— Мама иногда так зовет… путает… И плачет. Я чтобы мама не плакала тоже так ее зову. Аленка не плотив.
Мда… ребенок. А ведь не думаю, что маме было радостно это слушать, но не спорила.
— А давай сделаем так, чтобы мама больше не плакала?
— Честно?! — ух, сколько надежды в голосе.
— Конечно. Я же фея.
— Можно загадать желание?
— Загадывай, — улыбнулась я, готовая выслушать что-то типа про маму и радость.
— Хочу чтобы наша сестла велнулась, — я застыла. — Я хочу познакомиться со сталшей сестлой.
— Я тоже, — шагнула ко мне Аленка. — Тогда папа и мама будут улыбаться.
Я так и села там, где стояла. Потом просто прижала к себе детей и сама заплакала, только беззвучно, чтобы их не напугать. Все-таки я свинья. Права Элора, дура я и свинья.
— А хотите погулять? Идемте на улицу.
— Ула-а-а!!!
Пока дети собирались, я быстро просмотрела память телефона, и запомнила все номера, меня интересовал только рабочий телефон отца или его сотовый, остальное уже шло так, довеском. Можно было бы позвонить прямо сейчас, но… не хотелось все делать вот так наскоком, под влиянием чувств. Отучилась я от такой привычки и понимаю, что сейчас на осмысленные действия я не способна. Надо все обдумать и действовать с холодной головой, иначе наврежу только. А пока же погуляю с сестрой и братом… как же я мечтала о таком там на Алкене…
Вечером я буквально приползла домой. Блин, маг… сильный, выносливый, а двое малолеток умотали так, что меня от усталости шатает. Качели, карусели, мороженое… Элора плюхнулась рядом. А что, кто-то думал, что я одна страдать буду? Ее тоже вытащила. Вот вдвоем с ней и следили за парочкой.
— Никогда не заведу детей! — Элора плюхнулась на диван, и вяло обмахивала себя рукой.
Передав их подошедшей Свете, мы с Элорой очень быстро смотались, я, правда, с детей взяла клятву, что обо мне родителям они пока не скажут.
— А то мое волшебство не сработает.
Впечатлило и они пообещали молчать, хотя расставаться все равно не хотели. Аленка даже заплакала. Еле отбились и сбежали. По дороге Элора смотрела на молодых мам и пап, встречаемых нами по дороге, как на эпических героев. И сейчас это заявление. Я только посмеялась, а потом попросила Элору о помощи.
— Не хочу одна идти на встречу, — честно призналась я. — Извини, я понимаю, что тебе тяжело, но… пожалуйста. Если я не сдержу эмоций, то только ты сможешь меня остановить. А общаться с родителями в сукрентосе…
— Будет большой глупостью. И не надо извиняться, что за глупость. Конечно, я тебе помогу.
Про будущую встречу мы проговорили до ночи, а с утра отправились реализовывать план. Купить телефон оказалось не трудно, хотя там и нужен был паспорт для регистрации симки, но мой вид продавца разжалобил (может и магия постаралась, но скорее всего все-таки мой вид) и я оказалась владельцем сотового телефона. Ну а дальше по плану. Элора отправилась выполнять свою часть, а я свою. Как оказалось, зря я не стала спрашивать детей о работе отца — это оказалось самым трудным — найти, где он работает. Адрес-то я знала, только вот город изменился, да и я туда ни разу не ездила раньше, так что память мага помочь не могла. Пришлось спрашивать у прохожих.
И вот я стояла недалеко от главного входа какого-то там ОАО, даже задумываться не буду, что эти буквы означают, в образе Элоры и вертела в руках телефонную трубку, никак не решаясь набрать номер. Так, снова по новой! Подняла трубку и решительно вдавила первую кнопку…
Гудок… еще один…
— Алло…
Папка… его голос… с трудом сглотнула ком…
— Алла, что за глупые шутки?
Сообразив, что могу выдать себя голосом, если заговорю, ушла в сукрентос и спародировала голос Элоры.
— Здравствуйте, Дмитрий Николаевич.
— Здравствуйте. Кто вы?
— Вы меня не знаете. Я бы хотела поговорить с вами сейчас.
— Простите, но я работаю.
— Да-да, я понимаю, но вы могли бы на сегодня отпросится? Это очень важно, поверьте.
— Эм… — кажется, папа даже растерялся от такого заявления, я поспешно вмешалась, понимая, что он может просто бросить трубку.
— Я подруга вашей дочери Лены…
— Это шутка? — голосом можно воду заморозить. Мда, не ждала такой реакции.
— Я бы не стала так шутить. Я действительно знаю вашу дочь и знаю, где она находится сейчас и я предлагаю нам встретиться, чтобы отправиться к ней. Вы можете мне не верить, но ведь проверить не трудно. Вам всего лишь надо отправиться со мной.
В трубке молчание, только тяжелое дыхание. Интересно, согласиться или нет? Если уже не ждет, то может и отказаться.
— Когда и где с вами можно встретиться?
— Я стою напротив входа на вашу работу. Если вы выйдете, то сразу меня заметите. На мне брючный костюм синего цвета и белая рубашка.
— Иду. — В трубке зазвучали короткие гудки отбоя.
Из сукрентоса решила не выходить — сейчас мне как никогда потребуется все мое самообладание, иначе могу не выдержать и просто брошусь к отцу на шею. Так что когда он выскочил из здания, оглядываясь, я осталась совершенно равнодушной. Махнула рукой, подзывая, заодно оглядывая отца магическим взглядом. Хмыкнула.
Папа поспешно подошел, осмотрел меня с ног до головы.
— Ты… вы сказали, что были подругой моей дочери?
— Почему была? Я и сейчас ее подруга.
— И моя дочь…
— Ждет нас.
— А почему она сама не пришла домой?
— Говорит, что не хочет оставить своих младших брата и сестру сиротой, поскольку боится, что у вас с мамой может случиться сердечный приступ. — Папа впервые улыбнулся, а я продолжила: — потому она решила сначала поговорить с вами без мамы, а потом уже вы должны решить что именно будете рассказывать маме.
Отец нахмурился.
— Она… что с ней случилось?
Я опять присмотрелась к папе, потом подошла, вытащила микрофон из-за ворота пиджака, покрутила в руке.
— Поймите, я совсем не возражаю чтобы ваша служба безопасности проследила за вами, но возражаю против подслушивания. — Сжала кулак, давя микрофон, на асфальт упал покореженный микрофон.
Папа проследил за ним печальным взглядом.
— Это мой друг приделал, я с ним переговорил… ему может достаться за порчу имущества.
Понятно, что не имущество его сейчас интересовало и не порча его. Что этот микрофон? Копейки. Но что-то сказать должен.
— Думаю, он без труда спишет его. А сейчас прошу за мной.
Я развернулась и направилась по дороге, не оглядываясь. Да мне это и не нужно было, я прекрасно видела папу — есть такая возможность, хотя и привыкнуть к ней надо, одновременно смотреть и вперед и назад очень необычно и с непривычки тяжело. Когда папа решил, что я не вижу, он как-то разом посмурнел. Видно, что это общение далось ему очень тяжело. Тут и надежда, что дочь вернулась и боязнь поверить в чудо, а потому заранее настроился, что я мошенник, решивший выцыганить у него деньги. В общем и хочет и боится поверить. Разглядывал меня, пытаясь понять кто я и откуда.
