Но оказалось, что под словом «убрать» хозяин не имел в виду ничего кровавого. Он всего-навсего приказал спрятать алхимика подальше от чужих глаз…
И теперь Эйбунш стоял перед ширмой. Перед широкой лаковой ширмой, расписанной яркими цветами. Цветы эти плясали и кружились перед глазами алхимика, потому что он знал: за ширмой этой — самый опасный человек в Аргосмире.
Хозяин всех грабителей и воров. Жабье Рыло собственной персоной.
Эйбунш пытался справиться с ужасом, но удавалось ему это скверно. Зубы лязгали, мысли путались, слова с трудом связывались вместе. Бедняга с трудом сумел разборчиво изложить просьбу Хастана к королю воров: спрятать его, Эйбунша, понадежнее.
— Сделаем, — сухо прошелестело из-за ширмы. — Что еще?
Эйбунш задрожал, сообразив, что забыл передать самую важную часть сообщения.
— Почтеннейший Хастан просил также передать: «Пора бы грянуть урагану, а если надо, так и с моря шторм придет!»
— Вот как? — прошуршало в ответ. — Пожалуй, обойдемся своими силами. Впрочем, это уже не твое дело… как там тебя… Эйбунш, да?
Алхимик старательно закивал, забыв, что между ним и собеседником ширма.
— Учти, алхимик, — донеслось из-за лаковых цветов, — спрятать мы тебя спрячем, но бездельничать не позволим. Будешь работать, словно каторжник на болотах. По своей части, по ученой. Сможешь состряпать такой состав, чтоб, коли в огонь попадет, пламя до потолка столбом встало? Или чтоб искры во все стороны летели?
— Могу, — ответил алхимик и наивно добавил: — А если это для потешных огней, то могу сделать искры разноцветными.
— Нет, не для потешных огней, — спокойно лишил его Жабье Рыло последней надежды. — Хотя… впрочем… Демоны с тобой, делай искры цветными! Пусть весь Гурлиан говорит об аргосмирском чуде!
17
Нургидан, склонившись над стволом упавшего дерева, поспешно обламывал сухие ветви, когда к его шее метнулись длинные, хищно изогнутые когти.
Будь на месте Нургидана Дайру — тут бы ему и конец… Но реакция волка-оборотня позволила, гибко извернувшись, уйти от удара. Подхватив ворох сушняка, Охотник швырнул его в морду нежданному противнику.
— Вот тварь поганая! — возмутился юноша, выхватив меч. — Меня же с хворостом ждут! Нет чтоб попозже напасть! Так бы славно с тобой поплясали… а сейчас мне некогда!
Тварь, уклонившись от летящих в глаза сучьев, помотала головой и глухо зарычала.
Она походила на большую наррабанскую обезьяну с зеленовато-коричневой бархатной шкурой. Гибкое тело ни мгновения не оставалось неподвижным: тварь вертелась, извивалась, подпрыгивала, вихляла всем туловищем. Это было бы забавно, если бы на плечах обезьяны не сидела голова вроде крокодильей: маленькие злые глазки, вытянутая пасть, желтоватый жуткий оскал… Нелепо и мрачно смотрелась эта неподвижная морда, застывшая в своей ненависти, на теле, которое словно отплясывало шутовской танец.
Нургидан, который не упускал ни одного движения кривляющейся твари, следил не столько за оскаленной пастью, сколько за передними лапами. Их когти походили на абордажные крючья. А сами лапы, от плеча до запястья, были покрыты складками шкуры, неплотно прилегающей к мышцам.
Молодой Охотник знал, в чем главная опасность боя, который его ждет. Кости и мышцы зверя были устроены так, что «руки» могли растягиваться. И тогда становилось понятно, почему хищник получил прозвище «долголап».
— Мы тут развлекаемся, а там ребята пропадают! — возмущенно сообщил Нургидан зверю. — Раз притащился, так дерись! Я тебе быстренько всыплю и делом займусь.
Долголап снова зарычал. Ему не нравилось проворство и хладнокровие дичи. Мясу полагалось вопить и убегать.
Зверь продолжал дергаться и извиваться, время от времени делая в сторону жертвы легкие отвлекающие выпады. Нургидан тоже прощупывал противника, с которым еще не приходилось биться. Он вспомнил слова учителя: «Не подпускай долголапа близко. Если вцепится когтями, притянет, обнимет — все, драка окончена!»
— Арбалет бы! — посетовал Нургидан. — Не получал еще стрелу, чучело вертлявое?
«Вертлявое чучело» присело и молча прыгнуло на человека. Страшные лапы вытянулись вперед, метя в лицо и горло. Нургидан проворно присел — прыжок ушел в пустоту над его головой — и снизу вверх ударил мечом в открывшуюся грудь зверя. Клинок скользнул по ребрам, слегка прорезав плотную шкуру.
Долголап с визгом покатился по земле, но тут же вскочил. Злобные глазки налились кровью. Хищник любил охоту, но ненавидел драки. А неведомое существо с длинным острым когтем посмело его ранить!
Но ярость оказалась сильнее, чем осторожность.
Долголап, визжа и раскачиваясь из стороны в сторону, сделал еще круг, выискивая у врага плохо защищенное место и прикидывая, как в него половчее вцепиться. Нургидан ловил каждое движение врага, но сам в атаку не лез. Смертная, черная ненависть зверя схлестнулась с трезвым, зорким хладнокровием Подгорного Охотника.
А потом тварь сделала то, что мог бы проделать фехтовальщик, который сражался бы двумя клинками. Одна когтистая лапа обманным движением дернулась вперед, уводя за собой меч, а другая, неестественно вытянувшись, метнулась в человека.
С кем-нибудь другим этот финт прошел бы, но не с Нургиданом! Обманный удар он отбил в сторону свободной от меча рукой, от настоящей атаки уклонился — и от души рубанул по лапе, которая только что пыталась вырвать ему горло.
У зверя была очень прочная шкура, клинок лишь немного разрезал ее. Но лапа, вытянувшись, стала уязвимой. Удар пришелся по суставу — и перебил его.
Когтистая лапа повисла нелепо и жалко. Из клыкастой пасти вместо рычания и визга вырвался потрясенный, болезненный выдох: «Ха-а-ах-х-х»… Тварь бросилась наутек. Бег, был таким же неровным, ныряющим, как и пляска вокруг несостоявшейся жертвы.
Нургидан в азарте чуть не ринулся в погоню, но вовремя опомнился. На кой ему эта недобитая пакость? Друзей надо выручать!
Охотник отправил меч в ножны.
— Сейчас! — крикнул он, чтобы подбодрить пленников Зыбучей Лужайки. — Несу!
Наскоро собрав сучья в охапку, Нургидан кинулся туда, где его ждали Дайру и Нитха.
Расслабился победитель! Потерял осторожность! Забыл, что Подгорный Мир всегда держит в рукаве фальшивую костяшку и в любой миг готов сгрести с кона мошеннически выигранную ставку…
Нургидан не успел даже удивиться, радость сразу сменилась гневом, когда что-то гибкое рвануло его под ноги, земля кувырком ушла вбок… и молодой Охотник беспомощно забарахтался в прочной, врезающейся в тело сети.
* * *
Докатившийся до чащи крик заставил Нитху и Дайру вздрогнуть. Из-за ерунды Нургидан орать бы не стал.
— Ладно, — бросил Дайру угрюмо, — больше не ждем. Пробуем выбраться. А потом поглядим, кто там нашего волка обижает.
