Пленник-наррабанец с ужасом поглядывал на лежащий рядом с женщиной обнаженный меч и даже не делал попыток выскользнуть из шатра.
– Имя? – повелительно бросила королевская сестра, не прерывая своего занятия.
– Хуртар, – поспешно откликнулся наррабанец. – Из Тхаса-до. У меня редкое ремесло: я укротитель Подгорных Тварей.
– Колдун?
– Что ты, госпожа, храни меня от такого Единый-и-Объединяющий! Я обучаю Подгорных Тварей, как другие – лошадей и охотничьих птиц. Вот эта… это была самка Донного Червя. Моя госпожа – великая воительница, раз одолела ее один на один.
– Да, – без ложной скромности отозвалась Нурайна, – равных мне нет в Грайане… – Она чуть поморщилась и добавила из чувства справедливости: – Если не считать одного из Соколов… Говоришь, эту гадину называют Донным Червем?
– Да, госпожа. Я шесть лет растил эту самочку… – Голос наррабанца прервался от горя.
– Ей могло бы и больше повезти с хозяином… Кто тебя нанял?
Хуртар молчал.
Женщина подняла голову над тазом и улыбнулась пленнику жесткой, сухой улыбкой. Это подействовало на беднягу сильнее любой угрозы.
– Принц Нуренаджи… – заторопился пленник. – Он хочет сорвать переговоры… но король не простил бы ему убийства гостя… Поэтому я… то есть мы… то есть моя девочка…
– Понятно. Нападение Подгорных Тварей – и никто не виноват… А пирующие с принцем грайанские вельможи подтвердят его невиновность… Кто напустил на берег сон? И когда проснутся все эти люди?
Нурайна носком сапога ткнула в бок молодую служанку. Та, не отрывая глаз, пробормотала:
– Не сейчас, милый… вечерком…
– Все проснутся к рассвету, госпожа, и ничего не будут помнить. Это сделал маг из Клана Лебедя… Верджит Вооруженный Всадник… один из Стаи…
– Из Стаи?
– Я мало об этом знаю. Группа знатной молодежи… поддерживает принца Нуренаджи…
– Так… Ладно… Вот что, Хуртар из Тхаса-до, ты ведь, наверное, хочешь жить? И мысль о пытках тебя не радует?
– Ох, не радует, светлая госпожа!
– Вон в том лакированном сундучке – письменные принадлежности. Запиши все, о чем рассказал мне. За откровенность обещаю жизнь.
Закончив умывание, женщина расчесала резным гребнем спутанные волосы. Затем приняла из дрожащей руки наррабанца бумажный свиток и внимательно прочла.
– Что ж, сдержу слово. До рассвета оставалось мало времни. Прямо сейчас уходи в лес. Я не пущу погоню по твоему следу.
Смуглое лицо наррабанца стало грязно-белым.
– В лес? Ночной, осенний… в чужой стране… Это же верная смерть!
– Если останешься, тебя убьет Нуренаджи, чтобы скрыть свое преступление.
– Пощади, госпожа! Спрячь меня среди своей свиты, не отправляй на гибель… это слишком жестоко!
Нурайна Черная Птица выпрямилась. Темные глаза ее сверкнули. В этот миг незаконная дочь короля Бранлара была очень похожа на своего отца.
– Жестоко? – гневно вопросила она. – Ты говоришь о жестокости, наемный убийца? Своей рукой бы тебя… Я не кричу на весь мир о твоем злодеянии лишь потому, что не хочу срывать переговоры. Уползай, мразь!
– Госпожа, вели дать мне на дорогу хоть немного еды и оружие! В лесу страшные звери… эти, как их… волки, медведи…
– А ты попробуй их укротить… Вон отсюда! Надеюсь, жизнь, которую я тебе дарю, будет короткой!
15
Невысокий прибрежный утес, изъеденный бурым лишайником. Широкая расселина, пересекающая его снизу доверху.
И светлый лучик стали, перечеркивающий черноту расселины. Лезвие меча, преграждающее путь сквозь утес.
– Никто сюда не войдет! – Голос Аранши от волнения становится хриплым, грубым. – Никто не войдет… без меня!
– Аранша, милая, да что ты… – Госпожа ошеломлена внезапным появлением наемницы. – Как ты… откуда взялась?
– Шла следом. Не отпущу Волчицу одну!
– Убери меч, героиня, – вмешивается Керумик. – И кончай тут лязгать зубами. Зеленая вся, глядеть жалко!
– Не пущу!.. Не пройдешь!..
– Прекрати, Аранша! – берет себя в руки Дочь Клана. – Сейчас же возвращайся к своему десятку. Передашь дарнигару, чтобы за меня не беспокоился. Поспеши. Это приказ!
– Мужу своему приказывай! – Черный страх выплескивается наружу отчаянной дерзостью. – Мне ты не командир! В Подгорный Мир тебе захотелось, к чудищам колдовским? Если своего ума не нажила, должен кто-то за тобой присмотреть! Не пойдешь никуда одна, понятно?
От такой наглости Волчица потрясенно замолкает, а Керумик присвистывает:
– Разговорилась, кобыла стриженая! А с чего это ты заладила: одна, одна… Высокородная госпожа не одна, а со мной'
– Вот именно! – Аранша подается вперед и твердо глядит в лицо Охотнику. Взор во взор. Жестко, непримиримо. Ни звука не произносят твердо сжатые губы, но что-то изменяется меж этими двоими. Они поняли друг друга.
– Ладно! – с деланным смешком говорит наконец Керумик. – Похоже, госпожа моя, эта чокнутая крепко навязалась нам на шею. Не спихнуть.
Арлина кивает, растроганно вспоминая, как три года назад сама стояла у Порога Миров с арбалетом наизготовку, преградив путь Ралиджу и Эрвару: «Уж не думаете ли вы уйти без меня?.. »
– Только слушаться меня, как папу, маму и сотника! – заявляет Керумик. – Убери меч и возьми госпожу за руку. Рук не разжимать, пока не разрешу!
А наемницу вдруг отпускает страх. Что ужаснее всего7 Ожидание неведомой опасности. А когда враг уже рядом, бояться поздно и глупо.
Но вот же она, первая опасность! Может, даже самая главная! Подгорный Мир выплеснулся наружу, смотрит наглыми золотистыми глазами, говорит хозяйским голосом…
Наемница молча отправляет меч в ножны. Молча стискивает узкую ладонь госпожи. И весь короткий путь сквозь расселину, когда каменные стены неожиданно сменяются слоем тумана, думает об одном: поздно бояться. Все уже началось Враг рядом…
– Но почему – солнце? – недоумевала Аранша. – Раз этот мир – Подгорный, то как солнце сюда попало?
Арлина отмахнулась. Ей совсем не хотелось растолковывать Аранше, что мир называется Подгорным потому, что входы в него чаще всего находятся в горах, среди скал. Ей вообще не хотелось разговаривать. Волчицу охватило полузабытое радостное возбуждение. Чувство возвращения домой.
Хотя радоваться было, по правде сказать, нечему. Особой красоты вокруг не наблюдалось.
А на взгляд наемницы, упрямо шагавшей за госпожой, местность была просто мерзкой.
Если это лес, то почему деревья торчат так далеко друг от друга? И подлеска никакого… Длинные белые стволы, безобразно изогнутые голые ветви без единого листика… кора гладкая… ох, да ее, кажется, и вовсе нет, коры-то… Мертвый лес?
