- Меня, меня-я! - завопил он. - Вы же не понимаете… не знаете, кто я! Не знаете, зачем мне в Джангаш! Это важно! Очень!
Никто из мужчин не успел возмутиться настолько, чтобы дать наглецу по уху: Ваастан нагнулся, подхватил визжащего труса за ноги и так резко подсадил наверх, что тот влетел головой в люк. Тихоня ухватил его и втащил на крышу.
Выяснять отношения было некогда. Ваастан уже помогал Фаури подняться по лестнице. Но не в одной голове мелькнула мысль, что хорошо бы, оказавшись на крыше, сбросить паникера на корм оборотням…
Впрочем, когда все отступили наверх и захлопнули люк (а Тихоня, как самый тяжелый, уселся на крышку), мысли о справедливом возмездии куда-то улетучились.
Покатая крыша, залитая лунным светом, оказалась и впрямь неплохим местом для обороны. Люк, на котором сидел Тихоня, открыть было весьма непросто, хотя снизу кто-то толкал царапал крышку. Беснующиеся внизу оборотни по стенам на приступ пока не лезли и лестницы не волокли. Осажденные получили передышку - вероятно, ненадолго.
- Факелы у них, - сказал Пилигрим озабоченно. - Не вздумали бы дом поджечь…
- Тише, - оборвал его Ралидж. - Не подкинь им светлую мысль.
Ингила испуганно охнула.
- Да не подожгут они! - поспешил успокоить ее Рифмоплет. - Они небось жареную дичь не любят, оборотни эти…
- Дичь? - растерянно, непонимающе переспросила Фаури. - Какую дичь?
Сокол предупреждающе кашлянул и громко спросил Рифмоплета:
- Ты эту легенду раньше слышал… Когда эти сволочи в людей превращаются? На рассвете? При первом петушином крике? Когда луна зайдет? С людьми как-то сподручнее драться…
- Об этом в разных вариантах легенды говорится по-разному, - оживился поэт. - Когда я заканчивал стихотворение…
- Не вздумай читать! - рявкнул Пилигрим. - С крыши сброшу! Прямо к твоим героям!
- Да что ты! - искренне ужаснулся поэт. - Я вообще на другие сюжеты перейду! Что-нибудь тихое, умиротворяющее… Барашки жуют ромашки… над ними щебечут пташки…
- Если тебя самого не сжуют, - хмыкнул Челивис, - так и быть, пиши про барашков. Разрешаю.
Пилигрим пихнул его локтем в бок, указал глазами на девушек и бодро произнес:
- Не так уж плохи наши дела. Все могло быть и хуже. У Ингилы не выдержали нервы:
- Хуже, да? А так мы просто любимчики богов! Красота, а не жизнь! - Циркачка обвела мужчин бешеным взглядом. - Тут же, прямо сейчас расцелую того, кто мне докажет, что в этой заварухе есть хоть что-то хорошее!
- Я могу! - с ходу откликнулся Рифмоплет - просто чтобы опередить других. Под мрачными взглядами ему пришлось выдать хоть какое-нибудь объяснение: - Мы за ужин и вино еще не расплатились. А если завтра этот гад, хозяин здешний, сунется ко мне насчет платы - хрен ему хоть медяк…
Договорить Рифмоплету не дали: нервное напряжение разрядилось в дружном хохоте. Ингила, взвизгнув, кинулась поэту на шею. Оборотни недоуменно замерли, подняв вверх морды и прислушиваясь к доносящемуся с крыши смеху.
Общее веселье было вдребезги разбито напряженным вопросом Сокола:
- А где Айфер?
Все разом замолчали. Как они могли не заметить…
- Он с той девкой ушел, - вспомнил Челивис. - с Фериной…
И передернулся, подумав, что сам мог оказаться на месте бедняги наемника.
У Ралиджа вырвалось злобное ругательство. Он подошел к краю крыши, взглянул на беснующуюся стаю.
Сзади послышались всхлипывания. До сих пор Ильен держался молодцом, но при мысли о добродушном великане, который учил его ездить верхом, мальчик не сдержал слез.
- На приступ пошли, - негромко сказал Ваастан, до сих пор неотрывно глядевший вниз.
Все бросились к краю крыши (кроме Тихони, который не рискнул оставить люк). Внизу оборотни деловито волокли к стене три лестницы. В воздухе мелькнуло несколько камней. Ингила ойкнула, отшатнулась от края крыши, - острый камень оцарапал ей щеку. Хищники подняли вой, запрыгали, задрав морды к бледнеющей луне.
- Торопятся, - задумчиво сказал Пилигрим, подбирая упавший к его йогам камень и метко отправляя его обратно. - Светает…
Он не договорил: оборотни вдруг разом замолчали. Зато Ингила и Фаури закричали так, что смогли бы переголосить всю стаю.
И было с чего закричать! Возникнув в предутреннем небе, над постоялым двором качнул распахнутыми крыльями гигантский черный дракон.
Осажденные, не сговариваясь, упали плашмя, растянулись на крыше, стараясь стать незаметными, невидимыми. На ногах остался лишь Сокол - он устремил взор в небо, не в силах отвести глаза от грозного видения.
Чудовище снизилось чуть ли не к самой крыше. Оборотни, подвывая и визжа, бросились врассыпную. А люди, заледенев от ужаса, увидели нечто совсем невероятное, немыслимое: на спине дракона восседали две женщины!
Одна подалась вперед, за ней шлейфом летели черные волосы. В фигуре второй было что-то странное: то ли горб, то ли ноша за спиной…
Мало было путникам оборотней, так теперь еще и ведьмы!..
Дракон круто развернулся и заскользил низко над землей - в погоню за разбегающимися людьми-волками.
- Он вернется! - заскулил Никто. - Чует мое сердце - он вернется!
- Ох, что сейчас будет!.. - выразительно сказал Ралидж. Ингила сочувственно взглянула на Сына Клана, до сих пор ни разу не выказавшего страха, а теперь вдруг оробевшего.
- Что-нибудь придумаем, - сказала она, чтобы подбодрить Сокола. - Я понимаю… это все-таки дракон… но мы как-нибудь…
- Дракон?.. - рассеянно переспросил Ралидж. - Какой еще… ах, драко-он… - Он взглянул на циркачку так, словно увидел ее впервые, и с чувством произнес: - Да в болото под кочку всех драконов на свете! Жена моя нагрянула, вот что!..
37
- Уверен ли мой государь, что это правильный поступок? - почтительно спросил Верджит.
- Не называй меня так, - попенял ему Нуренаджи, стараясь согнать с лица самодовольную ухмылку. - Я еще не принял корону. Мой дядя - да будет милостива Бездна к его душе! - еще не возлег на погребальный костер…
- Именно поэтому… И не слишком ли грубо претворено в жизнь решение моего господина?
- Это ты про то, как грайанцев вытаскивали из постелей? - не выдержав, расхохотался Нуренаджи. - Это было великолепно!
- Но Джангилар - коронованная особа… Существуют определенные… как бы это сказать…
- Да понял я, понял! - отмахнулся принц. - Эту коронованную особу поместили в лучших покоях Замка Темного Ветра.
- Но тюрьма - оскорбление для королевского достоинства! Разве нельзя было поставить охрану к дверям покоев, которые Джангилар занимал во дворце?
