* * *
Дима Соловьёв сидел один в кабинете и читал поисковые
профили Молоха, составленные несколькими специалистами. Он сохранил их в своём
компьютере. Последний, написанный доктором Филипповой, по мнению её коллег,
никуда не годился. Слишком нетипичный получился у неё серийник.
— Таких в России не бывает — говорили ей.
Миссионеры-интеллектуалы с собственной философской
концепцией встречаются иногда в США и в Западной Европе, и то крайне редко. А
наш российский среднестатистический маньяк туп и необразован, имеет одну или
несколько судимостей, низкий социальный статус, отталкивающую внешность,
одевается кое-как, за собой не следит, моется редко, воняет, глаза у него злые,
затравленные, речь примитивная, словарный запас минимальный. И вообще, он
больше похож на обезьяну, чем на человека.
Оля совершенно не умела отстаивать свою точку зрения. Она
легко сдавалась. На все замечания и даже насмешки коллег смиренно отвечала: да,
наверное, вам видней.
Она была уверена, что в случае с убийцей трёх неопознанных
подростков пусковой механизм сработал при помощи детского порно в Интернете.
Порнограф Марк Молох в одном из своих опусов рассказывал, как герою -импотенту
удалось вызвать эрекцию только благодаря маслу для младенцев, когда он стал
лить его на убитую девочку.
— Не могу больше, — говорила Оля, — читать, думать,
выстраивать конструкции, не могу.
Именно здесь, у Димы в кабинете, полтора года назад, она
призналась, что собирается уходить из судебной психиатрии.
— Ещё немного, и я свихнусь. Я сама стану маньячкой, разыщу
этого порнографа и убью его. Или, чтобы работать дальше, мне надо убить что-то
в самой себе.
Она плакала. Он знал её с семилетнего возраста и ни разу не
видел, как она плачет.
Был небольшой период, когда они почти не расставались.
«Немножко женаты», как выразился проницательный Гущенко.
— Вы очень подходите друг другу, — сказал профессор.
Так хотелось огрызнуться: не ваше дело.
Никому никогда Дима не позволял лезть в свою личную жизнь.
Конечно, для великого и могучего Гущенко секретов не было. Оля рассказывала,
как он заставлял каждого члена своей команды вспоминать самые острые
переживания детства, юности. Многих гипнотизировал, чтобы расслабились и
вернулись к старым подсознательным фобиям.
«Она ему о нас рассказывала? Я что, её фобия?» — подумал
Дима.
Всё, что касалось его отношений с Олей, как будто возвращало
его на двадцать лет назад. Он становился обидчивым и подозрительным, как
мальчишка.
Глава тринадцатая
— Бе-е, бе-е!
Получалось очень похоже, будто правда на зелёном вытертом
линолеуме, как на свежей травке, резвился ягнёнок. Мальчик Марик, восемнадцати
лет от роду. Дитя нежное и удивительное. К таким с ранних лет липнут голубые.
Таких обожают и балуют пожилые сентиментальные тётки. У них не глаза, а глазки.
Не губы, а губки. Полноценная мужская щетина если и появляется, то поздно,
годам к тридцати.
«Его беременная мама очень хотела девочку», — заметил про
себя Марк.
Коридор кончался широким квадратным тупиком. Там для психов
устроили что-то вроде общей гостиной. Лавки, привинченные к полу. Высоко, под
самым потолком, телевизор. Марик бегал на четвереньках и старательно блеял. Ещё
он умел лаять и мяукать. Юный дурачок, скорее всего, косил от армии.
«Как же это фрау доктор до сих пор не расколола мерзкого
дезертира? — думал Марк. — Или его родители уже успели её подмазать?»
За ягнёнком было забавно наблюдать. Он выделывался от души.
Он даже умудрялся подпрыгивать на четвереньках и бодал вонючий воздух своей
обритой круглой головой.
— Эй ты, крошка педрилка, — тихо позвал Марк.
— Бе-е! Ме-е!
Брось придуриваться, малыш. Все в порядке. Миру уже
известно, что ты кретин и к строевой службе не годен. Хотя, если честно, ты
совершаешь большую ошибку. Таких красивеньких, как ты, в армии хорошо дрючат.
Тебе бы понравилось. Ты уже пробовал? Смотри, не упусти свой шанс! Для тебя это
стало бы полезной практикой. Ты знаешь, с твоей внешностью можно отлично
зарабатывать, всего лишь подставляя задницу.
В тупике, кроме них двоих, в эту минуту никого не было.
Начинался ужин. Заранее, за час, наверное, психи перетекали поближе к столовой.
Марк, хоть и был голоден, здешнюю кухню не переносил. А ягнёнок Марик ждал,
когда его позовёт дежурная сестра. Что-то вроде ритуала. Ягнёнка поднимали,
вели за руку, усаживали за стол. Ни с одним больным в отделении не возились
столько, сколько с этой маленькой глупой педрилкой. Попадись он Марку лет пять
назад, Марк бы сделал всё возможное, чтобы использовать такого фактурного
мальчика в своём альтернативном кино. Он бы очень понравился некоторым
серьёзным клиентам.
«А может, стоило обратиться за помощью к кому-то из них? —
вдруг подумал Марк. — В самом деле, они ведь кровно заинтересованы в моём
бизнесе. Детского порно и живых деток, которые продаются, в России навалом, но
я знаю, что спрос все равно пока опережает предложение. Им, положительным
семейным господам, постоянно хочется попробовать чего-то новенького,
свеженького, причём без риска подцепить заразу или нарваться на шантаж. А детки
растут быстро и ещё быстрее теряют товарный вид, многие подсаживаются на
наркотики. Многие, только не мои. Ну что, стоит подумать над этим вариантом?
Слинять отсюда я могу в любой момент».
— Как, малыш, твоё кругленькое нежное филе готово к труду и
обороне? — спросил он, потянувшись и хрустнув суставами. — Не советую терять
время, губить свою сладостную юность в этой помойке. Чем ты моложе и свежей,
тем дороже стоишь!
Марк ясно представил себе, как звонит, допустим, отставному
генералу ФСБ, отцу и деду, орденоносцу, который в теледебатах сокрушается по
поводу распущенности нынешней молодёжи и голосует обеими руками за введение
цензуры «на пошлость». Теми же руками он не часто, но регулярно, раз в месяц, тискает
до синяков тихого послушного мальчика Егорку тринадцати лет.
«Товарищ (или господин) генерал, это вас беспокоит Марк, ваш
знакомый. Тут у меня понимаете, неприятности, наехали какие-то придурки, пасут
меня, раскачивают, чего хотят, не знаю. Вы уж будьте любезны, помогите, не
только мне, но и себе самому. Знаете, я, грешным делом, запечатлел для истории
вас вместе с вашим любимым мальчиком Егорушкой, как вы там, с ним, малышом,
вдвоём в коечке. То да сё, ну сами понимаете. Представляете, что будет, если
чужие недобрые глаза увидят такое кино?»
Генерал, безусловно, наложит в штаны. Спросит, где хранятся
плёнки. Что будет дальше, остаётся только гадать. Марк прокрутил в голове
несколько вариантов развития событий. При всей несхожести этих вариантов их
объединяло одно. В конце каждой истории стояла чёткая чёрная точка. Дырка от
пули в башке Марка.
