– Какой смок? О трех головах, пышущих пламенем? Значит, прилетел и спалил?..
Жегало, уловив издевку в голосе князя, понурился.
– Что молчишь?
– Одна у него голова… – тихо сказал сотник.
– Сам видел?
– Рында поведала…
– Что за Рында?
– Блаженная… В лесу живет. Как Городец сгорел, прибежала и хвалилась, что смока видела. А с ним двое были: отрок и вой при мече. Не наши…
– Блаженная… – Князь колебался, решая, разразиться ему гневом или отдать спокойный приказ. Но снова вмешался Горыня:
– Кажи князю, что принес!
Жегало достал из сумки черный, закопченный горлач и протянул Святославу. Князь медлил, брезгуя взять грязную посудину, Горыня подскочил, схватил сам.
– Гляди, княже! На пепелище нашли. С дырками. В таких горлачах хозяйки угли носят из дома в дом – печь разжигать. Но в тех гончар дырки сразу делает, в этом ножом сверлили. Не знали Ростиславичи, что сено в Городце, прилетели, разведали, просверлили горлачи, насыпали углей, а затем сверху бросили. Один вой на забрале видел, как по небу летело нечто большое и черное, потом огоньки вниз посыпались…
– Ты веришь в смоков, тысяцкий?
– Дед мой их видел!
– Мой тоже много чего видел, – усмехнулся Святослав. – Рассказывал мне сказки на ночь. Мне не пять лет, Горыня, шестьдесят! Я сам скажу, как все было. Разведали Ростиславичи, что сено в Городце, подплыли ночью на ладье, пустили через стены огненные стрелы… Никаких смоков не надо!
– Не было этого! – сердито сказал Жегало. – Разъезды по обеим берегам, сторожа у Городца и на броде… Прежде чем подплыли бы, их всех бы перестреляли! Подсылал к нам Святояр лазутчиков, и не раз. Переняли, допросили, засекли!
– Ты уверен в стороже!
– Это мои вои! – набычился Жегало. – Я с ними пять раз в Поле ходил. С ними против князя Игоря секлись…
– Поди вон! – не стерпел Святослав.
Жегало вспыхнул, но сдержался. Поклонившись, быстро вышел из палат, оставив князя с тысяцким.
– Это не лжа, княже, – сказал Горыня, когда сотник скрылся за дверью. – Я знаю Жегало!
– Нет людей, которые не лгут!
– Жегало из Черных Клобуков. Принял нашу веру, ушел от своих. Сам знаешь, как бьются Клобуки. Больше скажу, княже, в сече я ставлю Жегало рядом – знаю, не побежит. Не раз так было. Верю ему, как себе!
«Хорошо, что не велел казнить! – подумал Святослав. – Клобуки этого не простили бы, ведь треть моего войска – Клобуки! Когда-то пришли на службу Киеву из Степи, землю им дали, выпасы. Рады были, что от половцев спасли, кланялись до земли! Теперь разбогатели, загордились… Хотят – идут в войско, хотят – нет. Сильны, нет на них управы… Я тоже хорош: старый стал, не ведаю своих сотников. Однако наказать Жегало следует: кто б ни сжег Городец, а вина его!»
– Не может ли так быть, что сам Святояр нам сказку про смока подкидывает? – спросил Святослав. – Дабы убоялись и в земли Ростислава не шли? Смутно все это… Блаженная кого-то видела, тень в небе мелькнула… Сам узнавал?
– Жегало лазутчиков пытал – ни один о смоке не ведал!
– Вдруг пытал плохо?
– Жегало умеет… Калеными клещами мясо на теле рвал, ни один человек стерпеть такое не может. Все лазутчики поведали. Про войско Ростислава, сколько у него конных, сколько пеших, откуда помощи ждет… Про смока не обмолвились, не знали.
– Откуда тогда явился?
– Святояр взял на службу!
– Хочешь уверить, что смок существует?
– После того как Жегало прискакал, спрашивал я своих. Один сотник вспомнил: был у Глеба Туровского дружинник Некрас, который держал дома смока. Маленького, не больше теленка. Все ходили к нему в дом на змея дивиться. Глеб хотел забрать смока, да дружинник не отдал. Глеб прогнал его. Потом одумался и выслал погоню: Некраса убить, а смока отнять.
– Отнял?
– Ни один из той погони домой не вернулся. Всех Некрас порубил.
– Сколько воев в погоне было?
– Шестеро.
– Один порубил шестерых?!
– Да, княже! На воях живого места не было: кому Некрас голову снес, кому руку отрубил. Коней – и тех заколол. Страшное дело, туровские женки неделю выли… После чего сгинул Некрас, ничего о нем слышно не было. Глеб посылал людей по городам и весям, но попусту…
– Не верю я, чтоб один шестерых убил! Да и на Глеба не похоже – столько на одного выслать. Скуден умом князь… Небось послал двоих, те по пути в корчме брагой опились, вот Некрас их и одолел.
– Может, и так было, княже, любят люди приврать… Но Некрас мог податься к Святояру. И смок с ним…
– Его смок как теленок! – возразил Святослав. – На таком не полетишь.
– Вырос. Сотник рассказывал: Некрас смока маленьким нашел, не больше хоря был. Кормил с рук. Смок к нему так привязался, что стал как собака, слушался каждого слова. Потом змей вырос и жрал столько, что Некрас прокормить не мог. Просил князя помочь, а Глеб отобрать велел…
– Жаден Глеб, – вздохнул Святослав. – Дал бы Некрасу гривну, тот сам бы смока отвел. Нам забот бы не было.
– Думаю, княже, про смока выведать.
– Как?
– Жегало виноват перед тобой, пусть в Белгород едет!
– Узнают его!
– Не был он в Белгороде, никто его там не ведает. К тому же рожа у него не русская, такие все одно лицо. Велю ему бороду остричь, волосы с головы снять, как половцы делают. Будет оружием торговать. Никто не удивится: Ростислав к войне готовится, оружие в цене, купцы везут его в Белгород.
– Дашь Жегало мечей – ворога вооружать?
– Возьмет половецкое железо, дрянное. У нас его много, вои брать не хотят. Пусть Ростиславичи купят – много не навоюют.
– Ладно! – согласился Святослав. – Людей пусть возьмет своих – из Клобуков. Если Некрас в Белгороде – убить! – Лицо князя стало жестким. – И смока, коли получится.
– Сделаем, княже!
– Лучше скажи, как далее быть? – вздохнул Святослав. – Рядились собрать войско у Городца, для того Жегало сено с зерном запасал. Теперь Городца нет, припасов нет…
– А земли Святояр занял…
– Когда?
– Сегодня. Большое войско перебрело на этот берег. Земли-то его, княже!
Святослав помедлил и кивнул.
– Много людей в Городце сгорело? – спросил тихо.
– Трое… Еще столько убились, с городниц прыгая.
– А посадские?
– Уцелели. Огонь не затронул посада, ветер в другую сторону дул.
– Стены Ростислав за два месяца подымет, службы до снега отстроит – Городец опять его! Столько воев летось под ним положили – все без толку. – Святослав вздохнул: – Думай, тысяцкий, как нам далее быть? Как войну теперь вести?! И я подумаю…
