— С добрым утром.
— Издеваешься? — покосился на меня мальчишка. — Чего ты в нем доброго увидел?
— Ну… мы еще живы. Как тебе такой вариант?
— Если это единственная радостная новость, то…
— Только не говори, что хочешь умереть.
— Странный ты, все‑таки, — рассмеялся Паук. — Не унываешь даже сейчас, в последний день свободным человеком.
— Думаешь?
Вместо ответа Паук сел и кивнул в сторону дороги. Я присмотрелась и увидела вдали цепочку бредущих людей. Кто‑то ехал на лошади, но большинство плелись пешком. Разглядеть подробности было еще невозможно, но кто это было понятно сразу.
— Караван прибыл, а с ним, наверняка, и эктипос.
— Клеймовщик… а ты не знаешь, куда нас поведут?
— Скорее всего, на север к реке.
— Удачно, — кивнула я своим мыслям. — Мне по пути. Как раз в сторону Фламина.
Паук расхохотался.
— Ты говоришь так, словно не тебя схватили охотники, а ты нанял их в охрану и теперь они сопровождают тебя.
Я прикусила язык. Мда. Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу, потому свела все к шутке:
— Я же говорю, во всем надо находить хорошее. В данном случае я все‑таки попаду туда, куда шел.
— Мы бы с тобой подружились, если бы встретились раньше. — Вздохнул Паук.
— А что с нами потом будет?
— А что будет? Доставят на рынок и продадут. Если нас поведут на север, то значит пойдем на Ровненский рынок. А если за запад, то на Торонский. Только на запад вряд ли поведут. Он дальше и сейчас там не сезон. Торон — порт на Лазурном море, а там сейчас весенние шторма и оттуда так просто не уплыть.
— Ты много знаешь о маршрутах рабских караванов.
— А кто в гильдии не знает?
— Зачем вам это знать? — удивилась я.
— К нам обращаются за помощью иногда.
— Вы помогаете караванщикам рабских караванов?
— А что тебя удивляет? Рабы тоже есть хотят, мы снабжаем караваны припасами в дороге. Очень выгодно.
— Значит, на тебе тоже кто‑то наживется. Не находишь, что это иронично?
Паук посмотрел на меня как на сумасшедшую и улегся.
— Дурак ты, — буркнул он.
— Дурак ты. Для тебя это был заработок, пока самого не коснулось.
Паук промолчал. Либо задумался, либо обиделся. Ну и фиг с ним.
Караван тем временем уже прошел деревню и людей разместили в стороне от нас неподалеку от леса. Я сначала удивилась, а потом заметила, что все рабы были закованы по рукам и ногам. Не побегаешь. К тому же цепи на руках крепились к одной общей. Точнее люди были разбиты на несколько групп, каждая из которых была прикована к своему отрезку цепи. Теперь их замкнули вокруг деревьев и повесили замок. Даже если его и откроют, далеко ли убежит шесть человек на одной цепи в кандалах?
В деревне поднялась суматоха. Видно было, как рабам понесли огромные котлы с едой. Надсмотрщики следили, чтобы досталось каждому. Кажется, дедовщина среди рабов не приветствуется. Больше всего я опасалась, именно этого.
И еще момент, в кандалах были только мужчины. Как я заметила, девушки ехали на телегах. Были они скованы или нет отсюда не видно, но их везли, пешком не шел никто. Вот ведь несправедливость. Знала бы, не стала бы изображать из себя мальчишку. С другой стороны, как подсказывает опыт, такое бережное отношение неспроста и не уверена, что мне хочется знать почему так.
До самого обеда ничего не происходило, если не считать, что покормили и нас. Не очень вкусно, но много. А потом пленников стали доставать из колодок и куда‑то уводить. Наш навес был последним, а потому время еще есть. На что, правда, непонятно.
Приподнялась и глянула на Паука. Тот с тоской смотрел, как караванщики неумолимо приближаются к нам. Хотелось его подбодрить, но как? Мальчишка сам обратился ко мне.
— Ты ведешь себя так, будто для тебя это приключение какое, — буркнул он.
Что сказать? По большему счету он прав. И думала я в этот момент не о рабстве, а о том, снимать маскировку или нет. Я не знала, сопровождают маги караваны или нет. Все зависело от этого. Если в караване окажется хоть один маг, то без маскировки он меня может разоблачить. Как ни невелика вероятность присутствия мага тут, но не учитывать я ее не могла. К тому же я не видела для себя реальной угрозы. Даже если меня захотят убить вряд ли сделают это сразу посреди деревни, так что время на принятие мер у меня будет.
Вот и наша очередь. На всякий случай легла, сделав вид, что изучаю небо. К нам подошли трое. Особо миндальничать не стали, один освободил колодки, а двое довольно грубо подхватили нас под руки и заставили встать. Я попыталась стоять самостоятельно, но оказалось, что после колодок это не так легко — ноги затекли.
Мне заломили руку за спину, заставив слегка пригнуться и охнуть от боли. Держали крепко: ни вырваться, ни лишнего движения не сделать. Только идти туда, куда ведут. Со взрослыми так не обращались. Хотя понятно — дети более безбашенны, Паук бы точно попытался убежать, не схвати его так же, как меня.
Нас привели к кузнеце, если судить по звукам изнутри. Огляделась. Странно, никого нет. Куда делись те, кого приводили раньше?
В кузницу меня поволокли первой, даже не знаю почему. Может показалась опасней Паука? Там поняла, почему не видела никого: кузница оказалась проходной: людей заводили в одну дверь, а выводили через другую.
Меня небрежно швырнули на пол перед не очень высокой наковальней. Кузнец равнодушно оглядел меня с ног до головы, привычным движением, сразу видно, делал все это неоднократно, ухватил меня за щиколотку и положил ногу на наковальню, поднял небольшую доску с нарезанными углублениями разного диаметра и приложил к ноге сначала одним углублением, потом вторым. Мда, все точно по науке, не на глаз. Вот он посмотрел на какую‑то надпись рядом с углублением и повернулся к стене, где связками свисали кандалы разной толщины и длины. Пробежал по всему этому хозяйству взглядом и направился почти в самый конец, где висели кандалы с не очень большими размерами колец. Я заметила, что дальше были и еще меньше цепи, чем те, что он взял для меня. Совсем они тут озверели, что ли?
Кузнец все так же молча замкнул вокруг моей щиколотки стальную полосу, сунул руку в ящик, стоявший рядом и достал клепку, два точных удара и вот уже одну ногу прочно охватывает полоса металла. Еще два удара и вторая нога тоже скована. Все? Оказалось нет. Меня заставили встать на колени и положить на наковальню руки. Их тоже обмерили, принесли цепи нужного размера и еще по два удара на каждую заклепку. Теперь все. Меня заставили встать и толчком направили к выходу.
Идти в цепях было очень… непривычно и неудобно. Собственно пришлось учиться идти заново, стараясь ставить ноги пошире, чтобы кольца на ногах не задевали друг друга. Меня поторопили еще одним тычком, и я чуть не упала, с трудом сохранив равновесие. Так, гремя цепями на руках и ногах, вышла на улицу. Не успела оглядеться, как меня заставили сесть на табурет, а один из надсмотрщиков обнажил мне плечо, еще один крепко ухватил за шею, чтобы не дергалась.
