Маг терялся в догадках. Что послужило причиной такого перерождения? Приятно было бы предположить, что на слугу благотворно подействовало общение с великим человеком... Но Ворон был достаточно умен, чтобы склониться к иному объяснению: Шайсу изменило то, что он принимал участие в магических опытах своего господина и подвергался косвенному воздействию чар...
Впрочем, Джилинер ценил своего подручного не за ум (ума у Ворона, по его глубочайшему убеждению, и своего хватало). Главным достоинством Шайсы была незамутненная верность пса, отыскавшего наконец-то себе хозяина.
Что ж, настала пора вновь спустить этого пса на добычу
— Пока Айрунги занимается Малым Шаром, ты, Шайса, уничтожишь самозванца. Оборона держится на нем, солдаты обожают Хранителя... Жаль, жаль, что умрет он быстро и легко. Хотел бы я измыслить для него кончину замысловатую, неповторимую... знаешь, протяжную, как песня... и такую мучительную, чтобы пламя Бездны показалось ему желанным избавлением...
Шайса понимающе кивнул. В глазах его мелькнуло мечтательное выражение. Кое в чем у них с хозяином были общие вкусы.
— Увы, — вздохнул Джилинер, — думать о собственном удовольствии нам некогда. Просто иди и убей.
— С охотой и радостью, господин мой... Я догадываюсь, как попаду в крепость, но как мне потом оттуда выбраться?
— Тем же путем, каким и войдешь. Дам тебе... скажем, один звон. Такому мастеру этого должно хватить.
— С избытком хватит, господин мой, лишь бы подкараулить его одного, без спутников...
* * *
С гребня стены донеслись раскаты смеха, а затем веселые голоса начали считать: «Раз!.. Два!.. Три!.. Четыре!..»
Орешек улыбнулся. Хорошо, что к людям вернулась способность развлекаться и шутить. Подгорные Людоеды стали для защитников Найлигрима чем-то привычным, хотя и опасным. Враги как враги...
За несколько дней отбиты три атаки. Первая — самая страшная, такое не забудешь. Две другие были менее яростными. Людоеды лезли на стену без прежней прыти, да и меньше их было. А люди продумали способы защиты. Теперь воины стояли на стенах пятерками: двое копейщиков сталкивали лезущих наверх тварей, трое бойцов с топорами прикрывали копейщиков. Если все же Людоеду удавалось пробиться сквозь заслон, внизу его ждали отряды с факелами, сетями и кузнечными молотами...
Новый взрыв хохота отвлек Хранителя от мыслей о Подгорных Тварях.
— Посмотрим, как дела наверху, — бросил Орешек через плечо дарнигару. Тот неохотно, с тревогой двинулся за Хранителем по каменной лесенке.
Во время осады на стенах между башнями дежурило по десятку бойцов. И дарнигар не видел беды в том, что парни при этом немного поболтают и посмеются. Не могут же они два звона подряд с каменными лицами пялиться на далекую лесную опушку... Но Хранитель, Хранитель!.. Не разгневался бы на несерьезное поведение солдат, а заодно и на дарнигара, не приучившего наемников к дисциплине...
А Хранитель улыбнулся про себя, заметив, что Харната одолевает его обычный тихий ужас перед грозящим разжалованием. Это обнадеживало, так же как и вечная его грызня с шайвигаром. Если у людей есть время для житейских дрязг — значит, над головами этих людей не висит близкая катастрофа.
Чем выше поднимался Орешек, тем заметнее становился отвратительный тухлый запах. Это разлагались за крепостным рвом трупы Подгорных Людоедов. Они и пахли-то не так, как обычная падаль!
Люди не утруждали себя заботами об убитых тварях, и запах тления мог бы стать невыносимым, но почти каждую ночь к подножию стены прокрадывались Людоеды и утаскивали трупы сородичей — столько, сколько могли унести. Некоторые наемники по наивности думали, что тела погибших будут преданы Людоедами погребению по обычаю своего племени. Но Эрвар и Керумик так живописно обрисовали солдатам кулинарные пристрастия Подгорных Тварей, что теперь часовых одолевала тошнота при виде скользящих внизу серых теней...
Караульный десяток устроился на гребне стены. Конечно, воины по очереди следили за притихшей ночной долиной, осененной ясным лунным светом. Но и скучать они не собирались. Натянули между двумя зубцами рогожу, укрылись за ней от ветра и забавлялись, как могли.
Орешек знал эту игру. Берется любой предмет — камешек, яблоко — и перебрасывается из рук в руки. Тот, кому предмет бросили, должен быстро, пока приятели не успели сосчитать до пяти, начать рассказывать смешную байку. Не успевал, замешкался — плати каждому из игроков по медяку. Игра могла продолжаться долго: хорошо подвешенный язык считался национальной чертой грайанца — как упрямство и выносливость силуранца, вспыльчивость и любвеобильность наррабанца или скрытность жителя Ксуранга.
Сейчас небольшой круглый камешек лежал на ладони у Аранши. Девушка не спеша, со вкусом повествовала:
— ...Ну, дружки его и спрашивают: «Ты что ж всех нас, наемников, своей трусостью позоришь? Как ты мог позволить паршивому разбойнику один на один тебя ограбить? У тебя ведь и оружие было!..»
Тут Аранша, сидевшая лицом к лестнице, заметила Хранителя и дарнигара, но даже бровью не повела и закончила свой рассказ:
— А он отвечает: «Было оружие, было! В правой руке — топор, в левой — меч... Обе руки заняты были! Я этого разбойника зубами, что ли, должен был грызть?!»
Привстав, девушка через головы хохочущих друзей бросила камешек в сторону Хранителя. Орешек невольно поймал летящий в него предмет.
— Раз! — требовательно и лукаво начала наемница, не обращая внимания на дарнигара, который из-за плеча Хранителя состроил ей зверскую физиономию и показа кулак.
Солдаты обернулись, на миг смутились при виде начальства, но тут же хором рявкнули.
— Два!
Воины дружески относились к Аранше и всегда готовы были ее поддержать. Раз она дерзит Хранителю — будем дерзить вместе, всему десятку меньше влетит...
На счете «три» Орешек опомнился и выдал байку о том, как знатный путник заночевал в придорожном трактире, а слуге велел стеречь лошадей у коновязи. Перед сном хозяин окликнул слугу через окно: «Эй, ты не заснул?» — «Нет, господин мой, размышляю». — «Да? Интересно, о чем?» — «Уж больно мудрено Безликие мир устроили: суша на воде лежит, а не тонет...»
В полночь господин проснулся и тревожно крикнул в окно: «Эй, не спишь?» — «Нет, господин мой, размышляю». — «И о чем на сей раз?» — «До чего ж мудры Безымянные: небо без подпорок, а не падает...»
Успокоенный господин проспал до утра, а на рассвете вновь спросил в окно: «Ну что, размышляешь?» — «Да, господин». — «Молодец! Хвалю! А о чем?» — «Да вот думаю: как же оно так получилось, что лошадей все-таки свели?..»
Смеялись ли солдаты? Еще как смеялись! Даже те, кто уже слышал эту историю. Правда, Орешек и рассказал ее хорошо, в лицах все изобразил.
— Ладно, — сказал он, закончив рассказ. — Только врага не прозевайте. А то и не заметите, как орава Людоедов к вам подсядет шуточки послушать.
