А самое смешное то, что при этом Гурлиан — не нищая страна. Нет земель? Нет богатых рудных жил? Зато есть люди. Таких мастеров, как в Аргосмире, в других землях поди поищи! Кузнецы, ювелиры, стеклодувы, ткачи из привозного материала чудеса творят! И еще есть верфи, на которых строятся лучшие в мире корабли. Да, лучшие, это Хастан должен неохотно признать.
Ну, вздумает кто-то завоевать маленькую страну — и что? Гурлианцы — народ непокорный, на битву выйдут даже женщины и дети. Займутся огнем верфи, погибнут мастера, будут разрушены мастерские. И достанутся победителю-захватчику леса да болота. Завидная добыча — урожай клюквы по кочкам!
Увы, богатство Гурлиана — для мирного времени. Но почему бы Хастану не помечтать о пожаре, который пляшет над ненавистным Аргосмиром?
* * *
Гости разошлись к полуночи.
Слегка захмелевшего Лауруша (старик пил мало, берег здоровье) проводили в его опочивальню Шенги и Хиави. Совиная Лапа тоже был почти трезв: разговор об учениках мог начаться когда угодно, надо было сохранить ясную голову.
В дверь сунулся было раб — помочь хозяину раздеться. Шенги махнул рабу: уходи, мол, без тебя справимся. Опустился на колени возле Лауруша, сидящего на кровати, и принялся развязывать подколенные ремни сапог. Хоть знаменитый Охотник давно носил Знак Гильдии, для Лауруша он оставался учеником. Прислужить учителю — не позор.
Лауруш с интересом глядел, как острые длинные когти черной чешуйчатой лапы бережно и ловко управляются с тонкими ремешками.
Хиави застучал костылями к двери, но у самого выхода обернулся:
— Почтенный Шенги, твоих учеников я поместил прямо над этой комнатой. Для девочки — она ведь наррабанка — велел отгородить занавеской угол и объявил его женской половиной дома на все время, что вы у нас гостите.
И мягко, без стука закрыл за собой дверь.
— Хороший секретарь, — глянул вслед Лауруш. — Моя правая рука. На редкость толковый и старательный. Не помню, чтобы без дела сидел: то денежные записи ведет, то мои письма перебеливает, то снимает копии с записей, что присылают наши гильдейские. Нарадоваться не могу. Вот только в начале лета вышла история… не знаю, смеяться или плакать! Вздумал с ним посоветоваться насчет будущего Главы Гильдии. Говорю: мол, сердце вперебой работает, вот помру — и сам того не замечу. Пора выбрать преемника. Есть на примете человек, самый что ни на есть подходящий. И умный, и надежный, и про каждого Охотника всю подноготную знает, и в гильдейских делах смыслит… И что ты думаешь? Засиял мой Хиави, как зеркальце красотки. И отвечает: «Эти слова — высокая честь для меня! Я не подведу моего господина и буду достоин его надежд!»
Шенги чуть не уронил сапог, который только что стянул с ноги учителя.
— Он что, вообразил, что может стать Главой Гильдии, этот урод с кашей промеж ушей?! У него даже нет браслета, он не наш! Да я бы на твоем месте просто расхохотался!
Лауруш понизил свой раскатистый бас до мягкого, добродушного тона:
— Смеяться над Хиави? Ну что ты, мне бы это и в голову не пришло! Он же действительно моя правая рука. Когда ухожу за Грань — все хлопоты на него оставляю. К тому же… ну, сам знаешь: ученик — всегда ученик, даже если столько лет прошло… Короче, постарался я ему поделикатнее объяснить, что имел в виду Унсая… что Гильдия не поймет, если ее возглавит человек, который не был Охотником… Ты бы видел, как побелел Хиави! Ухватил свои костыли — и прочь из дому. Два дня пьянствовал по кабакам. Потом вернулся, повинился: мол, прости дурака… — Лауруш потер висок. — А с чего это я вообще о нем разговорился? Мы до этого о чем вели беседу?
— О записях, которые тебе присылают наши гильдейские.
— Да, верно… У меня скопился целый сундук потрясающих рукописей. Описания складок, рисунки растений, книги о повадках животных. С твоей книги «Запретная добыча» Хиави снял две копии — уж очень хорошо ты все расписал. Не приведи Безликие, какому-нибудь пролазе угодит в лапы твоя книжка — сколько бед может натворить?
Шенги аккуратно поставил сапоги Лауруша у кровати и сел на резной табурет.
— Ты ведь не просто так вспомнил про мою книгу, верно? Ты думал про корабли.
— Тебе уже рассказали?
— Тут люди ни о чем другом и не разговаривают. Думаешь, кто-то из наших таскает в Аргосмир «жгучую тину»?
— Из наших? Вряд ли. Думаю, пролазы работают.
— А много в Аргосмире пролаз?
— Я думал — совсем нету! Я им такую жизнь устроил, что неповадно стало появляться в столице. Если кто и ползает за Грань, то втихомолку. И добычу им сбывать негде.
— Но все равно нельзя рассказывать властям о «жгучей тине» Если по городу поползут слухи… если аргосмирцы начнут сочинять страшные байки…
— …То наших, гильдейских, толпа в море перетопит. Но я без шума рассказал о своих подозрениях королю. На конфиденциальной аудиенции. Он все понял. Велел командиру стражи отобрать нелюбопытных и неболтливых парней. Ну, ты видел караулы у Ворот…
— Стражникам ничего не объясняли?
— Почти ничего.
— Ясно… Но если это все-таки кто-то из наших?
— Не говори такого, сынок, даже думать об этом не хочу. Хотя, конечно, нынешние Охотники — не тот славный народ, что был во времена моей юности.
Шенги опустил голову, пряча улыбку.
— А ученики нынешние! — ворчал Лауруш. — Глянешь — и невольно подумаешь: куда ж это Гильдия покатится, когда они до браслетов дорвутся? То ли дело вы с Ульнитой… я каждый день вашего ученичества помню! Столько радости вы мне доставили! С такими надеждами я просыпался и засыпал!
Шенги прикусил губу. Он-то помнил, как Лауруш говаривал: мол, им с Ульнитой прямая дорога сперва в разбойничий отряд, а потом на каторгу! Должно быть, хмель привел старика в сентиментальное настроение. Этим надо воспользоваться!
— Не помню, писал ли я тебе, — начал Шенги небрежно-льстивым тоном, — что Нитха, моя нынешняя ученица, — дочурка нашей Ульниты?
Лауруш вскинул голову. Его моржовые усы возмущенно встопорщились.
— Дочь Ульниты, да? Глупец, прежде всего она — дочь наррабанского Светоча! Принцесса… если ты, тупица, понимаешь, что означает это слово!..
* * *
Хиави говорил правду: вдоль всей стены дома шиповник разросся так густо, что не пролезла бы даже кошка. Подслушивать под окном было невозможно… но нельзя же до утра оставаться в неведении насчет того, что думает Глава Гильдии о тебе и твоих друзьях!
Троим самонадеянным подросткам и в голову не приходило, что хозяин дома, пожилой человек, уставший от пирушки, может попросту лечь спать. Нет! Конечно же, сейчас он разговаривает с учителем о трех будущих Охотниках!
Потому Нитха и Дайру стояли возле узкого окна комнаты второго этажа и взволнованно смотрели вниз. А внизу, на резном карнизе, украшавшем окно спальни Главы Гильдии, рискованно растянулся Нургидан. Свесив вниз голову, он чутко ловил обрывки чужого разговора и время от времени, вставая на карнизе, сообщал друзьям то, что удалось узнать.
