Но на следующий день, когда мы все (никак не меньше сотни человек) вышли на арену и голос распорядителя торжества, повторяя императора, назвал мое имя, я даже почувствовал облегчение. Человеку с моим характером предпочтительней заранее знать дурное, чем не знать ничего и мечтать о лучшем.
В качестве противника мне выбрали девицу.
— Ну, держись! — шепнул мне тот опытный боец, который обратил внимание на факт моего существования только после награды. — С бабами — самые тяжелые бои.
Я уже знал это, но лишь теоретически. И сейчас впервые пожалел об этом. В потешной схватке на вечеринке или в полутьме жилых покоев еще можно смухлевать, словчить и остаться в живых — здесь этого не допустят. Я вступал в самую опасную схватку в своей жизни, не имея ни малейшего представления о возможных подспудных опасностях такого столкновения.
Только теперь мне стали понятны упреки Хунайда, вчера воспринятые лишь как дурь помощника мастера. Если бы я хотя бы со стороны видел поединок с этой девицей на арене (кажется, тогда, на вечеринке у леди Миралей, ее не было), знал бы хоть отчасти, чего ожидать.
Девушка держалась спокойно, смотрела вдумчиво, и это настораживало особенно. Самоуверенные представительницы прекрасной половины обычно хоть в чем-то, да обнаруживают это, те, что испытывают сомнения, обычно пытаются представить себя более независимыми, чем на самом деле. Она была вооружена длинным мечом, без щита, видимо, оружие рассчитывалось на полутораручный хват. Ничего странного, все-таки физической силой она должна уступать мужикам. Двигается очень хорошо. Нечего и рассчитывать на ее слабость.
Я стащил с правой руки «коготь» и заменил обычной наручью — слишком длинным был ее клинок, чтоб полагаться только на самбо и новоприобретенные приемы. Поневоле придется брать меч, благо я хоть сколько-то, но тренировался с ним. Мое оружие мне принесли, после чего остальные бойцы оставили арену. Зрители на трибунах вопили что-то, видимо, пытались меня подгонять. Я не обращал на них внимания: не им рисковать шкурой, не им и решать, когда начнется бой.
— Тебе нужно еще время на подготовку? — вежливо осведомилась девушка.
— Через пару минут буду готов.
— Я не тороплю. — И, отступив, она опустилась на песок в позе, которую я мог бы счесть медитационной.
Либо очень опытная, прошла огонь и воду, либо можно позавидовать ее выдержке. Такие женщины мне в жизни попадались нечасто, и я по-настоящему восхищался ими. Впрочем, присутствие духа и железные тиски воли в ком хочешь восхитят — такие люди умеют отвечать за свою судьбу, принимать ее удары и не обременяют своим нытьем общечеловеческую карму.
Я тщательно проверил все ремни, меч, кастет в поясе. Повернулся к ней, показывая, что готов. Девица поднялась легко и плавно, словно в танце, повернула голову к ложе. Император, в отличие от первого дня празднеств, смотрел не в бумаги, а на арену. Кивнул ли он или подал иной знак, но поединок начался, и это я почувствовал в каждом изгибе тела своей противницы, в ее взгляде и жестах — я не решался отвести от нее взгляд.
Незнакомка пошла боком, сохраняя уверенную позицию для атаки или защиты — все равно, и то, и другое легко было начать из такого положения, — сохраняя ее как-то даже расслабленно, естественно. У меня похолодело в животе от плохого предчувствия. Выпад, сделанный ею в движении, я ощутил лишь чудом где-то примерно в середине движения и был вынужден опрокинуться на спину. Если бой начинается с крайней меры — это нехорошо.
Она не продолжила атаку, но я знал, что могла бы. Могла бы завершить поединок в первом же выпаде. Девушка смотрела на меня спокойно и выжидательно, мол, вставай. Все-таки она профессионалка: здесь дерутся не затем, чтоб как можно быстрее победить, а чтоб развлечь боем публику.
