– У тебя сыны! – удивился Святояр.
– Сыны далеко, а Белгород близко. Помру – Ростислав первым в Киев прискачет. Духовную на него подпишу.
– Лишишь сынов вотчины?
– Более всего боюсь, – тихо сказал Святослав, – чтоб сыны по смерти моей за нее не перегрызлись. Сядет на стол старший, младшие примутся злобствовать и крамолу ковать. Сколько раз было! Зять хоть и родственник, да всем одинаково далек.
– Объединятся против чужака! Войско соберут.
– Чтоб собрать, договориться надо – кому стол? Трудное дело. Никому неохота для другого стараться, голову под меч класть. Соберут войско – а как Киев взять? Никому это не удавалось. Против Киева и Белгорода не устоять.
– А как не захочет Киев под Ростиславом?
– Твоя забота, воевода, – усмехнулся Святослав, – и твоя, князь! Сноситесь с боярами и людом киевским, привечайте, подарки дарите. Кто воспрещает? Я мешать не стану, другим дела нет. Угомонятся сыновья. Доброе дело – иметь родственником Великого князя! Всегда поможет удел от соседа отстоять, половецкий набег отбить…
Святояр налил в чару вина, выпил.
– Изумил ты нас, князь! – сказал со вздохом. – Не того ждали.
– Киев третий день плачет, – сказал Святослав, и старческая слеза стекла из его глаза. – С той поры, как гонец прискакал… Меня клянут. Погубил лучших мужей для забавы своей! Гляди, соберутся и скажут: «Поди, княже! Не надобен еси…» Узнают: дочь за Ростислава отдаю, – возрадуются! Пора кончать войну.
– Что от нас? – спросил Святояр.
– Тестю подарок полагается, – ответил Великий. – Отдай полон! Весь! Отведу в Киев – с колоколами встретят.
– Забирай! – воскликнул Ростислав.
Святослав поклонился.
– Не сказал о приданом. Две тысячи гривен за дочкой даю!
Ростислав радостно улыбнулся, Святояр насторожился.
– Что потребуешь за богатое приданое?
– Немногое. Убей Некраса! И змея его.
Ростислав ахнул. Святояр потемнел лицом.
– О чем просишь, Великий?! Гнев у тебя на сотника, но такого даже басурманы не делают: своего убивать!
– Свой ли? – спокойно возразил Святослав.
– Не чужой! Сечу сотник выиграл! Городец сотник спалил! Насаду со сторожем увел! Без Некраса Белгороду пропасть!
– Мы мир урядили, свадьбой скрепим. Зачем нам Некрас?
– Не надобен – отпустим! Сотник сам просился.
– Куда пойдет?
– Земли свои отбивать.
– А где земли его, поведал?
– Нет.
– Ну так я скажу…
Ростислав с воеводой слушали, широко открыв глаза. Когда Великий умолк, в шатре установилось молчание. Первым нарушил его Святояр.
– Нет нужды убивать! Далеко земли Некраса.
– Могут стать близко! – возразил Святослав. – Если Некрасу вздумается.
– Я его на службу брал, ряд писал, – набычился Святояр. – У меня голова седая, князь, и в людях я разумею. Что мешает Некрасу прямо сейчас улететь, кто задержать сможет? За серебром своим позже прислать; отказать не посмеем. Ждет! Честь у него. Не пойдет Некрас на Киев и Белгород!
– Может, и не пойдет! – согласился Святослав. – На своей земле осядет. Но земля та пограблена да пожжена, строить надо. Где серебро брать? Там, где княжьи которы! Ты ему сколько положил?
– Десять гривен в месяц! И сто за сечу.
– Другие тысячу дадут! Не пожалеют – дело верное! Чье войско против смока в поле устоит, какой город удержится? Один князь другого одолеет, сосед поглядит и тоже захочет. Сколько крови прольется? Киев полтысячи мужей потерял, а будут тьмы и тьмы! Земли в запустение придут, в городах вороны поселятся! Нельзя такое допустить! Пусть князья не мирно живут, войною один против другого ходят, но Русь крепнет и богатеет! Со смоком нас и половцы повоюют, и ромеи…
– Ромеям зачем? – удивился Ростислав.
– Был у меня туровский епископ Дионисий, – неохотно сказал Святослав. – Поведал все о Некрасе и о повелении басилевса цареградского сыскать Некраса и звать на службу. Обещать ему место первого воеводы и денег для него не жалеть. Ранее Царьград убить Некраса велел, епископ пробовал, да не вышло. Некрас о том ведает. Епископ боится с ним говорить, меня просил. Я же думаю: нельзя Некрасу к ромеям. Народ этот хитрый и лукавый, добудут смока – конец Руси! Аль не так?
– Ты подумал, Великий князь, что скажут о нас люди? – спросил Святояр. – Взяли дружинника в службу и без вины убили? Кто после того служить нам станет?
– Это просто! – сказал Святослав. – Распустишь слух, что Некрас по наущению Володька Галицкого хотел Ростислава убить. Я подтвержу. За такое не щадят.
– Не страшно брать грех на душу?
– На моей душе грехов, как на собаке блох! – усехнулся Святослав. – Полтысячи по вине моей под курган легло – это грех куда больший, чем ложь. Если я другие полтысячи от смерти спасу – дарует Господь!
– Я согласен! – сказал Ростислав.
– А я нет! – Святояр встал. – И у меня грехов без числа, но такой брать на старости… Я не повар, чтоб резать княжичей!
– Другие найдутся! – насупился Ростислав.
– Тебе, княже, виднее! – сказал Святояр. – Служил я отцу твоему и тебе добре послужил – пора на покой! С Киевом мир, других ворогов нету. Не надобен! Земли мои пограблены да пожжены воями киевскими, устроить надо заново, хозяйский глаз требуется. Еду в имение. Прощай, князь!
Воевода поклонился и вышел. Ростислав вскочил, кусая губы. Святослав подошел, обнял.
– Хочешь быть великим, привыкай! – сказал тихо. – Князь тысячами повелевает, к нему у Господа спрос иной. И грехи у князя иные. Главное – земли свои отстоять и ворога отвести. Чтоб тысячи спасти, одного убить не грех. Не печалься! Вернется Святояр! Такие, как цепной пес: сбежит, погуляет, да придет, потому как по цепи соскучился.
– Воевода отказался, другие тоже откажутся! – сказал Ростислав. – Любит люд Некраса!
– Своих воев дам! – успокоил Святослав. – Им Некраса жалеть не за что. Взбодрись, князь! Пошли к митрополиту! Ряд писать…
28
Незнакомый гонец прискакал на рассвете.
– Князь зовет, сотник! – выпалил, не слезая с седла.
– Зачем? – спросил Некрас, позевывая.
– Там поведают! Не медли!
Гонец повернул коня и ускакал.
– Что там? – спросил Малыга, выходя из дому.
– Князь зовет!
– Так спешно?
Некрас пожал плечами.
– Что вчера было? – не отстал Малыга. Некрас вернулся поздно и не успел рассказать.
