Я уже три четверти часа рассказываю вам о Селене, но не одна
она страдала от Джо. Ей досталось больше всех, но тучи сгущались и над
Джо-младшим. В 1962 году ему исполнилось двенадцать — беззаботный, прекрасный
возраст для мальчика, но, взглянув на него, вы бы так не сказали. Он редко
улыбался и почти никогда не смеялся, да это было и неудивительно. Он не мог
войти в комнату, чтобы отец не подстерег его, как ласка цыпленка, постоянно
указывал ему, чтобы тот поправил рубашку, причесан волосы, перестал сутулиться,
перестал быть маменькиным сыночком с вечной книжкой под носом и стал наконец-то
мужчиной. Когда Джо-младший проиграл соревнования за год до того, как я
выяснила, что с Селеной произошла беда, слушая его отца, можно было подумать,
что сына исключили из команды за использование допинга. Добавьте к этому то,
что он подозревал о возне папаши с его старшей сестрой, — и вот вам еще одна
проблема. Иногда я видела, как Джо-младший смотрит на отца — в его взгляде была
настоящая ненависть. А за неделю или две до того, как я отправилась на материк
с чековыми книжками в кармане, я поняла, что, когда дело касается отца, у
Джо-младшего есть свой внутренний глаз.
А потом еще Малыш Пит. К четырем годам он просто хвостиком
ходил за Джо. Он подтягивал штанишки точно так, как это делал Джо, выдергивал
воображаемые волоски из носа и ушей, как это делал Джо. В свой первый учебный
день он вернулся домой зареванный, с засохшей грязью на брюках и с царапиной на
щеке. Я присела рядом с ним на ступеньки веранды, обняла и спросила, что
случилось. Он сказал, что проклятый ублюдок Дики О'Хара толкнул его. Я
объяснила ему, что «ублюдок» — это ругательство и он не должен произносить
таких слов, а потом спросила, знает ли он, что такое «ублюдок». Честно говоря,
мне было интересно, что может выдать его ротик.
— Конечно, — ответил он. — Ублюдок — это такой вот
безмозглый сопляк, как Дики О'Хара.
Я сказала сыну, что он ошибается, и тогда он спросил, что же
это слово обозначает на самом деле. Я ответила, что это не так уж важно, но это
нехорошее слово, и я не хочу, чтобы он говорил его. Он уставился на меня,
выпятив нижнюю губу, ну совсем как его папочка. Селена боялась отца,
Джо-младший ненавидел его, но именно Малыш Пит пугал меня больше всего, потому
что он хотел вырасти точно таким, как его отец.
Поэтому я вынула чековые книжки детей из нижнего ящичка
своей шкатулки (я хранила их там, потому что это была единственная вещь в доме,
которая закрывалась на ключ; ключ я носила на цепочке на шее) и в полпервого
вошла в здание Северного банка Джонспорта. Когда подошла моя очередь, я подала
книжки кассирше и сказала, что хочу закрыть счета, объяснив при этом, как
именно я хочу получить деньги.
— Секундочку, миссис Сент-Джордж, — ответила кассирша и
отошла к ящикам, чтобы вытащить карточки. Это было задолго до изобретения
компьютеров, и времени на всю процедуру уходило гораздо больше.
Девушка нашла карточки, я видела, как она вытащила все три и
раскрыла их. Маленькая морщинка появилась у нее между бровями, и она сказала
что-то другой сотруднице. Потом они немного посовещались, а я стояла по другую
сторону окошечка, наблюдала за ними и убеждала себя, что нет никаких причин для
волнения, и в то же время волновалась.
Вместо того чтобы подойти ко мне, кассирша проскользнула в
маленькую комнатку, которую они называют офисом. Стены его были из стекла, и я
видела, как она разговаривает с маленьким лысым человечком в сером костюме и
черном галстуке. Когда она снова подошла к окошечку, в руках у нее уже не было
карточек. Она оставила их на столике у лысого.
— Мне кажется, вам лучше обсудить счета ваших детей с
мистером Писом, миссис Сент-Джордж, — сказала она и подвинула мне чековые
книжки. Она сделала это ребром ладони, как будто они были заразными и она может
заразиться, если и дальше будет прикасаться к ним.
— Почему? — спросила я, — Разве с ними что-то не так? — К
тому времени я уже перестала твердить, что мне не о чем, беспокоиться. Мое
сердце делало два удара в секунду, а во рту пересохло.
— Поверьте, я ничего не могу вам сказать, но я уверена, что
если возникло какое-то недоразумение, мистер Пис все сразу же уладит, —
ответила девушка, но она избегала моего взгляда, и я поняла, что она не верит в
такую возможность.
Я шла в офис, как будто к моим ногам были привязаны пудовые
гири. Я уже прекрасно понимала, что случилось, но я не понимала, как такое
могло случиться. Господи, ведь чековые книжки были у меня, не так ли? Джо не
мог вытащить их из шкатулки, а затем положить обратно, потому что тогда был бы
взломан замок. Даже если бы он подделал ключ (что было смешно само по себе;
этот человек не мог донести вилку от тарелки до рта, чтобы не обронить половину
себе на колени), в чековые книжки были бы внесены расходы или там было бы
написано «СЧЕТ ЗАКРЫТ»… однако и этого ведь не было.
Но все равно я знала, что сейчас мистер Пис расскажет мне,
какой у меня дерьмовый муж, и как только я вошла в офис, именно это он и
сделал.
Он сказал, что счета Джо-младшего и Малыша Пита закрыты уже
два месяца, а чек Селены — меньше чем две недели назад. Джо выбрал для своего
подлого дела именно это время, так как знал, что я никогда не кладу деньги на
их счета после Дня Труда, пока не насобираю достаточно денег для оплаты
рождественских расходов.
Пис показал мне зеленые листочки, используемые бухгалтерами,
и я увидела, что Джо сорвал последний огромный куш — пятьсот долларов со счета
Селены — через день после того, как я объявила ему, что знаю о его намерениях в
отношении дочери, а он, сидя в кресле-качалке, ехидно заметил, что я еще не все
знаю. Он действительно был прав.
Я несколько раз пробежала глазами эти цифры, а когда подняла
голову, то увидела, что сидящий напротив меня мистер Пис нервно потирает руки и
выглядит озабоченным. Я даже заметила маленькие капельки пота, выступившие у
него на лбу. Он, как и я, отлично понимал, что произошло.
— Как видите, миссис Сент-Джордж, эти счета закрыты вашим
собственным мужем, и…
— Как такое может быть? — задала я ему вопрос, Я швырнула
все три чековые книжки ему на стол. Он моргнул и вздрогнул. — Как такое может
быть, если все эти книжки прямо перед вами?
— Видите ли, — произнес он, нервно облизывая губы, — эти
карточки были тем, что мы называем «опекунские карточки». Это подразумевает,
что ребенок, на чье имя открыт счет, может — мог — снять деньги со счета, если
там присутствует ваша подпись или подпись вашего мужа. Это также подразумевает,
что вы, родители, можете снять деньги с этих счетов, когда и сколько захотите.
Как вы сделали бы это сегодня, если бы деньги все еще были на счетах.
— Но это никак не объясняет случившееся! — сказала я, вернее
почти вскрикнула, потому что посетители банка повернули головы в нашу сторону.
Я увидела это сквозь стеклянные стены офиса. Но меня это не волновало. — Как он
получил деньги без этих проклятых чековых книжек?
