— Правильно! — выдохнул Нургидан. Нитха и Дайру кивнули.
— Что самое смешное, — злорадно продолжал Хиави, — «черные градины» у него конфисковали в пользу Гильдии. Сказали: «Ученик не имеет права на добычу, она принадлежит учителю — а почтенный Лауруш брезгует к ней прикоснуться». Так Урихо и смылся ни с чем, я с тех пор о нем не слышал.
— И не услышишь, — ухмыльнулся Нургидан. — Твой Урихо помер три года назад.
— Никакой он не мой… А ты откуда про него знаешь?
В ответ загалдели наперебой три голоса. Ребята спешили поведать о событиях, три года назад взволновавших Издагмир: как Урихо Эхо Оклика, ставший пролазой, связался с грабителями. А когда Шенги выследил и изловил Урихо, свои же дружки убили пролазу, чтоб не выдал остальных. Хотя им это не помогло, не ушли от наказания.
Хиави с откровенным удовольствием выслушал сбивчивый, азартный рассказ.
— Помер, да? Три года как помер? Надо же, как Безликие рассудили! Он меня убить хотел, а я его пережил. Да… Мне тогда тоже браслет не дали. К чему, мол, Знак Гильдии калеке, который меж двух костылей болтается! Вот я и призадумался: а дальше-то как жить? Если бы Охотник из-за Грани таким переломанным вернулся, ему бы до самого костра из гильдейских средств деньги шли, хоть и небольшие. А я Охотником стать не успел, так с какой стати Гильдии на меня тратиться? Одна дорога — милостыню просить… Спасибо Лаурушу — не дал пропасть бывшему ученику, взял секретарем…
В разговоре возникла пауза: каждый размышлял о коварстве и беспощадности Подгорного Мира.
И в эту паузу вплелась просочившаяся в коридор отдаленная песня. Слов было не разобрать: хмельной хор выводил их хоть и душевно, но вразнобой.
— Во стараются! — восхитилась Нитха. — Сколько же их там собралось?
В это время в кухню вошел молодой раб с подвижным, как у обезьянки, лицом, и начал собирать на поднос приготовленные кухаркой блюда с нарезанным окороком, кровяной колбасой и прочими закусками.
— Слышь, Вертлявый, много за столом гостей? — поинтересовался Хиави.
— Да морд двадцать набежало на наше угощение! — дерзко отозвался слуга.
— Ты поговори мне, поговори! — сердито стукнул Хиави костылем об пол. — Вот расскажу хозяину, какими словами ты уважаемых Охотников честишь!
Отнюдь не устрашенный слуга состроил кухарке рожу, ты прыснула со смеху.
Дайру отметил про себя, что в доме Главы Гильдии рабы не запуганы и не забиты. Лауруш определенно нравился парнишке все больше и больше.
— Двадцать человек? — удивился Нургидан. — Так много?
— В городе творятся странные и скверные дела, — наморщил лоб Хиави. — Вы сюда шли — вас у ворот проверяли, верно?.. Вот наши за Грань и не ходят, пережидают пока. А кто из-за Грани вышел, те тоже в столице остались. Хотят знать, чем дело кончилось.
Про странные и скверные дела ребята успели наслушаться, пока сидели в «Шумном веселье». Но каким тут образом замешана Гильдия — не поняли. Что-то Хиави определенно знал, но не собирался откровенничать с учениками.
— Двадцать Охотников сразу… — мечтательно пропела Нитха. — Поглядеть бы хоть одним глазком… хоть в окошко…
— В окошко — не получится, — веселым заговорщическим тоном отозвался Хиави, — у нас под окнами все заросло шиповником, не продерешься. А вот под дверью трапезной — можно! Пирушка дошла до кипения, никто нас не заметит…
* * *
— …А тут мой напарник как заорет: «Узел движется, к нам идет! Бежим, а то в кашу тут все перемелет!» А я ему: «Брось, какой узел? Это гроза в соседней складке!» А он…
— …Дракон с первого захода дичь не хватает? Брехня. Это если над степью или еще где… если добыча никуда не денется… тогда и два, и три захода сделает, чтоб разглядеть, чего цапает. А если с верхушки дерева захочет кого снять, так сразу в когти берет, а потом уже разглядывает, кого поймал…
— …И останусь лежа-ать там, где мертвым свали-ился! Мне судьба подписа-ала лихой пригово-ор! И зачем в одино-очку за Грань потащи-ился? Если был бы напа-арник — сложил бы костер!..
— …А этот гад заявляет: «За „черную градину“ больше двух золотых дать не могу!» А я ему: «Ты с кем, сука, торговаться вздумал? С пролазой, что ли? Цены устанавливает Гильдия. Будешь сбивать — останешься без товара!» А он…
— …И говорит: «Ни в жизнь не поверю, чтоб две бабы смогли пройти в Железную Башню! Там дверь тугая — мужчины втроем еле открывают!» А я засмеялась и отвечаю: «Где сил не хватает, там мозги помогут! Мы с Джариной с собой доски принесли, сделали рычаги и отжали дверь…»
— …Я тебя, Шенги, люблю и ценю, но взять раба в ученики — это ж совсем надо Гильдию не уважать…
Никто из гостей, увлеченных вином и беседой, не заметил ни приоткрывшейся двери, ни уставившихся в щель любопытных глаз. Ученики Шенги созерцали свою мечту.
Подгорные Охотники. Завоеватели смутного, изменчивого мира. Знатоки прозрачных складок. Цвет и гордость Гильдии. Эти люди на каждом шагу сталкивались с Неведомым — и хладнокровно принимали его вызов. Они превращали тайны чужих миров в золото и серебро, они говорили о свирепых чудовищах с той же небрежной досадой, с какой крестьянин говорит о кабане, который повадился портить его огород. Они путешествовали не по картам, потому что любая карта становилась ложью, едва была нарисована. Они не удивлялись, сделав шаг и увидев вместо морского побережья степь или заснеженные горы, и не терялись, какие бы костяшки ни выбрасывала им Судьба в своей бесконечной игре.
Нитха впилась глазами в двух сидящих рядом Охотниц (особенно восхищала девочку статная золотоволосая силуранка, напомнившая Нитхе мать). Ей нравилась спокойная, уверенная свобода, которая ощущалась в каждом жесте этих женщин. Им явно не нужно было доказывать свое равенство с мужчинами.
Нургидан, глядя в трапезную поверх головы Нитхи, жадно впитывал обрывки рассказов об опасностях, битвах с чудовищами, богатой добыче. Яркая, полная приключений жизнь не приелась юноше за три года ученичества. Ему, как и Нитхе, место за пиршественным столом у Главы Гильдии казалось привлекательнее, чем трон любого королевства.
Дайру сидел на полу, чтобы не загораживать друзьям обзор, и серьезным, прицельным взглядом снизу вверх изучал лица гостей. Он знал, что Глава Гильдии призывает двоих охотников, чтобы втроем решить, насколько успешно ученик прошел испытание. Кто из этих шумящих, жующих, поющих людей будет вскоре решать судьбу Дайру и его напарников?
Когда до ушей парнишки долетела злая фраза про раба в учениках и неуважение к Гильдии, Дайру едва не выругался. Но сдержался, лишь недобро сощурил глаза. Обернувшись, спросил ровно и спокойно:
— Почтенный Хиави, а кто этот Охотник — тощий, смуглый, с рыжими волосами?
Хиави стоял на своих костылях за спиной ребятишек, прислонившись к стене. В трапезную не смотрел — он-то там чего не видел? Ответил не задумываясь:
