Молчание. Очень долгое молчание.
Мазур не мог смотреть не то что на тех двоих – в их
сторону. Сейчас он их ненавидел – рассудочно, люто. Потому что не мог
понять, почему они это говорят. До этой минуты все были свои, члены группы, он
ничего не сделал этим двоим, меж ними не было и тени неприязни, даже голос друг
на друга не повысили никогда, ни единой стычки... Он их ненавидел еще почище,
чем убийцу Волчонка.
– Значит, я могу сделать вывод, что так считаете только вы
двое, а остальные шестеро придерживаются противоположного мнения,– тусклым
казенным голосом подвел итог Дракон.– Дело тут, понятно, не в простом
арифметическом большинстве. Гораздо больший вес, например, имеет такой нюанс...
Оба товарища, выразившие недоверие старшему лейтенанту Мазуру, из «чистых».
Другими словами, им еще не приходилось кого-либо отправлять к праотцам. И вот
это уже кое на что влияет... Старлей, встать! – приказал он, уперев в
Мазура бесстрастный взгляд.
Мазур механически выпрямился, как оловянный солдатик.
– Мнение двух данных товарищей нисколько не соответствует
действительности,– сказал Дракон с равнодушным лицом диктора программы «Время»,
сообщающего о ходе жатвы.– Никаких претензий к старшему лейтенанту Мазуру быть
не может. Мазур, можете сесть. Товарищи офицеры, данное заключение, которое я
взял на себя смелость огласить немедленно, основано, как легко понять, не на
лирике, а на тщательном и долгом изучении данных бумаг.– Он придавил широкой
короткопалой ладонью стопку белых листков – написанные каждым рапорта и
составленная каждым схема происшедшего.– Одно немаловажное уточнение: старший
лейтенант Мазур, я хочу, чтобы вы перестали зыркать на двух данных товарищей
мутным взором убийцы. Ничего страшного или подлого не произошло. Они поступили
так, как считали нужным, более того, обязаны были так именно и поступить: без
утайки и оговорок выложить свое мнение касательно происшедшего. Это долг
каждого. Разумеется, теперь я вас ни за что не назначу в одну «двойку» или
«тройку», но это совсем другая история... Так вот, всякий обязан высказать свое
мнение и не комплексовать из-за того, что оно оказалось не поддержанным
большинством членов группы, как в данном конкретном случае. Итак, я все
изучил... Дело в том, господа сопляки, что вы мне ничуть не кажетесь единственными
и неповторимыми, как кажетесь себе. Когда говорят, что начальство и вообще люди
со стажем имеют неплохой жизненный опыт, оно так и есть. Жизненный опыт
подобных мне людей, помимо прочего, заключается еще и в том, что я пережил
массу ситуаций, тех самых, что вам, соплякам, кажутся неповторимыми и
уникальными, а на деле сводятся к некоему количеству стандартов. Сейчас мы
снова встретились со стандартной ситуацией... Лет через несколько вы это
непременно поймете. Те, кто доживет. Так вот, старший лейтенант Мазур не
виноват. Виноват в происшедшем старший лейтенант Волков, он же Волчонок. Вбейте
себе в голову то, что я вам сейчас скажу, намертво. На всю оставшуюся жизнь.
Там, в соседней комнате, лежит труп старшего лейтенанта Волкова. Мужа и отца
двухлетнего ребенка. Кавалера двух медалей, перспективного офицера. Старший
лейтенант Волков погиб по одной-единственной, конкретной, давно известной,
стандартной причине: он не сумел ударить первым в тот именно момент, когда от
него это вдруг и потребовалось. Он был обязан ударить первым. Его долго и
старательно учили, что следует бить первым, когда противник направляет на тебя
нечто неизвестное. Любой неизвестный предмет в данной ситуации мог оказаться
оружием – так оно и вышло. Мы не подводные археологи и не охотники на рыб.
Мы военные люди. Старший лейтенант Волков не сделал того, что от него
требовалось, и потому перешел в состояние трупа. Запомните это навсегда. Либо
вы – либо вас. Все остальное – лирика и сопли... Запомните это, щенки
сопливые...
И вновь ненадолго повисла тяжелая тишина. Мазура прямо-таки
обжигали смешанные чувства: и рад был, что оказался полностью чист, и смотреть
в сторону тех двоих не мог. Он был в Камране не только с Волчонком, но и с ними
двумя, с Папой Карло и Черномором, их всех четырех пытались накрыть глубинными
бомбами, гоняли, как зайцев, когда уходили из Донгфаня...
– Подведем итоги,– сказал Дракон.– Группа столкнулась с
неизвестными боевыми пловцами, заранее настроенными на жесткое решение
вопросов. С места схватки оставшиеся скрылись на транспортировщиках,
предположительно напоминающих М-18, «Дарт» или «Шор Хантер»,– более детальная
идентификация была невозможна. Оружие...– он взял со стола «тубус», уже давно
разряженный, разобранный по винтикам и кропотливо собранный снова.–
Приспособление, стреляющее с помощью сжатого воздуха стальными иглами. Данная
модификация ранее не встречалась, но во многом напоминает стандартный иглострел
марки «Скат», вполне может оказаться его более прогрессивной моделью. Что
контрразведка?
Самарин встал:
– Комбинированный, воздушно-кислородный дыхательный аппарат
замкнутого цикла. Маркировки страны-изготовителя нет, какие-либо знаки
производителя отсутствуют. Однако, сравнивая с попавшими в наше распоряжение
ранее образцами, можно уверенно сказать, что перед нами – аналог
«Оксижера» либо АРО или «Драгера». Те аппараты, что используются
преимущественно боевыми пловцами. Однако стопроцентно установить национальную
принадлежность владельца не берусь.
– Доктор?
– Труп человека двадцати трех – двадцати пяти лет,–
сказал доктор Лымарь.– Белый, европеоид, предположительно «кавказская раса», то
есть, по нашей классификации, англосакс. Великолепно развит физически, заживших
ран, следов травм и татуировок нет. Более детально – после вскрытия, которое
в наших условиях проводить не вполне целесообразно. Причина смерти –
кровотечение из сонной артерии, вызвавшее остановку сердца.
– Иными словами – неизвестно кто,– сказал Дракон.–
Может, янкес, может, британец, а может оказаться и голландским наемником на службе
у испанцев... Ну что ж, упрекать за столь расплывчатые формулировки некого.
Мало материала для анализа. Но, по большому счету, нас сейчас и не должна особо
волновать национальная либо государственная принадлежность гостей. Ибо ситуация
лучше всего определяется старой поговоркой: что сову об пень, что пнем по
сове... В первую голову нас интересуют два соображения. Первое. Техника,
которой они пользовались, почти напрочь исключает любительство. Подводные
скоростные транспортировщики – это в девяти случаях из десяти указывает на
государство. И подразумевает судно обеспечения в некотором отдалении...
Капитан-лейтенант?
– Или – подводную лодку,– сказал Морской Змей.
– Мотивация?
– У них не акваланги, а аппараты,– сказал Коля Триколенко.–
Следовательно, они с самого начала брали в расчет, что будут действовать на
глубине свыше сорока метров,– а ведь мы ниже сорока не забирались... Будь это
судно обеспечения, нет нужды в аппаратах. Скрытно пройти к цели можно и на
глубине акваланга. Принципиальной разницы нет. А вот если это субмарина, все
выстраивается вполне логично: подлодка либо ложится на грунт на глубине
полусотни метров, либо выпускает пловцов в плавучем положении, но на такой же
глубине...
