Айфер с Ваастаном, переглянувшись, достали из ножен мечи и исчезли за деревьями. Все напряглись, разом почувствовав, что одиноки в этом бескрайнем недобром лесу, где возможны самые неприятные встречи.
Где-то близко послышалась возня, неразборчивое верещание, короткая брань Ваастана – и меж стволами замелькало странное, пестрое, нелепо ковыляющее существо. Как затравленный заяц, оно бросилось влево, вправо… и влетело прямо в объятия Тихони.
– Держи крепче, он кусается! – крикнул, возвращаясь, Ваастан. – Там ель поваленная, так он под корнями…
Внезапно Ингила всплеснула руками и налетела на Тихоню:
– Ты как его держишь, дурень! Не сделай ребенку больно!
При этих словах общий страх исчез. Все придвинулись ближе.
Пленник и впрямь оказался ребенком – но ребенком очень странным. С крохотного личика глядели угрюмые, враждебные глаза взрослого человека. Тощее тельце с неестественно вздернутым левым плечом было облачено в нелепый яркий наряд, словно сшитый из разноцветных заплат. Это одеяние было перепачкано и местами разорвано.
Найденыш и впрямь казался одним из загадочных колдовских созданий, живущих в лесу… до того мгновения, когда его обняла Ингила. Его пестрые лохмотья прижались к разноцветному наряду циркачки – и все стало ясным и понятным.
– Малыш, почему ты один? – заглянула Ингила в лицо мальчику. – Да не бойся, я ведь тоже бродячая актриса! Правда-правда-правда! И Тихоню не бойся, он добрый, только с виду страшный! Где взрослые? Ведь был же с тобой кто-то?..
Мальчишка вскинул на Ингилу полные боли глаза и горько, неудержимо расплакался. Он пытался справиться с собой, но плач рвался наружу, сотрясая худенькое тельце.
Фаури оттолкнула Тихоню, опустилась на колени и начала гладить найденыша по волосам. От ласки тот разревелся еще сильнее.
Подошедший Айфер быстро оценил ситуацию и рявкнул на мальчика. От окрика тот перестал рыдать… ну, почти перестал: слова выталкивались из горла вперемешку со всхлипываниями. Но все же сумел рассказать, что зовут его Ульдек Серебряный Дятел. Он шел с мамой и отчимом. Куда – он не знает: дорогу показывал отчим. Отчим вообще очень умный: он – акробат, а мама – танцовщица. Сам Ульдек показывает фокусы, у него хорошо получается. И публику смешит: он так забавно хромает! А совсем недавно… недавно…
Тут слезы опять хлынули ручьем. Путникам с трудом уда-Лось разобрать, что на актеров напали какие-то люди, связали и увели маму и отчима. Смеялись, говорили: «Неплохой товар! » Самому Ульдеку удалось убежать. Наверное, его не очень-то и ловили, кому нужен калека! Он пробовал красться за теми, кто утащил маму, но быстро отстал. Потом услышал голоса решил, что злые люди все-таки вернулись за ним, и спрятался под корнями вывороченной ели. Вот и все.
– Охотники за людьми, – негромко пояснил Айфер, хотя это всем и так было понятно.
– Нас не тронут, – шепнул Пилигрим, склонившись к Фаури. – Нас много, мы вооружены…
Не ответив, она поднялась с колен и обеспокоенно огляделась:
– А где Ваастан?
Никто не заметил, что где-то на середине рассказа мальчика наемник отошел от своих спутников и исчез за деревьями.
Все вопросительно загалдели, но не успели всерьез встревожиться, как услышали знакомый голос:
– Эй, давайте все сюда! Я пещеру нашел!
Пещера оказалась сухой и довольно просторной. Усевшись на подстилке из свеженаломанных ветвей, все почувствовали себя увереннее и спокойнее.
– Что будем делать с мальчиком? – спросила Фаури. – Не можем же мы бросить его здесь…
– Не можем, – кивнул Пилигрим. – Возьмем с собой до замка, а там будет видно…
– Земля сырая, следы долго сохраняются… – сказал Ралидж, стоя у входа и вглядываясь в сгущающийся сумрак. – Айфер, ты вроде говорил, что в лесу кого угодно выследить сумеешь?
– Ну! – кивнул наемник.
– И Тихоня хорошо следы читает, – оживилась Ингила. – Даже в сумерках! Он мне сам говорил!
– Вот я и думаю: может, нам пройтись по следам тех мерзавцев? Вряд ли они ушли далеко – добычу тащат…
– Ни в коем случае! – раздался на всю пещеру возмущенный голос.
Все вздрогнули. Человек, которому они дали прозвище Никто, был так молчалив и необщителен, что все о нем быстро забывали. И когда он внезапно подавал голос, все пугались, словно голос этот звучал из пустоты.
– Ни в коем случае! – повторил Никто. – Наша сила в том, что нас много! Если разбредемся по лесу – нас переловят, как кроликов… Ваастан, неужели и ты?..
– Нет, – угрюмо отозвался наемник. – Здесь останусь.
– Хоть один умный человек… – облегченно вздохнул Никто. – В конце концов, с нами женщины! Мы обязаны о них позаботиться!
Ингила презрительно фыркнула.
– Мы не разбежимся по лесу, – спокойно ответил Ралидж. – Возьму с собой двоих, не больше. Погляжу, куда след ведет. Айфер, ты здесь останешься, женщин и впрямь поберечь надо. Раз Тихоня умеет следы читать, так мы с ним и вдвоем управимся.
– Не вдвоем, – внезапно сказал Челивис и поднялся на ноги. – Я лишним не буду.
Вей-о! Впервые за время путешествия высокомерный и нагловатый Сын Рода проявил беспокойство о ком-то, кроме своей драгоценной персоны!
– В эту игру я еще не играл, – ответил Челивис, встретив вопросительный взгляд Сокола. – И… и мальчишку все-таки жалко.
Пилигрим подался вперед, словно хотел вызваться, но оглянулся на бледное личико Фаури, которая изо всех сил старалась держаться храбро… и вновь опустился на подстилку из ветвей.
– А я? – возмущенно вскинулся Рифмоплет. – Я что же, здесь останусь?
– Я же не войной иду на этих гадов, – покачал головой Сокол. – Догнать… разведать… может, по-тихому вытащить пленников… Для этого троих вполне хватит.
Рифмоплет сник.
– Пусть мой господин возьмет беднягу, – снисходительно заступилась Ингила. – У него же на физиономии написано, что уже замыслена поэма. Героическая. Разве ж он в пещере усидит?
Ралидж усмехнулся и кивнул.
Тихоня и впрямь оказался мастером читать следы. Даже в сгустившихся сумерках не пропустил место, где женщина ухитрилась сбросить веревки и прыгнуть в кусты. К сожалению, похитителям удалось схватить беглянку, но, судя по переломанным вокруг ветвям бересклета, погоня продолжалась долго и порядком задержала мерзавцев.
И теперь Ралидж с друзьями сумел нагнать похитителей а толку-то что?
В склоне горы чернела пещера, из глубины которой, словно налитые кровью глаза чудовища, светили огни факелов Каменный свод оскалился железными прутьями: массивная решетка готова была в любой миг упасть сверху, перегородив вход. У входа разговаривали невидимые в сумраке люди. Орешку, лежавшему в кустах на склоне повыше пещеры, оставалось лишь слушать их беседу, благо каждое слово доносилось до него вполне отчетливо.
