— Ешь как тебе удобно. Все равно как. Хочешь, я отправлю слугу?
— В смысле?
— Ну, отпущу его. Чтоб не мешал нам.
— Смотри сам. Как тебе удобнее. Мне все равно, пусть хоть остается, — он посмотрел в тарелку, на красиво разложенную закуску, и взял первую же попавшуюся вилку. — М-м… Вкусно… Это твоя комната?
— Это моя гостиная. Вот там — кабинет, вот там — спальня. А там — комната для гостей, где будешь ночевать ты. Не возражаешь?
— Что я, дурак — возражать?
— Подавай горячее, — велел слуге сын лорда, и тот, поклонившись, ушел. — Сейчас поедим и спустимся в общую гостиную, ладно? Познакомлю тебя с отцом, матерью и мачехой. Только познакомиться, долго держать разговорами нас не будут.
— Хорошо, — Илья занервничал.
Он представлял себе отца Санджифа эдаким властным, суровым, грозным человеком, который привык распоряжаться огромными владениями и сотнями, если не тысячами слуг и работников, и уж конечно никогда не говорит просто так, только приказывает. И если ему не понравится друг сына, то он наверняка просто выставит его за порог «Хорошо, что у меня с собой есть деньги», — подумал юноша.
После ужина друзья действительно спустились на этаж ниже, в залитый светом зал, где зачем-то топился камин, были распахнуты окна, и ароматный летний ветер гулял от стены к стене, тревожа занавеси и покрывала. У камина вышивала немолодая женщина, закутанная во что-то длинное, белоснежное Пристроившаяся рядом служанка держала на коленях шкатулку с рукоделием. У окна сидела еще одна молодая красивая дама, с книгой. Именно к ней Санджиф направился сразу же, как только шагнул через порог; обнял ее, просиявшую, прижался щекой к щеке.
— Здравствуй, сынок… Я боялась, что ты слишком устал с дороги, и я увижу тебя только завтра…
— Как же я мог не поприветствовать тебя? Здравствуйте, матушка, — поприветствовал он женщину, сидящую у камина. — Это Илья, мой друг. Он аурис.
— Я вижу, — немолодая дама отложила вышивание. — Рада познакомиться с твоим другом.
— Санджиф! — окликнул низкий сильный голос. Лорд остановился в двери. Это был рослый, жилистый мужчина, который находился в таком возрасте, когда о представителе сильного пола уже сложно сказать, сколько же ему на самом деле лет. Лицо его казалось застывшим, словно фарфоровым, вылепленным из каолиновой массы и потом обожженным солнцем и ветром пустынь. У этого человека был жесткий взгляд, который смягчился, когда коснулся сына, а потом обратился на его друга.
— Рад приветствовать уроженца Дневного мира. Добро пожаловать. Надеюсь, вам здесь понравится.
Илья смутился, он до сих пор не привык, что к нему в Ночном мире частенько обращаются на «вы». Рука лорда была жесткой и сильной, но очень осторожной. Пожав другу сына руку, владелец замка, видимо, решил, что необходимые нормы вежливости соблюдены, и, обернувшись к Санджифу, объяснил:
— Я только вернулся из Белого округа, только-только поужинал, как и ты с другом. Поэтому иду отдыхать. Завтра вечером в замок прибудут наши вассалы, я в твою честь устраиваю бал. Твой друг будет на нем присутствовать? — и вопросительно посмотрел на гостя. Тот покраснел.
— Надеюсь, отец.
— Я… Только у меня нет костюма.
— Думаю, Санджиф сможет подобрать вам что-нибудь подходящее. Это не беда. Межена, Кендресс… Илья… До завтра, — и ушел, сделав знак слуге, чтоб сопровождал его с лампой.
— Мы тоже пойдем, — сказал сын лорда. Друга он потянул за собой.
— Слушай, а почему ты сказал, что тут и мачеха твоя, и мать? — вдруг сообразил юноша-аурис. — Что — твой отец развелся с твоей матерью и оставил ее в своем доме жить?
— Мой отец ни с кем не разводился. Знатным людям в моем родном мире разрешено иметь несколько жен. Собственно, супруг и супругов у дворян может быть сколько угодно, все упирается только в материальную обеспеченность и в конкретную ситуацию. Мой отец уже лет восемьдесят женат на госпоже Кендресс, она родила ему двух дочерей, моих старших сестер. А потом ее отверг Исток, и она настояла, чтоб он женился на молодой. Так в семье появилась моя мать. А потом и я.
— Твою мачеху отверг Исток?
— Да. Но она очень хорошая. Она очень добрая женщина, и Исток отверг ее уж конечно не потому, что она совершила какой-то дурной поступок.
— Наверняка, — поддакнул Илья, чтоб подбодрить друга.
— Просто стало понятно, что ей не родить отцу сына и наследника, поэтому надо было, чтоб он женился снова. Но отец не оставил первую жену. Он ее любит.
— А твою маму?
— Маму, конечно, тоже. Но по другому. С госпожой Кендресс они многое пережили, их многое связывает. А мама очень красивая. Да ты видел.
— Да, — подтвердил юноша. Госпожа Межена действительно поразила его своей красотой, хотя, конечно, Мирним нравилась ему больше.
Устраиваясь в комнате, которую приготовили для гостя в покоях Санджифа, Илья хоть и устал, но счел своим долгом сперва всюду заглянуть, открыть каждую дверь, каждый ящик стола, потрогать каждую безделушку. Кровать оказалась широченной, почти двуспальной, в углу стояло удобное кресло, на котором так и тянуло развалиться, на столе был приготовлен письменный прибор и бумага. Можно подумать, кто-то тут ждет от него, чтоб он занимался. Имелась здесь и дверь, ведущая на открытую террасу, где можно было дышать свежим воздухом и даже пить кофе. «Жаль, что я не прихватил с собой хоть немного чаю… Здорово было бы на этой террасе чаевничать. Придется довольствоваться местными напитками»…
Служанка, принесшая стопку полотенец, посматривала на Илью с таким любопытством, будто он был татуирован с ног до головы. Она не произносила ни слова и, к счастью, явно не решалась быть назойливой. Позволять незнакомой женщине обслуживать себя, да еще и пялиться, будто на диковинку, было неловко, поэтому он спрятался от нее в ванной.
Жизнь в замке лорда Ночного мира поразила его в первую очередь своей непривычностью. Как никогда чувствовалось, что здешние обитатели — совсем другие люди, чем те, к которым он привык. Их традиции, нравы, жизненные устремления во многом казались нравами и традициями инопланетян, существ с совсем другой психологией, чем обычные хомо сапиенс.
Прежде Санджиф казался ему сущим истуканом — он редко бегал, никогда не дурачился, и лицо у него выглядело настолько малоподвижным, что иной раз сложно было понять, о чем он думает. Но, сравнив одноклассника с его отцом-лордом, Илья понял — его друг самый обычный парень. Просто он, конечно, не смог избежать влияния своей семьи, вот и все. Уроженцу Дневного мира трудно было общаться с властителем этих земель, он каждый раз делал над собой усилие, потому что боялся сказать или сделать что-то не так. Хотя лорд всегда был любезен с ним. Вечером на балу вся непохожесть мира, где вырос юноша-аурис, стала для него наглядна и очевидна. Мужчины и женщины, прибывшие во дворец, вели себя как-то по-особенному.
