Дайру испугался не криков, а того, что Красавчик полоснет его ножом по горлу.
– Ой, к вам кто-то ломится! – быстро проговорил юноша.
Эти слова заставили Красавчика напряженно дернуться к двери. Теперь он именно оттуда ждал опасности, на миг забыв о пленнике.
Воспользовавшись этим, Дайру нырком ушел из-под ножа, метнулся в сторону.
Опомнившись, Недомерок кинулся следом, но запутался ногами в коричневом плаще с зеленой заплаткой. Да так запутался, что с маху растянулся на каменном полу.
Дайру не упустил удачного мгновения. Быстро нагнулся, подобрал оброненный врагом нож, прыгнул на спину барахтающемуся Красавчику и крепко стукнул его рукоятью ножа по башке повыше уха, как учил Нургидан. Разбойник дернулся и затих.
Юноша бросился к двери – ура, на его стороне есть засов! – и захлопнул ее.
Никто из разбойников не заметил закрывшейся двери. Не до того им было.
Даже Дайру, хоть ему и надо было спасать свою шкуру, задержался, слушая сквозь щели в досках вопли, стенания и хлопанье крыльев. На лице юноши заиграла злорадная улыбка: он сообразил, что произошло. Но тут же улыбка исчезла, по спине пробежал холод: Дайру понял, что один из призраков мог вселиться в его тело. Хотя, может быть, демону показалось скучным дать мертвому чародею молодое, здоровое тело – и он придумал кое-что позабавнее?
Но оценить юмор демона можно и потом, а сейчас надо уносить ноги из этого неприятного места!
Дайру подхватил свой боевой пояс, валявшийся в углу. Глянул на Красавчика: не надо ли ему добавить? Но разбойник лежал тихо, и Дайру надел пояс.
Взгляд на окно: эх, высоко! Попробовать накинуть что-нибудь на обломок решетки? Но что? Веревка, как назло, осталась в Подгорном Мире, когда пришлось спускаться с кручи. Котомку забросить? У нее короткая лямка…
В отчаянии Дайру дернул плащ, все еще обвивающий ноги разбойника, и, встав под окном, хлестко швырнул вверх тяжелое коричневое сукно: авось хоть краешком да зацепится за торчащий ржавый прут!..
Краешком? Ха! Плащ аккуратно наделся на прут капюшоном – ну прямо на заказ!
Дайру возликовал. Подхватил свою котомку, швырнул туда колокольчик и бархатный мешочек, что подарила Вианни. Повесил котомку на локоть, чтобы меньше мешала. Ухватился за суконную полу, подергал – надежно держится! – и сноровисто вскарабкался наверх.
За дверью сообразили: что-то неладно! На хлипкие доски обрушились удары, засов затрещал.
Но Дайру был уже наверху. Выкинул через решетку котомку, выбрался сам (окно было невысоко над землей), вытащил плащ, огляделся. Он стоял в чистом маленьком дворике, каких в городе много: каменная стена дома, высокий забор, поленница, сарайчик.
Из сарайчика вышел мужчина с миской яблок. Должно быть, это был хозяин дома: спокойно вышел он за порог, привычно прикрыл за собой дверь.
Впрочем, спокойствие продержалось ровно до того мгновения, как он поднял глаза и увидел Дайру.
Миска полетела наземь, яблоки раскатились, а хозяин дома ринулся к непрошеному гостю. По лицу было видно, что он не собирается пригласить незнакомого парнишку к столу и угостить чем-нибудь вкусненьким. С такой рожей и с таким взглядом – убивают.
Дайру, как ошпаренный кот, одним махом взлетел на поленницу у забора. Рванул веревку, которой были увязаны дрова. Удар каблуком – и поленья волной хлынули навстречу хозяину. А парень, не теряя времени, сиганул через забор в узкий, почти пустой переулок…
Вот именно, «почти»! Две женщины с визгом шарахнулись от незнакомца, обрушившегося на них с небес, закричали, кинулись прочь. А страшный незнакомец во все лопатки припустил в другую сторону.
Но бежал он только до поворота. Там, где переулок выходил на шумную Караванную улицу, Дайру остановился. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заорал: «Держи вора!»
Быстро оглянувшись – нет ли погони? – Дайру встряхнул плащ, накинул на плечи, прикрыв разодранную на плече рубаху. Наскоро пригладил растрепанные волосы. Надо бы почистить штаны, запачкавшиеся на коленях, но на это выдержки уже не хватило.
И вот по Караванной улице ровным быстрым шагом двинулся путник, один из многих. Свернул на Шорную улицу, оттуда – в переулок Черного Петуха… и лишь тогда окончательно убедился, что его никто не преследует.
* * *
– Уходить надо! – хмуро принял решение Шершень. – Гаденыш либо страже набренчит, либо свою Гильдию против нас поднимет. Вообще уходить, из Аргосмира.
Никто не возразил атаману.
Трое призраков, которые обрели тела, уже перестали орать. Благодарить за это следовало Лейтису. Именно она окатила бьющихся в истерике Урагана и Орхидею водой из стоящего в углу ведра, а на обезумевшего попугая свирепо гаркнула: «Ощиплю и зажарю!»
А когда бывшие привидения узнали, что пленник сбежал, они окончательно взяли себя в руки. Все-таки они были людьми бывалыми и понимали, что не время голосить и перечислять свои невзгоды, когда надвигается опасность. А потому дружно перебрались из гостеприимного дома, хозяин которого охотно сдавал свой подвал сомнительным личностям, на маленький постоялый двор улицы за две отсюда, где сняли комнату на сутки.
– Уходить надо, – сиплым голосом согласился с Шершнем Ураган. – А вот надо ли из Аргосмира удирать – не уверен. С этим гильдейским пареньком определенно есть о чем потолковать. Он утащил колокольчик. Надо бы эту вещицу вернуть и еще раз попросить демона, чтобы нашу беду унес.
– Он тебе первый раз ма-ало беду уне-ес? – удивился Красавчик, потирая над ухом шишку размером с голубиное яйцо.
– Незачем нам опять с этой мерзостью связываться! – кивнула чародейка, вселившаяся в тело Рябого.
Лейтиса не удержалась:
– А тебе-то, подруга, что на колокольчик жаловаться? Тело как тело, не хуже прочих. Только прозвище другое подбери. Не Орхидея, а Нарцисс, Пион или Тюльпанчик… Зато любовную игру теперь узнаешь с другой стороны. Столько новых ощущений…
Ураган хохотнул, представив себе рябого толстяка, который именует себя Тюльпанчиком. А толстячок по-бабьи взвизгнул и, растопырив пальцы, ринулся на Лейтису с явным намерением выцарапать ей глаза.
На пути разъяренной Орхидеи встал Недомерок, сильным толчком отправил драчунью в дальний угол. Лейтиса, конечно, ехидна бессовестная, но – своя. И нечего всяким чужакам на нее бросаться!
– Не трепыхайся, дура! – хладнокровно сказал Ураган. Он не глядел на старую соратницу в мужском обличье. Больше его занимали пальцы собственной левой руки. Он старался согнуть и разогнуть их, один за другим, пытаясь понять, до каких пределов подчиняется ему искалеченная кисть.
– Он меня ударил! – обвиняюще указала Орхидея на Недомерка.
– И правильно сделал, – отозвался Ураган. – А ты чего хотела? Раньше красивой стерве все сходило с рук. А теперь ты мужчина. И бить тебя, если что, будут по-мужски. Мой тебе совет: учись драться.