Мне стало совсем плохо. С песка я подхватился быстро, быстро перехватил меч так, чтоб можно было атаковать. Она поморщилась.
— Повернись, — негромко бросила она. — Спину открываешь.
Действительно открываю. Черт! Атаковать ее — себе дороже, но на одной защите не то что не выиграешь — даже не отстоишь свою жизнь. Надо переводить поединок в доступную мне плоскость, только как это сделать, не атакуя? Никак. И я ринулся в бой, уповая на вбитые в меня за два месяца знания, собственный опыт и, конечно, удачу.
Девушка легко парировала все то, чем я пытался ее потеснить. Движениями танца мне хотелось бы назвать ее технику, но я не мог, это было бы неправильно. Танец избыточен, потому что стремится к достижению воплощенной красоты, здесь же не было ни единого лишнего жеста. Она билась не только точно и плавно, но и экономно, ставя блоки так, чтоб не напрячь лишний раз свое запястье, не потянуть связки, не дать себе что-нибудь повредить. В ее атаках был импульс всего тела, отточенный, гармоничный, единственно правильный в достижении главной цели — напластать противника, оставшись при этом в полной форме и полном комплекте.
Первые два выпада она отразила по всем правилам фехтования, словно примеривалась ко мне, а третий встретила с одной стороны простым, а с другой — затейливым финтом. Простым он был в том, как она его исполнила. Мгновенная короткая боль связок и пальцев — и меча в руках у меня уже нет.
Ее взгляд, понимающий и невозмутимый — она-то знала, что моя жизнь в эту минуту была на ее ладони, — а потом пару раз широко взмахнула мечом, отгоняя меня от себя. Отгоняя в направлении, куда улетел клинок.
Я понял, что благодарен этой женщине. Даже если она меня убьет, я не прокляну ее напоследок. Почувствовав огромную разницу наших уровней, она не пыталась надо мной издеваться, а наоборот, помогала мне, насколько это вообще было возможно в нашей ситуации. Я кинулся за оружием чуть ли не кубарем — надо было выиграть чуток времени, чтоб сформулировать хоть какой-нибудь план. На мечах я девчонке не соперник, даже смешно.
Но что-то же я сделать могу! И если не мечом, то, может быть, руками. Какое у меня преимущество? Самбо, только самбо. А значит, меч нужен лишь затем, чтоб сохранить жизнь, сближаясь с ней на длину руки.
Мы снова сошлись — она парировала осторожно, я это чувствовал. Не хотела сразу вышибить меч, хоть и могла, но дала мне фору на пару ударов. Спасибо ей за это… Третий ее блок был уже жестче, увереннее. Впрочем, я не сопротивлялся. Позволил лишить меня малопривычного оружия и тут же, откинувшись, нырнул затылком в песок, извернулся на нем, как жаждущая добраться до воды рыба, подсек девице ноги пятками.
Это был отработанный прием. Она опрокинулась, но гибко, умело — сразу попыталась вскочить и оружие не выпустила. Я рванулся к ней перехватить руку, однако не успел — девушка опять была на ногах, ощетиненная мечом. Правда, меч все-таки был тяжеловат, поэтому вскакивала она чуть медленнее, чем я.
Снова подсек. На этот раз девчонка не попалась, прыгнула легко, словно кошка, и, еще не приземлившись даже толком, ударила мечом вниз, как колом меж ребер вампира. Кончик клинка вошел в песок совсем рядом с моей рукой, и в тот же миг я ударил плечом по лезвию под гардой, да еще довернулся, махнул загребущей лапой за ее тонким, хоть и крепким запястьем. Перехватил, поддел плечом. Противница оказалась еще более бойкой, чем мне сперва подумалось, легко перелетела через меня, и, хотя должна была рухнуть на песок с вывернутой рукой, легко и мягко поднялась. Целая и невредимая.
