Легат вызвал к себе центуриона Квинта, указал ему на деда и велел опекать нового легионера, сына всадника и своего родственника. Квинту не нужно было объяснять дважды. Он привел отца в палатку, где жили семеро новобранцев и представил им контубернария. Так началась служба отца в армии.
В его контубернии все легионеры были старше отца и поначалу недружелюбно косились на "мальчишку". Но отец не зря слушал советы Публия, и при первом удобном случае купил товарищам амфору вина, вареной говядины, свежих лепешек, и те подобрели. Сослуживцы Луция были из бедноты и вольноотпущенников, неумелые и необразованные, а "мальчишка" владел оружием лучше многих опытных легионеров. Сын всадника, он не чванился происхождением, вместе со всеми копал землю, носил бревна, выполнял другие тяжелые работы, первым хватая лопату или топор, – солдаты это замечают. Луций не жалел времени, помогая товарищам овладеть мечом и дротиком. Его контуберний скоро стал первым в центурии, поэтому его товарищей меньше муштровали и наказывали. Скоро легионеры из других контуберниев, вначале посмеивавшиеся над подчиненными "мальчишки", стали им завидовать. Когда людям завидуют, они начинают гордиться. В легионе отец получил кличку "Руф", то есть "Рыжий", и товарищи стали звать его ласково "наш Руф".
Чтобы сделать из овчара или волопаса хорошего солдата, нужен минимум год, и весь этот год новобранцев усиленно готовили. Граница с германцами была беспокойной, Пятый легион нес тяжелые потери в стычках с варварами, поэтому новобранцы составляли пятую его часть. Вскоре им выпало принять сражение.
Обозленный частыми набегами германцев, наместник Галлии отдал приказ вторгнуться на их территорию и примерно наказать варваров. Пятый легион навел наплавной мост через Рейн, ранним утром перешел на территорию врага и быстрым маршем двинулся к ближайшему селению. Центурию из новобранцев под командованием опытного Квинта оставили охранять переправу, наказав: ждать подхода вспомогательных войск из пограничной стражи, передать им пост и двигать вслед легиону. Пограничники явились только к полудню, центурион Квинт, ворча на запоздавших, снял своих солдат и быстрым шагом повел строй по проторенной легионом дороге. Центурия углубилась в лес миль на пять, когда на нее напали.
Германцы любят засады. В открытом поле они не могут на равных сражаться с римским войском, даже если их больше. Поэтому варвары долго выслеживают врага, устраивая ловушки оторвавшимся от легиона передовым или отставшим частям. Центурион Квинт был опытным воином, но даже он не мог предположить, что при виде римлян, вторгшихся в их земли, германцы не побегут, а оставят отряд в тылу. В своей ошибке Квинт убедился лично. Пущенная с вершины высокого дуба стрела пробила ему шею прямо над краем панциря. Квинт осел на дорогу. Рядом с лязгом упал опцион, которому повезло меньше: стрела попала ему в глаз.
К счастью для римлян лучников у германцев оказалось мало; иначе они перебили бы половину центурии, прежде чем солдаты, потеряв обоих командиров, пришли в себя. И без того новобранцы растерялись, услыхав дикие вопли бегущих из леса врагов. Первым нашелся юный Руф.
– За мной! – закричал он, увлекая центурию вперед.
Солдаты подхватили раненого центуриона (опциона спасать было поздно) и, что есть сил, рванули за отцом. Это не было бегством. Лучший контуберний центурии всегда идет впереди, и Луций издали приметил, что лесная дорога выходит на поляну, а на ней виднеется возвышенность с несколькими дубами на макушке.
Германцы не поняли маневра римлян, они видели лишь, что те убегают. Поэтому еще сильнее заулюлюкали и завопили, устремившись следом. Нет ничего слаще, чем колоть и рубить бегущего в панике врага…
Луций с товарищами успел. Подгоняемые страхом, легионеры взлетели на холм, когда от преследователей их разделял полет стрелы. На вершине Луций мгновенно развернул центурию лицом к врагу, и германцы вместо спин убегавших, вдруг увидели ровный ряд зеленых щитов. От неожиданности они стали останавливаться, и это дало Луцию возможность правильно организовать предстоящий бой.
