, не могу сказать, но могу сказать точно, что костров не будет.
– Спорное утверждение.
– Возможно. Но это единственный безболезненный выход из сложившейся ситуации.
– Сколько будет дознавателей?
– Учитывая серьезность обстановки в наших землях, мы можем выделить для этого только десять дознавателей.
«Учитывая объем предстоящей работы, трудиться им придется не меньше пары лет, как бы не больше, – начал размышлять Андрей. – Какое-то ублюдочное решение, даже не половинчатое. Из разряда тех, когда хотят не получить положительный результат, а лишь обозначить активность, прямо как в нашей дражайшей российской милиции. Так что же ты задумал, хитрый лис Игнатий? Инквизиторская морда, ты и впрямь печешься о роде людском – своеобразно так, но все же заботишься и хочешь его сберечь. Отправишь десяток дознавателей, скорее всего, из тех, кто поплоше, сотню бойцов, а хорошие бойцы инквизиции все сплошь на юге, иными словами – возьми боже, что нам негоже, потому что ты знаешь, что никакое дознание я проводить не позволю и просто всех перебью, иначе они взбунтуют мне все население. Но с другой стороны, решение принято, армия в полном составе уходит на войну с орками, а нас оставляете на потом. А потом непременно будет разброд и шатание, и многие постулаты будут пересмотрены. Вот только, как мне кажется, для меня это не будет иметь никакого значения. Даже если я стану героем этой войны, конец у меня один – ну, может, и не костер: ведь есть же на службе у инквизиции и убийцы, подобные нашему аббату. Настоящий герой – мертвый герой. Могут потом и в святые возвести, а почему бы и нет? Ладно, худой мир лучше доброй ссоры, а там посмотрим».
– Ваше высокопреосвященство, вы правы, судьбы людей мне небезразличны, и я признаю правоту ваших слов. Я готов смириться с принятым вами решением и принять на своих землях дознавателей Святой инквизиции, ибо считаю это самым разумным решением в свете последних событий. Когда на пороге общий враг, не место спорам и взаимным обвинениям. Но мои люди не присоединятся к святому воинству и не наденут плащей крестоносцев, не наденут они и плащей ордена инквизиции.
Игнатий только удовлетворенно кивнул – это был максимум, на который он вообще мог надеяться. Они прекрасно поняли друг друга, понял все и маркграф, как бы все ни выглядело пристойно со стороны. Как собирался Игнатий убеждать дознавателей, для Андрея было загадкой, потому что, каких бы плохих дознавателей он ни собирался сюда посылать, идиотами они не были.
Крепостца все же пала. Да и был ли у ее гарнизона шанс выстоять в подобном противостоянии? Армия, не останавливаясь, проследовала дальше, оставив для подавления сопротивления только по одной пикте против каждой из пограничных крепостей, а всего их на пути армии в промежутке между двумя большими реками было только две. Рассчитывавший поначалу вести наступление по широкому фронту, разделив свою армию на три примерно равные части, Всевластный изменил свое решение, двинувшись одним могучим кулаком. Возможно, его впечатлила та схватка на арене, и он понял, что даже его высокая оценка способностей людей была все же несколько заниженной. Во всяком случае, было так, как было.
В авангарде армии следовали кочевники, воины племен, согласившихся на равный союз с Гирдганом и выставившие двадцать тысяч легкой конницы. Они уже имели большой опыт в плане обеспечения блокирования крепостей, дабы весть о набеге не распространилась в глубь территории, знакомы они были и с тем, что люди использовали голубей для отправки донесений: против этого у них имелись прирученные соколы. Так что некоторое время люди понятия не имели о том, что на их территорию вторгся враг, а в сторону степи потянулись караваны с полоном, сопровождаемые доблестными воинами степи, – армии пока попадались только разоренные поселения, да еще хорошо укрепленные замки, которые степняки только блокировали, предоставляя сомнительную честь их штурма армии союзников. Гирдган относился к этому спокойно, так как иного ожидать и не приходилось: со своей основной задачей степняки справлялись великолепно, а это было главным.
Обо всем этом Глок узнал только сейчас, спустя трое суток после того, как пикта, в которой он служил, наконец смогла сломить сопротивление этих людишек и все же овладеть крепостью. Подумать только, неполные три сотни людей продержались почти трое суток против четырех тысяч орков, а ведь здесь были не дикие степняки, а регулярная армия Закурта. Конечно, здесь не было осадной артиллерии, применялись только полевые катапульты, но для этих глинобитных стен и этого должно было хватить с лихвой. О потерях говорить вообще не хотелось. Пал и его добрый друг, с которым он прошел не одну кампанию. О том, что Брон так и не выплатил ему проигрыш, думать не хотелось – хотелось просто разорвать каждого из оставшихся в живых. Только тридцать пять израненных защитников крепости смогли захватить орки. Люди сражались с отчаянием загнанного в угол зверя, даже не помышляя о сдаче. С таким отчаянным сопротивлением он сталкивался нечасто. Если каждая их крепостца будет обходиться армии Закурта такими же потерями, то победа достанется очень дорогой ценой.
