Решившись, Мазур встал, сунул ноги в расшнурованные туфли,
пошарил по карманам. Пусто. Выгребли абсолютно все – деньги, сигареты,
даже комсомольский значок. Загранпаспорт, к счастью, остался на судне, но из
кармана пропало удостоверение научного сотрудника Института океанологии.
Пахло застарелой пылью и чем-то вроде залежавшегося
гуталина. Как следует проинвентаризовав свои ощущения, Мазур сделал вывод, что
чувствует себя, в общем, неплохо. Голова почти что и не кружится, вот только
бумажный привкус во рту не проходит.
Подошел к двери, подергал ручку, покрутил ее. Попробовал
открыть дверь сначала от себя, потом к себе. Безрезультатно. Тогда, не
колеблясь, что есть мочи врезал по ней ногой. И еще раз, и еще. Взлетела пыль,
заставившая расчихаться, но дверь, сколоченная на совесть еще при англичанах,
устояла. И почти сразу же в замке звонко щелкнул ключ.
Мазур из предосторожности отступил на шаг. Дверь приоткрыли,
ровно настолько, чтобы в нее смог заглянуть чей-то глаз, потом она распахнулась
наружу, вошел парнище повыше Мазура примерно на голову, в полотняных брюках и
майке с короткими рукавами, открывавшими нехилые бицепсы. Положив руку на
заткнутый за пояс короткоствольный револьвер, энергично пожевывая резинку, с непроницаемым
выражением лица потеснил Мазура грудью в глубину комнаты, толчком заставил
усесться на кровать и протянул по-английски:
– Сиди спокойно, парень, а то рассержусь...
Угроза эта Мазура не испугала вовсе – за то время, что
пятился к постели, он десять раз успел бы настучать верзиле по болевым точкам
организма, перевести в горизонталь и забрать пушку. Вот только проделывать это
с военной точки зрения было бы весьма неосмотрительно, не зная, сколько еще
человек в доме, где они дислоцируются и чем располагают. Кроме того, он понятия
не имел, где находится сам дом. Развязывать при таком раскладе военные действия
чертовски неразумно...
Энергично вошли двое, те самые, что так примитивно поймали
его в ловушку, лысенький пузан и меланхоличный жердяй. Без особой спешки
разместились на стульях, оказавшихся гораздо прочнее, чем думалось поначалу.
Лысый как ни в чем не бывало улыбнулся:
– Как себя чувствуете, Сирил?
Решив, что самое время оскорбиться и качать права, Мазур
повысил голос:
– Я требую немедленно...
– Да-да-да-да-да! – поднял ладонь лысый.– Немедленно
вызвать советского консула или кого-то вроде... Вы умный человек, господин
Мазур?
– Да вроде бы,– осторожно сказал Мазур.
– Надеюсь, в таком случае прекрасно понимаете: мы решились
пригласить вас в гости, гм... несколько нетрадиционным способом отнюдь не для
того, чтобы при первом же истеричном вашем крике немедленно испугаться и сломя
голову бежать за советскими дипломатами...
– Почему это – истеричном? – набычился Мазур.
– Ну, извините, если я неудачно выбрал термин... Как себя
чувствуете?
– Нормально.
– Химия нового поколения,– расплылся в улыбке лысый.– Старые
средства надолго выбивали из колеи... Прогресс идет вперед... Меня зовут Тэйт.
Это – Джерри,– кивнул он на меланхоличного.– А этого юношу зовут Чак, и,
как вы, должно быть, догадываетесь, в его задачу входит присматривать, чтобы вы
вели себя прилично.
«Неужели началось? – с любопытством подумал Мазур.–
Приключение с Мадлен было увертюрой, вот теперь началась опера... Что же,
сейчас начнут предъявлять насквозь порнографические фотографии? Надо же, не
ошибся Лаврик... Настоящие шпионы, мля!»
– Кто вы такие? – сердито бросил он.
– Филантропы,– расплылся в улыбке Тэйт.– Благодетели.
