– Если делиться с Грайаном, то пополам никак не получится, – огорчился король. – Достанутся нам крошки, это в лучшем случае…
– А это мы еще поглядим! – задорно прозвучало из-под серой маски. – У нас карта!
– Да, – неохотно признал старый Эшузар. – С картой совсем другое дело. Раз уж там эта земля обозначена… и всякие подводные скалы и течения… ну, я не моряк, я в этом не разбираюсь.
– Найдем тех, кто разбирается, – кивнул король. – Покажем карту толковым людям.
– И неболтливым, – уточнил Эшузар.
– Само собой, – согласился с ним сын. – А карту надо беречь, как честь невесты до свадьбы.
– Эта невестушка уже утратила честь на Вайаниди, – усмехнулся принц. – Но карту беречь, конечно, надо.
Он поднял бронзовый футляр, который король обронил у трона, и подал отцу.
– Кстати, о женщинах, – вспомнил Зарфест, вкладывая пергаментный свиток в футляр. – Обнаружился наш любитель женской красоты – Венчигир. Сам пришел, не пришлось стражу на поиски посылать. Говорит, так увлекся любовными похождениями, что и мятежа не заметил.
– Оболтус, – веско и печально произнес старый Эшузар. – Двое внуков у меня – и оба оболтусы.
– Нашелся, значит? – задумчиво отозвался принц.
– Больше из дворца ни ногой! – прикрикнул король. – Послезавтра воинские игрища, так чтоб оба изволили там быть!
– Хорошо! – кивнул принц и направился к дверям.
– Эй, куда?! – в один голос окликнули его отец и дед.
– Не по любовницам, – успокоил их наследник. – Интересно послушать, что эта смугляночка рассказывает про Жабье Рыло. Скоро вернусь.
* * *
При появлении принца разговор прервался. Но Ульфест сделал рукой успокоительный жест: мол, продолжайте, я тоже послушаю. И сел на резной табурет у стены.
Из уважения к наследнику престола Нитха завела всю историю с самого начала. Ее слушали так же внимательно и уважительно, как и в первый раз.
Когда она закончила Хранитель Аргосмира, взглядом испросив у принца дозволения говорить, высказался:
– Что ж, мы благодарны юной барышне. То, что Жабье Рыло не один человек, а несколько… ну, это согласуется с теми сведениями, которые мне уже доставлены, и подтверждает их. Что же касается определенных лиц, то… Ювелир? Это очень распространенное ремесло в городе, гурлианские ювелирные изделия славятся по всему миру. Вдова советника? Советников по различным вопросам при дворе – человек пятьдесят. За последние годы от различных причин скончалось около двадцати из них, и, если не ошибаюсь, все они были женаты. Таможенник? Никто и не сомневался, что у Жабьего Рыла свои люди на таможне…
– Но, разумеется, мы внимательно отнесемся к словам юной госпожи и все тщательно проверим, – галантно утешил дарнигар огорченную девушку.
– Хотя все это наверняка бред сумасшедшей нищенки, – бухнул бестактный командир «крысоловов».
Нитха учтиво поклонилась присутствующим и направилась к дверям. Проходя мимо принца, безмолвно сидевшего у стены, девушка остановилась, чтобы отдельно поклониться наследнику гурлианского престола.
Вид серой шелковой маски с длинной бахромой вызвал в памяти девушки то, что она в свое время отбросила, посчитав ерундой.
– Пусть господа простят меня, – неуверенно сказала она, – я вспомнила еще одну фразу этой ужасной женщины. Почти наверняка это чушь, бессмыслица, но…
– Мы слушаем, – подбодрил Нитху Хранитель города.
– Нет, – с неожиданной твердостью сказала она, – это я скажу только принцу.
Присутствующие слегка встревожились, но Ульфест взмахом кисти остановил их попытки протестовать и кивнул Нитхе. Та подошла ближе и тихо-тихо произнесла несколько слов.
– Вот, господин мой, – уже громче продолжила наррабанка, – так она и сказала, слово в слово… – Нитха пристально взглянула на изумленно застывшего принца. – Могу ли я теперь идти?
Кивком принц отпустил девушку.
Когда дверь закрылась за Нитхой, принц обернулся к заинтригованному Хранителю и его сгорающим от любопытства подчиненным.
– Просто набор слов без смысла и связи, – ответил он на невысказанный вопрос. – Да и что взять с бабы, если она хуже чем пьяна… как это называют наррабанцы? Ах да, ашроух…
16
– Говоришь, в ученики его берешь? – прищурился Лауруш на мелкого, тощего парнишку неопределенного возраста, который тихо умирал от страха при виде грозного Главы Гильдии.
– Беру… – Фитиль постарался напустить на себя независимый вид. На самом деле ему было порядком не по себе. Конечно, в уставе Гильдии ни слова не сказано, кого можно брать в ученики, а кого нельзя. Но если уж Глава Гильдии скажет: «А я против!» – тут уж надо быть самим Шенги Совиной Лапой, чтобы пропустить такие слова мимо ушей.
Но даже Совиной Лапе такая дерзость с рук не сойдет. Вот взял он учеников против воли Лауруша, три года с ними бился – а испытание они не прошли. Не позволили им его пройти, вот так-то! А с виду все гладко и пристойно…
– Как тебя зовут, паренек? – спросил Лауруш у мелкого создания с растрепанными желтыми волосами.
– Айсур Белый Плавник из Семейства Дейта, господин, – сипло ответило создание.
– И который тебе год?
– Семнадцатый… – виновато отозвался Айсур.
Лауруш присвистнул.
– А что, вы неплохо вместе смотритесь, – хмуро сказала Фитилю Джарина, проходя мимо к крыльцу. – Желтый и рыжий…
Фитиль уже имел случай убедиться, что у наглой бабы кулак быстрый и тяжелый. Поэтому ответил мирно и без грубости:
– А нам с ним не для картины позировать…
Джарина равнодушно поднялась на крыльцо и скрылась в доме.
Лауруш нахмурился:
– Вот что, паренек, посиди-ка у ворот на лавочке. Нам тут потолковать надо…
Айсур поплелся к забору, тоскливо думая: вот она и кончилась, его короткая удача…
Лауруш тем временем негромко говорил Фитилю:
– Послушай, отдай ты его в другой бродячий цирк, а то наш уже переполнен. Оборотень, раб, заморская принцесса, теперь еще карлика возьмем… Его ветром с ног не валит, когда он за ворота выходит?
Фитиль сдержанно ответил:
– У этого парня лет десять как ни ворот, ни дома. Он крутится и выживает в Аргосмире. Ничего, с голоду не сдох. И ветром его не унесло.
– Ну да, богатырь. Где только ты такого нашел?
Фитиль ощетинился:
– Там же, где и ты своего! У кошелька за руку поймал! Думаешь, ты один можешь сделать Подгорного Охотника из уличного воришки?
За спиной Лауруша скрипнула дверь. Глава Гильдии обернулся.
На крыльце стоял Шенги.
