Из караулки вывалились двое стражников. Дурашливо подтянулись, вытаращили глаза, изобразили благоговейный трепет.
— Когда был последний обход? — не поддержал шутку Никри.
— Недавно. Двое прошлись по коридорам, потом разбудили вот этих обормотов себе на смену, сами спать легли. Все как полагается.
Никри бросил взгляд на стол, на небольшой кувшин.
— Вижу, ты не скучал?
— А что такого? — хмыкнул Табиш. — Кувшинчик маленький, отпил я всего ничего… Знаете, парни, допейте наррабанское за мою удачу. Не тащить же домой початый кувшин!
Парни перестали корчить рожи, заулыбались по-настоящему. Никри ухмыльнулся:
— Ну, ладно! Каждому всего-то по глотку, но чтоб тебя, Табиш, уважить…
Кувшин пошел по кругу, парни пили из горлышка, не затрудняясь поисками кружек.
— Ладно, я пойду! — усмехнулся Табиш. Ему ответили приятельские взгляды: мол, славный ты мужик, Табиш, давай, топай домой, отдыхай…
— Дверь получше захлопни, — бросил вслед Никри.
Пройдя темный коридорчик, Табиш положил руку на замок, прислушиваясь к голосам из караулки.
Замок хороший, силуранской работы, с пружиной: хлопни покрепче дверью — сам защелкнется, без ключа.
Дверца ведет не на тюремный двор, а прямо в темный переулок. Эта дверь — для стражи, для смены охранников. Любой посторонний, рискнувший сюда войти, нарвался бы на шестерых стражников и старшего тюремщика. А если бы нашлись смельчаки, решившие переступить через семь трупов, дальше по коридору их ждали бы убийственные сюрпризы…
Повозившись для виду с замком, Табиш тихо вернулся в комнату. Там все уже было в порядке. Оба стражника спали на полу. Никри сполз по стене и теперь с недоуменно-тревожным видом всхрапывал в углу.
Настой чернокрыльника не подвел!
Табиш вернулся к двери, но теперь уже отпер ее не мешкая.
Блоха, как было условлено, уже поджидал снаружи. Без единого слова юркнул в приоткрытую дверь.
В караулке оба перешагнули через ноги лежащего стражника. Блоха опасливо покосился на соседнюю дверь.
— Спят, — успокоил его Табиш. — Я их тоже хотел моим винцом попотчевать, да они сами тайком к моим запасам приложились… Погоди здесь, пока я с ловушками разберусь. Дело тонкое.
Выйдя в коридор, тюремщик ухмыльнулся. Ха, тонкое дело! Всего-то повернуть потайной рычаг! Но ни паршивцу Блохе, ни Жабьему Рылу это знать ни к чему. Крепче будут уважать Табиша…
Вернувшись, тюремщик подбросил на ладони тяжелую связку ключей и с брезгливым недоверием («надо же, кого прислали!») объяснил гостю, куда ему следует идти дальше.
— Ключи на обратном пути не потеряй, грозный убивец!
— Учить он меня будет! — ответил Блоха с не меньшим презрением. — Ты сейчас Малый Обет соблюдаешь, твое дело — думать о возвышенном!
Он выхватил связку из руки тюремщика и двинулся было по темному коридору.
— Эй, кровавый злодей! — окликнул его Табиш. — Фонарь забыл!
Блоха досадливо вернулся за фонарем, хотел сказать что-то злое, но сдержался, ушел.
Вслед ему скользнул враждебный взгляд. Табиш выругался бы, но сейчас и впрямь грешить нельзя, Обет есть Обет…
Ладно, его дело маленькое — впустил да выпустил… Сейчас мысли тюремщика были заняты плащом. Вещь-то уже, можно считать, без хозяина!
Цепочка талисмана ядовитой змейкой свернулась на коричневом сукне. Табиш собрался с духом и легонько потянул капюшон. Серебряная пластинка соскользнула с плаща, со стуком упала на пол.
И ничего не произошло.
А чему бы произойти? Этот талисман стражники сорвали с шеи его хозяина. И ни смертоубийства не случилось, ни пожара, ни демон в воздухе не возник, чтоб заступиться за Подгорного Охотника.
Вот пускай амулет до утра на полу и лежит. Табишу такие штучки и с приплатой не нужны. А плащ можно и взять. Завтра плаща никто не хватится, не до того всем будет. А если и вспомнят о пропавшей одежке, спишут на убийцу. Прихватил, мол, заодно…
А пока этот недотепа не вернулся, можно примерить плащ. Можно даже спороть дурацкую заплатку. Прямо сейчас! Ну-ка, где тут был нож?..
* * *
Добыть книгу оказалось легче, чем ожидал Умменес: алхимик съел за обедом что-то не то, весь вечер маялся, а перед сном хватил настойки собственного приготовления, в целебные свойства которой верил свято, и завалился в постель, забыв и о загадочных опытах, которые проводил в подвале, и о своей книге, и вообще обо всем на свете.
Подвал закрыт на ключ? Ну, это для дураков закрыто. Умменес на Серебряном подворье не первый год обретается. Много ключей успел подобрать — так, на всякий случай. А поскольку на плечах у него не кадка с квасом, то он немного поковырял замок ножом. Так, самую малость. Просто чтоб видно было: сюда забрел ворюга…
Умменес порывисто огляделся, словно кто-то мог подкрасться и подслушать его мысли.
Как только проклятый Щегол скроется с книгой, надо будет поднять крик: «Держи вора!» Он, мол, чуть не схватил чужого человека, но тот выскользнул, ушел… А откуда он взялся — почем сторожу знать? Подворье большое. Мог и вовсе днем прийти, когда не так следят, а до ночи спрятался у кого-то из прислуги!
Умменес огляделся. Двор, залитый лунным серебром, казался заиндевевшим. Черным зверем лежал в этом инее дом с закрытыми глазами-ставнями. И растопырило свои лапы старое дерево, примостившееся у стены.
Умменес посмотрел на дерево с отвращением, словно оно было сообщником воров. Затем положил книгу в сухую траву (ее укрыла черная тень забора) и выпрямился уже с мотком веревки, заранее припрятанным тут же, в пожухлых лопухах. Закрепив веревку на нижней ветке, Умменес перебросил ее конец через высокий забор. Веревка резкой прямой линией врезалась в причудливую путаницу теней, что отбрасывало на стену дерево.
Сторож подобрал с земли свою увесистую палку и зашагал по двору, стараясь не глядеть в сторону дерева.
* * *
Гурлианские строители могли гордиться своей работой. Хоть и прочными когтищами обзавелся Шенги после встречи с Совиным Божеством, но они напрасно скребли застывший серый раствор. Железный стержень, на котором держалось кольцо цепи, не шелохнулся.
Когда в коридоре послышались шаги, пленник поспешно прекратил свою безуспешную работу и протянул когтистую лапу к лежащему на полу наручнику. Со стороны казалось, что Шенги по-прежнему прикован к стене.
Шаги приближались. Это был не караул, проверяющий, все ли в порядке в камерах: шел один человек. Причем брел медленно, неуверенно, то и дело останавливаясь.
Охотник прикорнул у стены, притворившись спящим, но был напряжен, как зверь за миг до прыжка.
Сквозь решетчатую дверь в камеру метнулся подлый, воровской луч потайного фонаря. Ну, уж с такими охрана точно не ходит…