Помогаем молодым людям вроде вас найти свою дорогу в жизни... Шучу, господин
Мазур. Мы все – прозаичные государственные служащие. Скучно тянем лямку,
работая на одну из государственных контор...
– Интересно, как она называется? – спросил Мазур.–
Часом, не Центральное разведывательное управление?
– Мальчик мой, разве в названии суть? Суть – в
возможностях. А возможности неплохи, как вы успели убедиться.
– Ну, пока что все отдает дешевым боевиком...– сказал Мазур.
– Знаете, даже дешевые боевики черпают сюжеты из жизни. Вы,
быть может, согласитесь, что примененные к вам методы были хотя и дешевыми, но
весьма эффективными? Результат достигнут полностью. Точнее, первая фаза. Теперь
нам с вами предстоит серьезно поговорить.
– А почему вы уверены, что я буду с вами разговаривать?
– Джерри, покажите молодому человеку наши сюрпризы...
Хмурый Джерри, распахнув тонкую папочку, сунул Мазуру в руку
несколько больших цветных снимков. Прощальный поцелуй с Мадлен возле «джипа».
Хорошо снято: его ладонь у нее на груди, объятие самое недвусмысленное. Но
почему нет снимков того, что происходило внутри? Смотрелось бы не в пример
убойнее...
Мазур решил закинуть крючок:
– И это – все, что у вас есть?
– А по-вашему, этого мало? – искренне удивился Тэйт.–
Мы не хуже вас знаем, дорогой Сирил, как в Советском Союзе отреагируют на эти
снимочки ваши партийные начальники и люди из конторы с аббревиатурой
Кей-Джи-Би. А? Дураку ясно, чем вы с ней занимались внутри. Не тем ли, чем
советским людям за рубежом заниматься категорически запрещено? С иностранками,
я имею в виду...
– А вот еще интересная бумажка,– мрачно сообщил Джерри.
Мазур внимательно прочитал полицейский протокол,
напечатанный на казенного вида бумаге с гербом республики и грифом полицейского
управления. Там классическим канцелярским стилем излагалось, как пьяный в дымину
субъект, оказавшийся после проверки документов советским гражданином Кириллом
Степановичем Мазуром, вдребезги разнес бар «Веселый осьминог», поломав и
перебив там материальных ценностей на сумму что-то около шести тысяч ахатинских
рупий, то есть примерно на полторы тысячи фунтов стерлингов, кроме того, нанес
побои как безвинному владельцу вкупе с посетителями, так и полицейскому
сержанту, явившемуся буяна утихомирить.
– Протокол настоящий,– сообщил Тэйт.– И свидетели настоящие,
и владелец настоящий, и даже полицейский сержант настоящий. Вы знаете, Сирил,
«Осьминог» – довольно маленький бар, по сути, комнатушка немногим побольше
этой, и потому нетрудно было устроить так, чтобы все пять свидетелей были
своими... Я вас заверяю, что в данный момент бар и в самом деле представляет
собой жуткое зрелище – обломки, осколки, мебель поломана...
– Там что, мебель из красного дерева? – огрызнулся
Мазур.– И коллекционными винами угощают? Как же я ухитрился на полторы тысячи
фунтов наломать?
– Цветной телевизор, новый,– охотно пояснил Тэйт.– Кофейный
автомат «Эспрессо», цветомузыка, новая мебель, бутылки за стойкой – по
мелочам и набралось... Не забудьте об увечьях посетителей и вашем дерзком
сопротивлении представителю власти. Хотите, мы вас отпустим? – ухмыльнулся
он.– Прямо сейчас. Только вы не успеете еще добраться до корабля, как все
документы будут в вашем посольстве, оно, правда, в столице, на соседнем
острове, но для частного самолетика туда менее получаса лету... Дебош в баре,
материальный ущерб, сопротивление полиции, что по здешним меркам представляет
собою, вот странно, уголовное преступление, вдобавок связь с иностранкой и
нарушение кучи предписаний, сопровождающих пребывание советского гражданина за
границей... Что с вами будет в СССР?
