– Малый еще, – уже тише, но все так же недовольно продолжил воевода. – Куда ему столько?
– Избу сожженную в веси заново поставить, орало купить, корову… Будет землю пахать, подать князю платить…
– Если так… – махнул рукой Святояр.
В ближайшее воскресенье Олята посадил сестру на жеребчика, и они поехали в Белгород – на торг. Там Олята сразу отправился в кожевенный ряд, где купил сестре красивые и прочные сапожки. Себе тоже выбрал сапоги – из воловьей кожи, высокие, с каблуками. Без каблука нога в стремени болтается, а у него теперь конь! Еще Олята купил сестре суконную шапочку, подбитую куньим мехом, отрез василькового сукна на свиту, затем повел к златокузнецам. Там, осмотрев выставленные в широком коробе драгоценности, приглядел серьги с бирюзой. Серьги были серебряные, в виде полумесяца, подвешенного на цепочках, тот полумесяц и сиял голубыми камнями. Оляне серьги тоже приглянулись, она достала из ушей свои простенькие бронзовые и с удовольствием примерила серебряные. Услыхав цену – восемь ногат! – ахнула и сняла серьги. Брат стал торговаться, но кузнец уступил только ногату.
– Дорого, Олята! – закрутила головой сестра. – Сам подумай!
– Ну и что! – не согласился Олята. – Подумаешь, семь ногат… Еще выслужу!
– Верно! – сказал кто-то сзади.
Двойняшки обернулись и увидели улыбающегося Некраса.
– Покажи!
Сотник взял у Оляты серьги, внимательно рассмотрел и вдруг ловко вдел в уши Оляны. Затем отступил на шаг и наклонил голову, оценивая.
– Невеста! Хоть сейчас сватов засылай!
Оляна вспыхнула.
– Плати! – велел сотник Оляте и повернулся к продавцу: – Мне тоже серьги. Только золотые, и чтоб яхонты поболее…
«Это он Улыбе!» – догадался Олята.
Некрас быстро выбрал серьги, заплатил за них целую гривну, они пошли по торгу втроем.
– Мечи! Мечи! – раздалось неподалеку. – Острые, каленые – врагу на погибель, добру молодцу – на славу! Подходи! Выбирай!..
Некрас с Олятой, не сговариваясь, пошли на голос и оказались у воза, возле которого толпились вои. Воз был застлан сукном, поверх которого лежали мечи – кривые и прямые, с простыми рукоятями и отделанными серебром с камнями. Олята не удержался, схватил один.
– Ух! – только и сказал отрок, пробуя острие пальцем.
Некрас молча забрал у него меч, щелкнул раз-другой по клинку ногтем, затем положил его плашмя поверх шапки и попытался согнуть. Меч не поддался.
– Дрянь! – заключил сотник, бросая меч обратно.
– Негоже хаять добрый товар! – укорил его продавец, кривоногий половец с бритой головой. – Не хочешь – не бери! Другие купцы найдутся…
– Я правду молвлю! – обиделся Некрас. – Железо в твоем мече сухое, мигом выщербится. Безоружных сечь можно, а вот коли на вое броня…
– И броню рассечет!
– Да? – сощурился Некрас. Оглядевшись, он принес от соседнего воза с железным товаром гвоздь-ухналь, положил его на край повозки половца. Одним движением вырвал саблю из ножен. Вои, толпившиеся у воза, расступились. Сабля описала сверкающий полукруг и с глухим ударом рассекла гвоздь пополам. Вои тут же окружили воз, восхищенно рассматривая остатки гвоздя и ничуть не пострадавший клинок сабли.
– Теперь давай твоим! – весело скаля зубы, предложил Некрас. – Не останется щербины на мече – твоя правда, останется – моя…
Половец провел пальцами по лезвию Некрасовой сабли и покачал головой:
– Твой меч три гривны стоит, а то все пять… Я по гривне отдаю. Чего же ты хочешь?
