— Так, поля казенные, засеянные редькой молодильной, номер два, номер три и номер четыре. Есть на месте. Приблизительный урожай — восемьсот пятьдесят две редьки…
— На них тоже инвентарный номер ставить? — деловито уточнили прислужники.
— Так рано еще, милсдари! — выступил Фрай. — Она ж еще не выросла, а сколько ее вредители попортят…
— Ладно, — махнул рукой казначей. — Инвентарные ставить не будем, но я приблизительный урожай напишу — девятьсот пятьдесят две редьки. Что хотите делайте, но чтоб было!
— Так вредители же! — возмутились крестьяне.
— Передайте им, что король сказал: «Не положено!»
— Так, колодец с питьевой водой, рабочий, инвентарный номер шестьдесят три. Есть. Чудище ужасное — инвентарный номер шестьдесят четыре. Эй, — поднял казначей голову от листа. — А где чудище ужасное?
— Так истребили его, ваша милость, — вздохнул староста, с искренней печалью вспоминая дракона. — Чтоб, значит, редьке урону какого не наносил…
— Как истребили? — аж всколыхнулся инспектор. — Разбазаривание государственного имущества? — Он резко мотнул головой, так что отвисающие щеки ударили его по лицу, и маленькие тусклые глазки буквально впились в глаза испуганно присевшего старосты. В этот миг он так сильно напомнил уже месяц как наводившего на поселение ужас «редечного хомяка», что староста невольно протянул руку в сторону повозки, где у него лежала новая, по самый конец черенка окованная лучшей оружейной сталью и тщательно заточенная лопата.
— Нет-нет, ваша милость, никак нет, — немедленно вмешалась в их разговор жена старосты, с силой пихая своего мужа в сторону. — То моему дурню с пьяных глаз привиделось, примечталось… Вы на поле-то взгляните, видите, разор какой творится… А все оно, чудище окаянное!
Благожелательно кивнув все еще привлекательной и, несмотря на возраст и тяжелый крестьянский труд, сохраняющей хорошие формы женщине, инспектор вновь повторил:
— Чудище ужасное, летучее и клыкастое, пламяизвергающее, инвентарный номер шестьдесят четыре, — и вопросительным взглядом обвел пустующее поле.
— Сию секунду, ваша милость… один момент… — печально вздохнул староста и, порывшись в карманах, добыл завернутый в тряпицу кусок подозрительно выглядевшего сала.
Стараясь не касаться его руками, Фрай бросил сало на небольшой расчищенный участок и, отойдя к повозке, извлек свою лопату, после чего громко завопил:
— Эй, тварь лохматая! Жрать иди. Я тут тебе сала принес, чтоб ты подавился, сволочь!
Мгновенно где-то в глубине поля возникло движение. Огромный, размером с овчарку, хомяк несся по полю, и драгоценная редька, вырванная с корнем, разлеталась в разные стороны от мощных ударов лап приближающегося животного.
Замерев на краю чистого участка, хомяк настороженно принюхался и, не обнаружив рядом ничего достойного опасения, неспешно подошел к приманке и начал уписывать ее за обе щеки.
— Что это? — ткнул пером в сторону невозмутимо жрущего зверька казначей.
— Чудище ужасное, — печально ответил Фрай.
— Ужасное? — с сомнением покачал головой королевский инспектор, внимательно вглядываясь в довольно-таки симпатичного зверька, невозмутимо продолжавшего пожирать сало. — Ну… Допустим. А где клыки?
— Да вот!
Осторожно приблизившийся к Хоме староста сделал первый выпад своей модернизированной лопатой. Хомяк протестующее зашипел, высоко подпрыгнул и нанес серию быстрых и резких укусов. С печальным «дзинь» остро заточенный лопатный штык упал на землю, отделенный от рукояти грозными резцами отчаянного грызуна.
Сжимая бесполезный черенок, староста отскочил назад, и довольный одержанной победой хомяк вновь продолжил свой обед.
— Вот вам клыки, полюбуйтесь. — Насупившийся Фрай протянул инспектору обломок рукояти, на стальной оковке которой виднелись следы Хоминых зубов. — Оружейной сталью ведь оковывал! Целых три серебряка кузнецу за это выложил. А этот гад р-раз — и все насмарку!
Внимательно осмотрев искалеченный сельскохозяйственный инструмент, инспектор протянул его назад старосте.
— М-да… Ну, допустим, за клыкастость вы отчитались. С натяжкой, конечно же с натяжкой, но так и быть. А как насчет крылатости и пламяизвержения?
— Так отвалились у него крылья, ваша милость!
— Как отвалились? — возмущенно подпрыгнул казначей, чем вызвал недовольство у хомяка. — Что вы с хозяйским добром сделали, что он лишился своей летучести, отвечай, червяк?!
— Это сезонная линька, ваша милость, — вмешалась за Фрая его жена. — У него сейчас брачный сезон, он норы в земле роет, вот ему крылья и не нужны, а как выкормит детенышей, так крылья и отрастут.
— Так у него детеныши есть? — алчно сверкнул глазами казначей. Доложить королю о прибавлении в казне мечтает каждый законопослушный слуга.
— Никак нет, ваша милость, — склонилась жена. — Он еще не встретил своей половинки.
— И слава богу! — вздохнул Фрай, представив, что будет, если у этого чудовища появится пара.
— Тогда почему крыльев нет? — подозрительно сощурился казначей.
— Так он к этому готовится, — во все тридцать три улыбнулась жена.
— Передайте ему, что не положено! Пока детенышей не родил, крылья должны быть на месте!
— Слышал, тварь? — обратился Фрай к облизывающемуся хомяку. — Иди, отращивай крылья. Тебе король велел.
Зверь склонил голову набок и скептически оглядел присутствующих, всем своим видом показывая, что плевать ему на короля с большой колокольни.
— Погодите! А пламяизвержение где?
— Сейчас будет! — бодро отозвалась Фраева жена и кинулась к трактиру. — Эй, кузен, тащи сюда ведро самогонки.
Через минуту перед хомяком стояла бадья самогонки, к которой он настороженно принюхивался.
— Пей, тварь, — вздохнула Фраева жена.
Хомяк, словно послушав ее, наклонился и принялся аккуратно лакать полученный продукт. Мужская половина Больших Редек с тоской наблюдала за исчезновением «прозрачного золота». Животное тем временем выпило около четверти ведра и, встав на задние лапки, чихнуло, обдав казначея спиртовым духом. Однако пламени не последовало. Фрай печально вздохнул и понурился. Крыть было нечем. Несмотря на весь свой сволочизм и горы перепорченной редьки, плеваться огнем хомяк так и не научился (и слава богу!).
— Значит, так, — сурово нахмурился казначей. — Срок вам год. Чтобы к следующей инспекции предъявили мне нормальное «чудовище ужасное, летучее, клыкастое и пламяизвергающее» с уже проставленным инвентарным номером! Вам все понятно? И не вздумайте снова обманывать. Оно у меня уже в расходные книги вписано и на учет поставлено. Так что ищите! А не найдете — пеняйте на себя! — И с этими словами инспектор развернулся и направился на дальнейший обход.
