Видели бы сейчас Ильена мальчишки из крепости, всегда дразнившие его за трусость!
– Волки, да? – в полный голос спросил он. – Нежить, да? А ну, кому первому в лоб? Мой отец был разбойником!
Значит, так: вдоль дороги до второго поворота, налево в чащу, напролом до ручья, а дальше вверх по течению…
– Но, мой повелитель, нужна ли нам смерть этого человека? Ведь ему известно, где скрывается грайанский король… – осторожно удивился из-за плеча Нуренаджи долговязый Сын Клана Акулы с жутковатой зубастой маской на голове.
– Нет!! – сорвался на визг Нуренаджи – но тут же взял себя в руки и продолжил с достоинством: – Нет! Все, что нужно, нам расскажет его сообщница. А колдуна казнить немедленно, не развязывая пасти!..
Принц понимал, что поступает нерасчетливо. Может быть, сообщница грайанца не знает ничего – и Нуренаджи своей рукой обрывает нить, ведущую к высокородным беглецам.
Но есть то, что сильнее здравого смысла: страх. Этот страх – древний, дремучий – поселился в душе Нуренаджи в тот миг, когда принц увидел бессмысленные, словно выжженные изнутри глаза Верджита. Страх, который из века в век гнетет человеческие души, заставляет их сжиматься и дрожать. Страх перед чародейством.
До сих пор Нуренаджи считал магическую силу благословением, даром богов. Переживал, что не отмечен Безымянными… завидовал Верджиту…
Но когда чародей-Лебедь был раздавлен чужим колдовством, Вепрь содрогнулся. Ему показалось, что он стоит нагим на пронизывающем до костей ветру. Что защитит от магии? Мечи стражи? Дворцовые решетки, засовы и замки? Текущая в жилах чистая кровь великого предка? Лебедя его кровь не спасла…
Узнав, что схваченный грайанец оказался чародеем, Нуренаджи произнес: «Казнить! » – раньше, чем успел подумать: а выгодно ли это ему? Не до выгоды было – он спасался от леденящих приступов ужаса.
Потом он прикажет пытать женщину-сообщницу. А если это ничего не даст – что ж, отыщет беглецов как-нибудь иначе. Но вражеский колдун должен быть убит! Сразу! Сейчас! На глазах у своей девки – она потом сговорчивее будет…
Неважно, что Нуренаджи еще не король и не может отдавать приказы палачу. Стая сделает все сама. Казнь была любимой игрой их детства: с соблюдением должных церемоний они рубили головы связанным собакам. Все окончилось, когда был казнен раб, доносивший королю на принца и его друзей. Старик до последнего мгновения думал, что молодые господа забавляются, что это не всерьез… Нуртор узнал, разгневался – и кровавые игры пришлось прекратить.
Но теперь – кто посмеет остановить Нуренаджи?
Полумрак – и отчаяние. Огонь факелов – и лютый ужас. Негромкие голоса – и надвигающееся безумие.
Нет, Арлина не вспомнила о своем пророческом видении: темный зал, полотнища паутины с потолка, мрачное сооружение, покрытое черным сукном, и человеческие фигуры с птичьими и звериными головами… Ничего этого она не вспоминала – просто билась в лапищах, державших ее за локти, извивалась, кричала.
Но кричи не кричи – жуткие нелюди уже валят на колени перед черным возвышением обмотанного цепями человека. Рот его завязан тряпкой, но видно, что на лице не страх, а гнев и ярость.
Высоченный урод с большой кошачьей головой поднимает топор. Почему-то его движения становятся невероятно медленными. Арлина понимает, что сейчас оборвутся две жизни – ведь ей не пережить любимого! Она пронзительно визжит в бессильной попытке остановить этот кошмар…
В бессильной? Ну нет! Визг освобождает таящуюся в Арлине силу. Звук, истончаясь, превращается в невидимый клинок, который уходит под черные своды и дробит потолок…
Но поздно – топор уже пошел по дуге вниз, с мерзким хряском ударил… Отрубленная голова падает с возвышения, катится к ногам женщины.
Арлина испускает новый крик, полный безудержного, смертельного отчаяния. Лапы, держащие ее локти, разжимаются. Женщина, не оглянувшись, бросается к отрубленной голове, падает перед ней на колени. Вокруг мечутся охваченные паникой нелюди, с потолка падают глыбы, но Волчица не думает о том, что и ей грозит опасность. Со смятенным сердцем наблюдает она чудо, подобное тому, что являлось ей недавно в Подгорном Мире.
Черты мертвого лица вдруг начинают меняться… но ведь это женщина?! Чужие, незнакомые глаза застывшим взором смотрят в неистовые глаза Волчицы – за миг до того, как голова вспыхивает легким прозрачным пламенем.
Арлина поднимается на ноги – это удается ей не сразу – и непонимающе оглядывается. Обрушился потолок, рухнула часть стены, вокруг мертвые и оглушенные люди – если, конечно, это люди…
Пошатываясь, Арлина выходит в пролом. Она ничего не хочет понимать, ей просто нужно уйти отсюда. Она устала.
Снаружи – ночная прохлада, осенний голый сад и какие-то люди с факелами. Бегают, кричат… Арлина проходит меж ними, как призрак. Калитка в стене. Рядом – ошалевший стражник, который не знает, как ему быть: бежать на крики или не оставлять пост? Последние неистраченные капли магической силы ведут и направляют Арлину. Она вскидывает перед собой руку и коротко, пронзительно вскрикивает. Калитка вылетает наружу, словно выбитая чудовищным ударом. Волчица молча проходит в открывшийся проем, не взглянув на рухнувшего на колени стражника.
Без единой мысли, с онемевшей душой идет она по ночному городу. Запутанный клубок улиц ложится ей под ноги, но чародейка без колебаний выбирает дорогу, не отдавая себе в этом отчета. Просто идет, не понимая, куда и зачем. И не удивляется, когда из мрака ей навстречу появляется человек.
– Ну, храни тебя боги… да где ж тебя носит? Я ищу, ищу… весь город, от стены до стены… Ты в порядке? Ну-ка, посмотри на меня, солнышко мое! Да что случилось?!
Нет, она не может поднять глаза. Может лишь уткнуться в пахнущую кожей куртку, почувствовать на плечах кольцо надежных крепких рук и отчаянно, горько разреветься.
– Ох, да что ты… да как же, родная… Если кто обидел, только скажи… в клочья гада… Ну пойдем, пойдем, не на улице же до утра стоять!
Но она не в силах сделать ни шагу. И как же хорошо, что человек, без которого нельзя жить, подхватывает ее на руки и несет, словно ребенка! Какое счастье, что можно откинуть голову на его плечо и благодарно затихнуть, всей душой впитывая накатившую волну счастья!
И если это сумасшествие – пусть не дадут ей боги очнуться! Пусть безумие длится до самой Бездны!
43
Холодное серое утро с висящей в воздухе сеткой мороси совсем не наводило на радостные мысли. Жрецы в своих легких белых и алых одеяниях мерзли, но не показывали виду. Народ вяло стекался на площадь к Храму Всех Богов: хоть и мерзкая погода, но почему бы не поглазеть на коронацию? Тем более что в торжественный день все равно велено закрыть все мастерские. И лавки тоже, кроме тех, что торгуют съестным… Но настоящий праздник начнется позже – когда на трех городских площадях будет выставлено бесплатное угощение…