– Хитер! – засмеялся Некрас и отошел к соседнему возу, где брал гвоздь. Уплатил кузнецу за порчу и пошел к лошадям. Половец проводил его долгим взглядом.
– Кто это? – спросил он одного из воев, стоявших у его воза. – Ловко мечом управляется!
– Княжий сотник, Некрасом зовут.
Лицо продавца стало суровым.
– Побудь вместо меня! – велел он другому половцу, стоявшему поодаль. – Я отлучусь.
Бритый заспешил вслед Некрасу, но сотника догонять не стал. Следовал за ним шагах в двадцати-тридцати, стараясь не терять сотника из виду. На выходе с торговой площади Некрас заметил женщину в рваной одежде с тремя детьми. Женщина, некогда, без сомнения, красивая, стояла понурив голову. Дети, мал мала меньше, окружали мать и жались к ней, словно цыплята к курице.
– Помоги, боярин! – тихо сказала женщина, поймав взгляд Некраса. – Дай хлеба детям. Со вчерашнего дня не ели.
– Откуда ты? – спросил Некрас, останавливаясь.
– Из Городца. Погорельцы.
Некрас потемнел лицом.
– Мне говорили, посад не сгорел!
– Мы в самом Городце жили, за стенами. Муж воем был у Ростислава, засекли его летось, я с тремя осталась. Сотни Великого пришли, ругали нас, выгоняли на ночь в посад, чтоб сено не запалили. Но его все равно запалили, остались мы без крыши и совсем без ничего. Среди посадских родни у меня нет, я из дальней земли, приютить некому, пришла к князю милости просить. Зима скоро.
– Помог князь?
– Не доступиться до него, видела только тиуна. Тот сказал: как отстроят Городец, будет мне крыша. А пока живи где хочешь, корми детей как хочешь… – Женщина всхлипнула.
Некрас достал из кошеля жменю серебра, высыпал его в руку погорелицы.
– Спаси тебя бог, боярин! – нищенка бросилась целовать руку сотника. Тот сердито вырвал ее.
– Купи одежду и обувку – себе и детям, найми угол у кого-нибудь. За хлебом и другим харчем будешь приходить к Улыбе. Это третья изба справа за полуденными воротами, петух на воротах. Я заплачу ей, будет тебя кормить. Еще что потребуется, скажешь Улыбе – она передаст мне.
Нищенка вновь стала благодарить сотника, тот только махнул рукой и отошел. Вскочив на Гнедую, Некрас ускакал. Он не видел, какими глазами смотрели на него Оляна и ее брат, а те, в свою очередь, не видели половца, который, затаившись у ближнего воза, все видел, хотя ничего не слышал. После того как Некрас тронул Гнедую, половец вышел из своего укрытия и заспешил к коновязи. Там ловко вскочил на маленькую степную лошадку и заспешил вслед сотнику. Половец был занят слежкой и не обратил внимания на нищенку, которая, увидев его, вздрогнула и побледнела…
10
В Волчьем Логе после сожжения Городца текла размеренная жизнь. Двойняшки подымались на заре, Олята шел кормить смока и коней, убирал в конюшнях, Оляна топила печь, стряпала, стирала, прибиралась в доме. Некрас возвращался от Улыбы, когда солнце стояло высоко, седлал смока и улетал куда-то за лес. Олята догадывался, что сотник ежедневно летает, дабы змей не застоялся, а также готовит его к войне, обучая разным штукам. Возвращался Некрас к полудню, частенько промокший насквозь, хотя погода стояла ясная. Олята догадывался, что сотник сажает змея в реку и взлетает с нее, как то было близ Городца, а может, даже ныряет в волны вместе со змеем. Оляте очень хотелось посмотреть, как это делают человек и змей, но просить сотника не решался, а сам Некрас его не звал. Посмотреть, как человек учит змея, хотелось не только Оляте, Святояр как-то завел речь. Некрас отказал.
