— Скорость? — крикнул Шунгрий.
— Скорость, — отозвалась Аштия. Поразительно, но она своего главного телохранителя прекрасно поняла.
— Тогда направо! И по тропе. Риск.
— А где его нет?
И, стоило скальному лбу чуть-чуть перевалить за свою вершинную точку, мы свернули. Довольно круто, зато оказались на почти настоящей дороге. Её даже местами было заметно. Но дорога ли это на самом деле? Здесь в действительности ездят и возят грузы? Что-то сомнительно.
Облако шло за нами неотступно. А через несколько минут мы увидели и самих преследователей.
— У них кони свежее! — заорал Малфрас, скакавший последним. — Человек пятьдесят, не меньше!
Я оглянулся на него и успел заметить, как парня шатнуло в седле, как он завалился вперёд, демонстрируя стрелу, вонзившуюся в основание шеи, а потом набок — и из седла. Конь, взбодрённый пропавшей тяжестью, понёсся быстрее.
— Стрелы! — гаркнул я, пытаясь взять чуть-чуть вправо, чтоб заслонить собой Аштию. Управлять конём мне и сейчас удавалось в лучшем случае через раз.
Шунгрий обернулся, скалясь. Слишком громко грохотали копыта, слишком сильно билась кровь в ушах. Я не слышал, что происходило сзади, но при мысли о возможном спине становилось холодно. Я пока был жив, но то и дело ощущал болезненное покалывание под лопатками. Нервное, конечно. Если меня догонит стрела, боли я не успею ощутить. Будет толчок, и через мгновение земля отвесит мне оплеуху.
Дорога пошла под уклон, из плоскогорья волнами взметнулись каменные стены, слишком своеобразно-неровные, чтоб заподозрить здесь участие человеческой руки. Кони вновь слегка приободрились. Один раз я панически оглянулся — кроме Малфраса не было ещё одного бойца. Преследователи пропали за поворотом. Когда мы успели повернуть? Я не запомнил этого момента.
Аштия сделала резкий знак, и кони пошли медленнее.
— Пересаживаемся на заводных, — приказала она. — Теперь только они — наша надежда. Сколько человек погибло?
— Двое.
— Что ж, — её лицо на миг исказилось. — Теперь коней хватит с избытком. Кто разглядел цвета?
— Цвета Акате, госпожа.
— Акате? — она укусила сустав большого пальца до белых следов на коже. — Акате? Дерьмо! Дерьмо…
И махнула в седло с лёгкостью здорового человека.
Дальше путь становился менее ровным, менее удобным — видимо, и здесь поработала вода, а не человек. Если за нами кто и гнался, то пока мы этого не ощущали в полной мере. Однако знали, на какой тонкой ниточке висит наша жизнь. И это заставляло погонять коней. Их жалко, конечно, но себя жальче.
Остановиться вновь нам пришлось лишь тогда, когда на очередном повороте пыльный ветер обтёк и явил взгляду ещё один конный отряд в отдалении. Резко осадив коня, а затем скрипнув зубами так громко, что я услышал, Аштия оглянулась на нас с отчаянным бешенством во взгляде.
— Акате?
— Да, — взревел Шунгрий. — Акате!
И схватил коня госпожи Солор под трензеля.
Наш отряд в очередной раз развернулся, и уже через полчаса я понял, почему нас отжимают именно в эту сторону. Ошеломляющим контрастом плеснула в глаза густая и яркая, в роскоши своей кажущаяся подобием тропической, зелень. Поразило это соседство местности, нажелто вычищенной от пятен растительности, с настоящим лесом, с буйной чащей. Но следом за восторгом пришли растерянность и ужас. Лес этот был абсолютно девственным, хоть и низкорослым, ни единого намёка на дороги, и, судя по рельефу местности, кони там тоже не пройдут.
Шунгрий держал прямо на кромку чащи.
Чего он хочет? На что мы можем надеяться? Нас, как волков, обложили флажками со всех сторон. Нас всего пятеро, уставших до зеленцы в глазах, и этим числом, да в этом состоянии мы не справимся даже с отрядом из десяти человек. А ещё раньше мы до него просто не доскачем, нас прежде перестреляют.
Стена зелени закачалась почти перед самыми глазами. Мы с размаху врубились в это свежее роскошество, лишь чуть припудренное жёлтой песчаной взвесью, и почти сразу остановились, кто-то даже по неосторожности вылетел из седла. Кони, взмыленные и озверевшие, бились в испуге, вставали на дыбы.
— Прочь! — рявкнул Шунгрий. Он сумел совладать со своим скакуном, но ему одному это удалось так быстро.
— На черта это нужно? — крикнул один из бойцов. — На черта? Здесь только на своих двоих можно!
— Им тоже придётся идти на своих двоих, — отрезала Аштия. — Их кони не чудеснее наших. Зато здесь стрелять бесполезно. Стволы да ветки — поди прицелься и попади. На открытом пространстве нас просто перестреляют в спины, — она сорвала с седла сумку, но я сразу отобрал у неё ношу. — Спасибо.
— Эй, Серт! — крикнул на меня Шунгрий. — Тяжесть передай тому, кто похуже дерётся. Аше, убери кинжал. Рано.
— Пусть будет под рукой, — и она заткнула оружие в ножнах за нагрудный ремень у плеча. Спокойно, даже с улыбкой. Мне страшно было смотреть в её невозмутимые, даже отчасти умиротворённые глаза.
И мы побежали. На бегу я передвинул поближе под руку рукоять меча и старался держать самый ровный шаг, какой только получалось, потому что так было больше шансов услышать. Пока тишину нарушали лишь естественные звуки леса да наши шаги. Но если ребята из Акате так упорны, они быстро найдут наших коней и продолжат преследование. Не отступят.
Этот лес был не из тех уютных и дремотных, по которым можно в задумчивости прогуливаться, забывая смотреть под ноги. Здесь чаще приходилось прыгать, чем шагать. Казалось, прежде чем засадить это место травой и деревьями, Творец предварительно как следует смял рельеф гармошкой, не заботясь навести ровные складки. Бесконечные провалы и горбы делали путешествие до крайности своеобразным, притом выматывающим занятием. Не выверенный должным образом прыжок вырывал клок дёрна вместе с опорным камнем, и нога скользила вниз. Пару раз я удерживался только на выучке, всё-таки удерживался, чтоб не клюнуть носом землю, и ещё пару раз ловил Аштию.
— Хочешь, я тебя понесу?
— Всё же я пока держусь на ногах. Но спасибо за предложение.
Казалось, Шунгрий хорошо знает местность, но даже если это и было не так, он каждый раз умудрялся выбрать более или менее проходимый участок леса. Ни разу не приходилось упираться в отвесную скалу или глубокий овраг, пересекающий наш путь, и лишь однажды мы оказались вынуждены карабкаться по довольно крутому склону. Но там нашлось за что уцепиться, и это решило проблему.
— Нам придётся остановиться, Аше, — сказал главный, а теперь уже и единственный телохранитель госпожи Солор. — Мы всё равно уже практически ни на что не способны. Надо отдохнуть.
— Давайте вот там, — предложила женщина, указав на сравнительно невысокую горушку в бахроме густых кустов, и я изумился, что при всей своей усталости она ещё способна что-то видеть. Я, к примеру, уже не особо-то годился в разведчики или дозорные.
