С хрипом коротышка осел на колени, опрокинулся на бок и замер в неестественной, изломанной позе. А над телом его возник рой мерцающих, поблескивающих черных искр.
Звучный голос продолжал со спокойным удовлетворением:
- Новое ощущение… совсем новое… оказаться на свободе после долгого заключения в человеческом теле… да еще в таком жалком теле! Впрочем, хорошо, что он оказался рядом, тот бродяга, убитый ударом по горлу. Иначе пришлось бы побывать какой-нибудь прыгающей или ползающей тварью.
Мерцающее черное облако медленно двинулось по пещере. Все застыли на грани между жизнью и смертью.
Вдруг простертая на полу женщина встала, сорвала вуаль, открыв снежно-белое лицо с тонкими чертами, высокую шею и водопад черных волос. Коротко и хрипло, как птица, вскрикнула она, и были в этом крике призыв, страсть и восторг.
Черное облако задержалось возле ее головы. На лице женщины появилось удивление, она пошатнулась, прижала руки к сердцу и мертвой рухнула на пол.
- Теперь понимаю, - задумчиво произнес голос, - почему человек, в чьем теле я прозябал, так относился к женщинам. Человеческая плоть требовала самки, а божественный дух испытывал омерзение к грязным людским играм…
Черное облако продолжало свой страшный путь - все ближе и ближе к жертвеннику, вот проплыло над головами павших ниц Избранных.
- Все вы скоро умрете, - вслух размышлял голос. - Я проголодался за полтора века. Конечно, ваши предсмертные корчи не насытят меня, да и этих, в оазисе, мне не хватит…
Черное облако поравнялось с лицом Джилинера, замершего под обсидиановой десницей.
- Вот ты, пожалуй, проживешь дольше других. Конечно, без магической силы не сможешь быть мне хорошим слугой, но годишься в шуты. - В голосе звучала брезгливая скука. - Занятно будет вспоминать, как я звал тебя господином… Но что это? Ты плачешь? Ты еще не забыл, что такое слезы? Не ожидал… ты и впрямь очень забавен…
Облако поднялось выше и парило у черной головы статуи.
- Это хорошие мгновения… предвкушение мести, предвкушение бури… даже не хочется ее торопить. О-о, я не буду размениваться на мелочи вроде стычек между племенами или эпидемий в жалких деревушках. Мир захлебнется собственной кровью, забьется в конвульсиях… Пораженный безумием человек падет на четвереньки и завоет, задрав к небу звериную морду… вот тогда все поймут, что такое оскорбить бога!
- Да, но ты-то не бог!
Если бы эта фраза прозвучала вызовом, яростью или гневом, Кхархи либо убил бы выкрикнувшего ее, либо просто не соизволил бы ничего услышать. Но в отчетливом, ясном голосе было лишь вежливое желание разъяснить недоразумение.
- И кто же так считает? - заинтересовался Кхархи.
- Я так считаю, - учтиво отозвался Илларни, неспешно начав спускаться по ступенькам. - Ну какой же ты бог? Кто тебе это сказал? Вот эта банда душевнобольных? Ты сам свел их с ума, научил, что говорить, много раз услышал - и поверил? Но это же смешно! - Старик уже спустился с лестницы. - Подумай сам: если я напишу на пергаменте, что я бог, и тысячу раз прочту это вслух, то, может, и поверю, но ведь божеством не стану, правда?
- Ты не боишься меня? - удивился звучный голос. - Я ведь могу убить тебя - мгновенно или медленно, как захочу.
- Боюсь я или не боюсь - это не имеет отношения к сути вопроса, - отмахнулся ученый. - Если тебе это доставит удовольствие - да, боюсь. Но твой аргумент неубедителен. Я старый человек, меня может убить любой бродяга. Но неужто я стану каждому встречному бродяге воздавать почести как божеству?
- Я могу убить не только тебя, - отозвался Кхархи почти без скуки в голосе. - Я могу стирать с лица земли целые народы…
- Для мышей и кошка - божество! - неуважительно перебил Хмурого Илларни. - Размах преступления не делает преступника богом.
- Ты забавен, старик… и кто же я, по-твоему?
- Какой-то демон из иного мира, - пожал плечами Илларни. - Миров много, нечисть там водится самая разная. Конечно, интересно было бы разобраться поподробнее…
Старик взял в нише светильник и поднял над головой, освещая статую и мерцающее рядом с ней черное облако.
- Такой игрушки у меня еще не было, - сказал Кхархи с ноткой уважения. - Ты даже забавнее, чем этот… Ворон… Ты получишь возможность немного продлить свою жизнь, если сумеешь объяснить, чем бог отличается от демона.
- Попробую, - скромно сказал Илларни, со светильником в руках поднимаясь на жертвенник. - Я не обдумывал этот вопрос серьезно, но три признака назову сразу. Первый из них - бессмертие и неуязвимость. Конечно, некоторые религии повествуют о гибели богов и смене их другими, но при этом речь идет о битве небожителей. А чтобы чародеи - люди! - объединившись, гоняли божество по всей стране, как ошпаренного пса, и оно вынуждено было укрыться в теле бродяги…
- Не груби, старик, иначе у тебя не будет возможности назвать второй признак.
- Второй признак, - продолжил Илларни, не извинившись за дерзость, - это, по-моему, жалость к людям. Даже самые грозные и свирепые боги, зная человеческую природу и человеческое несовершенство, снисходительны к нам, существам слабым и противоречивым, но устремленным духом ввысь…
- Ты начинаешь скулить? - разочарованно спросил Кхархи.
- Нет, всего лишь отвечаю на твой вопрос, - объяснил ученый, по-прежнему высоко держа светильник и обходя изваяние, словно ища, с какой стороны оно кажется менее грозным. Вот старик очутился у статуи за спиной… - Есть и третий признак. Предполагается, что боги всеведущи. А ты не знаешь даже, что находится у тебя под ногами!
И горящий светильник полетел в нишу под статуей, где совсем недавно Илларни спрятал холщовый мешочек с ужасным составом.
Илларни не по возрасту проворно спрыгнул вниз, упал на пол, прижался к черному граниту жертвенника - за миг до того, как ужасный грохот сотряс пещеру.
Гигантская статуя пошатнулась и рухнула на жертвенник, расколовшись на куски. Черная рука с браслетом откатилась к краю и упала рядом с Илларни, словно хотела дотянуться до грайанца. Приподняв голову, старик увидел, что черный камень на пряжке потускнел, стал похож на кусок мутного стекла.
Эхо билось и бушевало во всех подземных переходах, и внимала ему клокочущая лава под слоем гранита.
Но страшнее грохота, страшнее грозного эха ударило по нервам людей внезапное осознание того, что из мира навсегда исчезла древняя злобная сила. Бог или демон, но Хмурый перестал существовать, на прощание опалив человеческие души жаром своей ненависти.
Во время взрыва Джилинер, стоявший на краю жертвенника, сорвался с гранитного возвышения и теперь сидел на полу, сжимая виски ладонями и пытаясь прийти в себя.
Пятеро избранных в ужасе и гневе вскочили на ноги. Со Дня Клятвы каждый из них отдал душу Хмурому. И теперь в ушах у них звучал предсмертный вопль их божества, а в помраченном мозгу пылала лишь одна мысль: отомстить!
