— Вот такое сойдёт? В неё впрягают пять, шесть или семь псов, специально обученных везти весьма приличный груз.
— Значит, тут всё-таки используются собачьи упряжки!
— Когда госпожа Солор поручила мне обеспечить такой поход, а также твои пожелания, я навёл справки. И выяснил, что да — обитатели высокогорий используют это для перевозки грузов. Сколько тебе нужно таких штук?
— Сколько будет, столько и нужно. От их числа ведь зависит количество груза, которое можно будет снять с солдат. Если не хватит упряжек, придётся использовать волокуши. Знаешь, что такое волокуши? Наведи справки, уверен, горцы и их тоже используют.
— Понял.
— Собачьи упряжки будут нас ждать уже там, у границы снегов?
— Нет, зачем же. По мокрой грязи полозья тоже едут. По сухой хуже. Но тоже справимся.
— Ясно. А что насчёт лыж? Обитатели высокогорий их используют?
— Что-то подобное используют. Эти плоские плетёнки снизу отделаны мехом, правда зачем — я не очень понял.
— Я знаю, зачем. Это имеет смысл, поверь.
— Сколько тебе может понадобиться таких плетёнок?
— Минимум сотня. Разведчикам и тем, кто будет утаптывать дорогу.
— Понял. Найдём. Как уже нашли упряжки собак. Я считаю, проще всего просто нанять владельцев этих упряжек за золото, чтоб они и отвезли груз через перевал. За золото горцы сделают очень многое.
— Как большинство населения любого мира. Действительно, так будет лучше всего. Ведь водить упряжки не умею ни я, ни кто-либо из солдат.
— Вот с палатками и печами для них дела обстоят хуже. Палатки есть. Но таких — из толстого брезента, обработанных магией для того, чтоб были непромокаемыми — в достаточных количествах столь быстро не удастся обеспечить. Что же касается печей, то подобные крохотные и безопасные можно сделать только на заказ. И за неделю удастся получить всего несколько штук.
— В принципе, можно обойтись и без печей, но в этом случае каждый солдат должен выполнять мои распоряжения с беспримерной скрупулёзностью.
— Это и так будет. Излишне напоминать.
— Хорошо. Каждый боец должен взять с собой меховую полость. Пусть небольшую, согласен. На них можно будет лежать, завернуться в неё. Спать-то всё равно придётся. Пять-шесть суток в пути, может быть, больше. Я не могу ручаться, что южане, никогда не видевшие снега, справятся с этой задачей. Так что младших командиров ко мне на инструктаж — чтоб в дальнейшем они в свою очередь проинструктировали подчинённых.
— Понял.
И я принялся придумывать, как же суметь объяснить людям, никогда не знавшим северной зимы, что такое мороз, снег, лёд, обморожение, переохлаждение, наконец… Да, в горах, на леднике, они поймут, что это такое, но будет уже поздно. И там у меня не найдётся времени собирать людей и рассказывать им про снег. Так что нужно получше растолковать сейчас, чтоб потом они вспомнили и сделали, как велено.
Поэтому я почти каждую сентенцию повторил и дважды, и трижды, пока не начал чувствовать, что если мои слова и не восприняты всерьёз, то их, по крайней мере, запомнили. По лицам слушателей — замкнутым, угрюмым, недоверчивым — я видел, что осознание всей сложности ситуации если и придёт, то позже. Сейчас же есть только готовность повиноваться данному свыше командиру, не более того. Ну, хоть что-то.
Подготовка к походу действительно заняла всего неделю — я не верил своим глазам. Солдатам были розданы пошитые на скорую руку предметы тёплой одежды, включая меховые фуфайки с узкими рукавами, шапки, больше напоминающие чепцы, куски меха, сшитые в полости, а также войлоки. Все, кому было приказано, то есть почти все, успели соорудить себе нелепое подобие валенок по схеме, которую я рисовал Аштии, а потом Аджибу. Нашлись и палатки, приземистые, как я заказывал, и даже печки, и запасы дров, увязанных так, чтоб не занимать много места.
На каждого бойца навьючили сухой паёк на пять дней, тёплую одежду, полости, другое снаряжение, и никто не роптал. Впрочем, попробуй тут поропщи. Но я видел лица, с которыми солдаты вскидывали на плечи плотно увязанные тюки. По-русски это называлось бы: «Мать твою налево, командир», или даже крепче. Вопрос, что они скажут потом, передо мной даже не стоял. Меня больше заботило, чтоб никто «особо умный» не скинул лишнюю по его мнению ношу где-нибудь тишком. Способны на такое имперцы? Увидим.
Для моих двух тысяч бойцов (должно хватить на всё про всё, в любом случае больше мне просто не перевести через перевал) нагрузили всего с полсотни собачьих упряжек, но и это уже становилось огромным облегчением. Ведь в горы нужно было везти или нести буквально всё, включая топливо. Разве только воду можно будет раздобыть на месте. А медикаменты? Запас провизии на лишние дни в пути? Верёвки? Прочее снаряжение?
Мне и самому не случалось раньше брать перевалы. Я уповал лишь на то, что подъём окажется не слишком крутым, что снег и лёд будут ждать нас только на вершине, что не случится серьёзной метели, обвала или заноса. И что температура воздуха будет падать постепенно, давая моим ребятам хотя бы намёк на возможность адаптироваться. Хотя надеяться на это особенно-то не приходилось. Как и на то, что мне не придётся вести разведку самому. Кроме меня в отряде будет ещё с полсотни умеющих ходить на лыжах, но их в разведку не отправишь, они — лишь наёмные погонщики собачьих упряжек.
Выступили мы на рассвете. Мне только изредка приходилось видеть рядом с собой Аканша и Ильсмина, а также двух других старших офицеров отряда — моих временных замов, отвечающих за полторы тысячи солдат, отданных под моё начало на время похода. В предгорье, когда дорога уже пошла в гору, я обернулся — толпа народу, весьма прилично соблюдающая строй, впечатляла. Вот так посмотришь и не поверишь, что тут всего две тысячи бойцов.
Впрочем, почему «всего»? Это ведь довольно много — две тысячи отлично обученных солдат. Ну, плюс люди, присутствующие в отряде, но не являющиеся солдатами. Вон, кстати, упряжки. Создают впечатление большей массы народа. Какие у них тут пушистые собаки, настоящие якутские лайки. Оно и понятно, попробуй иначе поспи в снегу.
Появившемуся неподалёку Аканшу я коротко сообщил, что привал будет только один и только на ночь.
— Понятно, командир.
— У нас очень мало времени. Каждому солдату — не более трёх часов сна. Потом отоспятся.
— Слушаю.
— Кстати, имей в виду — в снегу тоже можно спать.
— Это как?
— Сейчас попробую растолковать. Сперва надо вырыть в снегу яму. Так, чтоб, считай, в него зарыться. Потом взять кусок непромокаемой ткани — у нас уложено таких с пару сотен кусков. Я просил тонкие и лёгкие, мне демонстрировали.
— Да, они на волокушах.
— Так, дальше надо подстелить часть ткани на дно снежной ямы, улечься сверху вместе с кем-нибудь, обязательно укутать ноги меховушкой или войлоком, пальцы спрятать в одежду — и накрыться остатком ткани. Потом хорошо, если ещё кто-нибудь сверху снегом закидает. Но без фанатизма.