Возвышенность на поляне была небольшой, к тому же наверху росли деревья, это не давало возможности выстроить легионеров в несколько рядов, как то требует наставление. Луций увел товарищей из леса, чтобы германцы не перебили их, метая дротики и стреляя из луков из-за деревьев (пригодились советы старого Публия), и здесь он вдруг подумал: почему бы перенять германскую тактику? "Наш Руф" отдал приказ. Хотя "сигнифер", знаменосец центурии, третий начальник после центуриона, был жив, он не стал препятствовать.
Луций отгородился от врага одним рядом легионеров, отобрав самых крепких и умелых в рукопашном бою. (Отец хорошо знал, на что способен каждый в его центурии.) Позади он поставил лучших метателей, велев остальным воинам передать им дротики. Тем временем германцы опомнились и, подгоняемые огромным рыжебородым верзилой, своим вожаком, плотной толпой ринулись на римлян.
Правильно выбранная позиция приносит войску победу, этому Луция учили еще в "грамматике". Теперь он убедился в этом воочию. Воин, бегущий в атаку вверх по склону, уязвим. Он невольно прижимает щит к себе, хотя в бою его следует держать на вытянутой руке, он не может легко увернуться от летящего в него копья, так как тело его наклонено вперед, и воин тратит много сил для сохранения равновесия.
Когда германцы приблизились, Луций, а следом и другие легионеры, метнули дротики. Римский "пилум" – страшное оружие. У него длинный и тонкий железный наконечник, а там, где он крепится к древку, есть свинцовый шар для усиления удара. Пробив щит, такой наконечник не застревает в дереве, а проскальзывает к телу. Если держать щит на вытянутой руке, можно уцелеть. Но германцы их к себе прижимали…
Первый ряд нападавших, пораженный дротиками, покатился вниз, мешая другим. Германцы стали перескакивать через тела убитых и раненых, непроизвольно отводя щиты в сторону и открываясь врагу. Луций с товарищами метнули дротики снова, затем еще и еще… Германцы стали замедлять бег и уже не так решительно поднимались к вершине, откуда летела смерть. Два десятка все же добежали к зеленым щитам, но из-за них им ударили пилумами в лицо – Луций с товарищами действовали дротиками, не выпуская их из рук. Германцы, защищаясь, стали поднимать щиты, и легионеры в переднем ряду кололи их мечами в открытый пах или живот…
Не выдержав, германцы отхлынули, оставив на склоне с полсотни убитых и раненых. Воспользовавшись сумятицей, легионеры быстро собрали дротики и копья, добили раненых врагов, и вернулись на вершину.
Неудача ненадолго обескуражила варваров. Их было много, им противостояла жалкая центурия, и раздосадованный вождь не мог позволить себе уйти. Он перестроил свое войско и вновь двинулся на врага. В этот раз германцы не бежали, а поднимались шагом, держа щиты на вытянутой руке. К тому же вождь поставил в передние ряды воинов с большими щитами, закрывавшими все тело.
Луций понял, что враг, добравшись до груды убитых, станет бросать оттуда копья и дротики, поэтому дал приказ центурии идти на врага. Пройдя половину расстояния до тел убитых германцев, легионеры вновь стали метать дротики. Теперь наступавшие были вынуждены бросать щиты с застрявшими в них пилумами. Немногие из германцев имели панцири, да и панцирь из железных колец – плохая защита от пилума. Груда тел убитых врагов росла, мешая другим двигаться вперед. Германцы тоже стали метать копья в римлян, но бросать вверх намного труднее. Их копья летели не так прицельно, да и били в щиты римлян не сильно. Если копье застревало в нем, легионеры меняли товарищу из переднего ряда щит, из пробитого вытаскивали копье, которое тут же отправляли обратно.
