В голову полезли странные мысли: если лет через пятнадцать он найдет Арайне жениха, а тот малышке не понравится… неужели и его девочка тогда убежит из родного дома?..
Ралидж растрогался было, но тут же пришел в себя. Что за вздор! Уж свою-то дочь он знает! Эта разбойница учинит постылому что-нибудь такое, что бедняга сам сбежит из Найлигрима! На неоседланном коне ускачет!..
За раздумьями Орешек не заметил, как очутился в небольшой темной комнатке. Светильник в руках хозяйки озарял постель.
– А я уже все приготовила – знала, что барышня за столом долго не усидит. Намаялась, бедная! Вот сюда ее, голубушку… Господин может идти. Я сама с нее сапожки сниму…
Спустившись в «зал», Орешек обнаружил, что соседи по столу куда-то исчезли. Впрочем, Пилигрим обнаружился почти сразу – у очага, среди игроков в «радугу».
Шум и хохот раздражали Орешка, который умиленно вспоминал дом и близнят. Захотелось выйти на свежий воздух и побыть одному.
Но дойти до двери удалось не сразу. Его окликнул Айфер( уже покинувший круг игроков, и сообщил, сияя, что здешний хозяин, оказывается, сам из наемников.
– Десятником был! – солидно уточнил хозяин. – Три года всего постоялый двор держу.
Рассказ Фаури стер из памяти Ралиджа услышанное во время прибытия имя хозяина, а обижать невниманием выручившего их человека не хотелось.
– Прости, уважаемый, в общем гаме я плохо расслышал твое имя…
– Кринаш из Семейства Кринаш.
Имя говорило о многом. Первый в Семействе, основатель! Надо думать, человек незаурядный, если, выйдя из Отребья, дослужился до десятника, получил право основать Семейство и раздобыл денег, чтобы купить постоялый двор…
– Я должен был догадаться, что здесь живет воин, как только увидел катапульту. Не расскажешь ли, уважаемый, откуда она взялась?
– Отчего не рассказать? – польщено улыбнулся Кринаш. – В Лунных горах есть крепость Найлигрим. Может, господин про нее слыхал?
– Слыхал. Я ее Хранитель.
– Да ну? Мы ж там осадой стояли три года назад! Я даже в саму крепость прорвался, когда нам предатель подземный ход указал.
– Ты был среди Черных Щитоносцев?
– Где уж мне… Мы сзади шли, второй волной атаки… Мне еще по голове чем-то перепало, вроде бы древком копья. Хорошо, вскользь, не пробило череп, только кровища хлестала.
– А может, это я тебя приласкал! – припомнил Айфер. – У меня в драке меч выбили, так я чье-то копье подобрал и лупил направо-налево…
– Правда? – просиял хозяин. – Вот так встреча! Знаешь, друг, будешь платить только за постой и еду. Вино, сколько ни выпьешь, не поставлю в счет.
– Я много выпить могу! – честно предупредил Айфер.
– Ты про катапульту начал, – напомнил Сокол.
– Да, про катапульту… Одолела нас тогда колдовством грайанская чародейка, бросились мы наутек… паника, сумятица… Я королю жизнь спас, за что мне вознагражденье вышло! – Кринаш гордо расправил плечи.
«Не тогда ли ему подарили имя? » – подумал Ралидж.
– Нам на подмогу армия шла – тоже улепетывать бросилась, рассыпалась… Да что у вас там за колдунья такая страшная?
– Моя жена.
Кринаш устремил на Сокола взгляд, исполненный глубочайшего уважения, даже преклонения перед чужой отвагой. И не сразу вспомнил, откуда надо продолжать рассказ.
– Да… катапульта… Ее отступающая армия возле Тагизарны бросила – не до того было: слух прокатился, что подошел Джангилар с большими силами и уже на хвосте у нас висит. А я пожалел бесхозное добро – ведь хозяин «Рыжей щуки» на дрова бы хорошую вещь пустил. Дал я ему кой-какую мелочишку. Он свистнул слугам, сволокли они эту лапушку в овраг, мешковиной накрыли. А как я здесь обосновался – заплатил одному корабельщику, тот мне катапульту и доставил. Полезная штука, тролли ее боятся. Еще, говорят, ниже по течению речные пираты объявились. К нам, хвала Безымянным, пока не совались, а заявятся – встретим с почетом и лаской.
– Может, потому и не суются, что про катапульту наслышаны… и про храброго хозяина! – Сокол хлопнул Кринаша по плечу и двинулся к выходу, оставив двоих матерых вояк наперебой вспоминать славную осаду Найлигрима.
Возле очага Орешек задержался – он любил игру в «радугу». Захотелось раздвинуть круг игроков, втиснуться между ними, взять из рук соседа коробку с гремящими в ней плоскими костяшками, тряхнуть ее так, чтобы вокруг кисти крутанулась и снова в ладонь пришла…
Нельзя. Сокол. Сын Клана.
А вот Челивис забыл про свою спесь. Сидит бок о бок с матросами, что вернулись с пристани, гремит костяшками, сыплет прибаутками. Вроде ему везет…
А ну-ка, ну-ка, глянем повнимательнее… Ого!
Матросы эти, караси речные, может, и не замечают ничего, а Орешек, пообтершийся в кабаках Аршмира, профессионального игрока всегда узнает. Хотя бы по особому гибкому движению правой кисти… по манере располагать пальцы на коробке… по левой руке, с виду расслабленной от плеча до кончиков пальцев, а на самом деле – напряженной, готовой незаметно вступить в игру…
Орешек встал за плечом одного из игроков, сохраняя вид скучающего зеваки. И на Челивиса зря не таращился, зная точно, что именно хочет увидеть.
Вскоре он понял: надо предупредить Айфера, чтоб с почтенным Сыном Рода играть не садился. Везение у того – рукотворное…
Но каков мастер! Орешек и сам умел жульничать в «радугу», ему ставили руку лучшие портовые шулера… но этот знатный господин мошенничает так" чисто и красиво, что можно только восхититься и позавидовать.
Ай да Челивис!.. Может, он и впрямь едет в столицу принять наследство (не стал бы врать в дороге – примета плохая). Но чем он в Фатимире промышлял – можно догадаться…
Орешек вспомнил всадников, скачущих берегом реки, и Челивиса, сползшего от страха под скамью… В Фатимире, можно предположить, остались люди, которые о чем-то не до конца договорили с везучим игроком. И были бы весьма не прочь изловить его и закончить беседу…
Посмеиваясь, Орешек двинулся к выходу. Разоблачить шулера ему и в голову не пришло. Каждый добывает деньги как умеет.
Холодный осенний ветер ударил в разгоряченное лицо, чуть не вырвал из рук дверь. Орешек полной грудью вдохнул запах мокрой хвои, долетевшей из-за частокола. Это было приятно, но еще приятнее было знать, что в любой момент можно вернуться в светлый, хорошо протопленный «зал». Только тот, кто бродяжил, знает, какое это счастье – крыша над головой в ненастный вечер. Даже временная, не своя…
За углом дома, с подветренной стороны, послышались приглушенные голоса. Орешек насторожился: слуги-то в доме… не воры ли там шушукаются?
Шагнул с крыльца, но остановился, услышав задорный смех Ингилы. Досадливо повел плечом, повернулся, чтобы уйти в дом (не из деликатности: подслушивать Орешек любил и умел; просто – на кой ему чужое любовное чириканье?). Но помедлил, заслышав перебор струн.
